– А Патрик в курсе?
– Конечно, нет! Я ничего ему не сказала. Зачем его нервировать! Даже если у Николя есть подозрения, я не готова оставить Патрика. Кто знает, что будет дальше? Николя может в любой момент вернуться в прежнее состояние, и я останусь ни с чем. Просто так бросить Патрика! Он мне нравится, ты это знаешь, и потом, он привлек меня, главным образом, своим ненасытным сексуальным темпераментом.
– Ты истощаешь себя, пытаясь удовлетворить двух мужчин одновременно. Признайся, это смешно!
– Может быть, и смешно… В любом случае, я больше не могу! Постоянно находиться в таком напряжении! Мне кажется, я сойду с ума, все время думая о том, когда же он перейдет к обвинениям… А это не заставит себя ждать. Правда, есть еще кое-что…
– Ах, так?
– Ну да. Тот самый хоккейный матч… Так вот… Мы перебрались с кухонного стола на лестницу, и я оседлала его. Тогда мне пришла мысль заставить его заговорить: нужно было, в конце концов, узнать, что ему все-таки известно. Пусть Николя раньше никогда не был словоохотлив, но я подумала, может, в такой момент… И спросила без обиняков, что с ним происходит. Догадайся, каким был его ответ? «Я знаю, у тебя появился кто-то другой. Ты всегда будешь искать на стороне то, что не могу дать тебе я. Но скажи, сейчас ты по-прежнему испытываешь в этом необходимость? Я понимаю, тебе доставляет удовольствие чувствовать себя желанной разными мужчинами. Так вот знай, меня это ужасно возбуждает…» Слушая его, я старалась сохранить хладнокровие и только улыбалась в ответ, как будто не воспринимала его слова всерьез. На самом деле, я была потрясена…
– Да. Все это осложняет ситуацию… Скажи-ка мне, а помимо пробудившегося желания, есть в его поведении еще что-нибудь странное?
– Нет, если не считать огромного букета роз, который на днях ждал меня дома. Или потрясающего праздника, который он устроил мне в пятницу вечером. Или, может быть, его внезапный интерес к домашнему хозяйству.
– Не верю своим ушам! Можно подумать, что он просит у тебя прощения!
– Да уж, в таком случае на его месте должна была находиться я сама…
Шанталь на минуту задумалась, потом произнесла:
– Возможно, причина в другом… Ты мне, кажется, говорила, что он поменял работу?
– Да, еще в прошлом месяце.
– И теперь в его обязанности входит обучение новых сотрудников?
– Да, верно. Он знакомит их с клиентами, объясняет, как функционирует информационная система управления, и всякое такое.
– А не говорила ли ты мне, что в его компанию приходит все больше и больше молодежи, и ты видела массу новых лиц, преимущественно женских?
Теперь замолчала Элиза. Она об этом и не задумывалась! А, может, она просто отказывалась смотреть правде в глаза, хотя ситуация была вполне ясной? Да, наверное, все так и есть. Если хорошо подумать, Николя последнее время уходил из дома в приподнятом настроении и, между прочим, не один раз возвращался довольно поздно.
Элиза постаралась припомнить другие свидетельства, на которые раньше не обращала внимания: новая одежда Николя, лосьон после бритья, которым он не забывал пользоваться каждое утро, тогда как прежде все время жаловался, что у него раздражение на коже… Этих фактов уже было достаточно, чтобы сделать определенные выводы. Неужели он встретил такую сексуальную особу, что его проблема решилась? Не станет ли в таком случае неверность Элизы менее предосудительна?
Она почувствовала прилив жара. Мерзавец! Как он посмел! Все эти годы она была такой терпеливой, понимающей. Какой наглец! Ее охватывала ярость – она была ранена, оскорблена, унижена. Пусть Николя сам довольно долго находился в положении обманутого мужа – с ее участью это не шло ни в какое сравнение. Все было на его совести, именно он подтолкнул ее к измене. И к чему были те откровения на лестнице? Теперь она должна смириться с поруганной честью потому, видите ли, что он принимал и даже ценил ее неверность? Что же – око за око, зуб за зуб? Ну, нет, она этого так не оставит!
Шанталь, видя, как изменилось выражение лица подруги, попробовала успокоить ее:
– Слушай, может, ему и нравится кто-то, но к конкретным шагам он еще не перешел. Тебе известно, насколько проблемы в семье влияют на либидо! Не заводись раньше времени, возьми себя в руки, прежде чем предпринять что-нибудь!
– Да, я уж возьму себя в руки, поверь! И не постесняюсь все рассказать ему о Патрике! Если он думает, что я должна страдать одна, он ошибается!
Выпалив это, Элиза поднялась и торопливо обняла подругу:
– Извини, Шанталь, но я должна идти. Причем немедленно. Николя сейчас дома, и я хочу решить все вопросы раз и навсегда. Пожелай мне удачи!
Элиза почти выбежала из бара. Она метала громы и молнии, гнев ее не только не рассеивался, а наоборот, увеличивался с каждым шагом. Нужно было успокоиться, найти в себе силы встретиться с мужем и заставить признаться в своей подлости. Она искала самые обидные, унизительные слова, чтобы бросить их ему в лицо, хотя прекрасно понимала, что будет не способна на это. Во всяком случае, запала ей не сохранить – он наверняка рассеется еще до того, как она окажется дома, оставляя после себя только холодную злость.
Внезапно она почувствовала такую усталость, что даже присела на скамейку. Перед ее глазами прошли те прекрасные мгновения, какие они пережили вместе с Николя. Ведь и у них было немало счастливых минут. Жаль, что эти воспоминания уничтожены. На их месте воображение уже рисовало другие картины: Николя страстно ласкает молодую женщину, другую женщину…
Элиза подходила к дому с тяжелым сердцем. В окнах горел свет: тем лучше, значит, Николя не спит.
* * *
– Элиза, я с нетерпением ждал твоего прихода…
– Ах, так.
– Да, я считаю, мы должны поговорить… Позволь, я помогу тебе раздеться.
Повесив пальто, Николя взял ее в свои объятия и одарил долгим поцелуем. Элиза тут же почувствовала у него внушительную эрекцию. Теперь он, казалось, не спешил разговаривать… Потираясь об ее тело, он расстегнул блузку, начал поглаживать грудь. Бледная плоть порозовела под его пальцами, соски набухли от прикосновений. Сняв с нее бюстгальтер, Николя мял дрожащие груди, брал одну за другой в жаждущий рот, целовал, облизывал и нежно посасывал их.
От намерений Элизы и следа не осталось, наступательные силы иссякли по мере того, как она отдавалась ласкам. Все происходящее можно было воспринимать как затишье перед бурей, стремление испытать последнее наслаждение перед разрывом. Поэтому, когда Николя повлек ее к дивану, она нисколько не протестовала, а, наоборот, спешно освобождалась от юбки, туфель и чулок.
Удобно расположившись на диване, она с улыбкой смотрела на Николя, который запутался в своих брюках. Он протянул руки и привлек ее к себе. Раздвинув бедра, Элиза дала его члену мягко войти в нее. Ее грудь касалась лица и губ этого мужчины, о котором, она думала, все знает. Ей не хотелось торопиться, скорее, наоборот, оттянуть, насколько возможно, неприятный разговор, который должен был последовать за любовью. Ее партнер, казалось, также стремился продлить упоительные мгновения близости и лежал почти недвижно, медленно продвигая свой жезл ко дну ее гостеприимной пещерки. Потом он несколько ускорил ритм, его бедра и ягодицы поднимались и опускались все быстрее, а руки с бешеной страстью сжимали ее грудь. Он целовал Элизу в губы, впивался в шею, оставляя следы на нежной плоти… Затем поднялся и перевернул ее. Она послушно встала на колени, опершись локтями о спинку дивана, готовая к натиску. Николя вновь погрузился в нее; Элиза прекрасно знала: он обожает эту позу. Она старалась подчинить себе его движения, усилить нежные касания его плоти о чувствительные стенки ее лона. Но Николя продолжал яростно вонзаться, крепко ухватив ее за бедра и заставляя ее ими вращать. Хватило нескольких мгновений, чтобы в нее исторгся мощный поток его воплощенного наслаждения. Но выйти ему Элиза не позволила. Увидев, что она пытается помочь себе рукой, Николя еще сильнее прижал ее к себе и, накрыв своими опытными пальцами ее клитор, довел до высшей точки наслаждения.
