К тому времени, когда я увидела глубокую ванну с мощным душем на потолке, я была готова. Я украдкой взглянула на Адама. Он все еще выглядел рассеянным, но при этом был впечатлен — низкое давление воды в нашем душе неизменно было его головной болью.
Я не представляла, что теперь делать. Что нужно для этого. Я даже не знала, можем ли мы себе позволить такой дом. Теперь все было по-взрослому, то, о чем я не имела понятия, о чем мы много говорили, сейчас могло стать реальностью.
Я прошла в спальню и увидела в окно садовый сарай. Сарай. Я про себя засмеялась — и от возможности быть хозяйкой сарая, и от того, что не знала, что я могла бы туда поставить. Я стояла и наблюдала за женщиной, которая недалеко от нас развешивала выстиранное белье.
— Ну и что думаешь? — спросил Адам. — Его срочно выставили на продажу и хотят, чтобы у покупателей не было никаких обременений. По крайней мере, мы могли бы уложиться в предполагаемую цену.
— Я уже люблю его, — сказала я. — И могу представить, как бы нам здесь жилось.
— Это спальня для нас, чтобы делать детей.
Я засмеялась.
— Детей?! Во множественном числе?! Держите меня, я еще не устроила домашний офис, а мы уже говорим о смене декораций?!
Адам не ответил на мою насмешку. Его голос стал неожиданно серьезным.
— Все же было бы неплохо сначала пожениться, как думаешь?
Я все еще смотрела на женщину.
— Перед тем, как заводить детей? Я полагаю, что если случится наоборот, тоже не произойдет ничего страшного. Мы могли бы сделать это и потом.
— Я понимаю, но все же не лучше ли сначала пожениться?
Поворачиваясь к нему, я увидела, что он как-то странно съежился и напрягся. Когда я повернулась, он выпрямился. Долго никто из нас не решался нарушить тишину.
— София, я пытаюсь сделать тебе предложение.
Я потеряла дар речи. Я буквально не могла вымолвить ни слова, ни звука. Думаю, я была слишком удивлена. Да, мы говорили о том, что купим дом вместе, мы уже жили вместе, мы хотели общих детей. Только вот я не ожидала, что это случится прямо здесь и сейчас.
Мы смотрели друг на друга. Еще через несколько секунд он наконец как-то жалобно спросил:
— Софи? Ты так ничего мне и не ответишь?
Я засмеялась.
— Ну ты же, в самом деле, еще не делал мне предложение.
Он смущенно посмотрел.
— Нет, делал.
— Нет, не делал. Ты сказал, что пытаешься, а сделать — не сделал.
— Ты — чертова буквоедка!
Я скрестила руки, хотя, думаю, моя широкая улыбка выдавала все чувства. Он засмеялся и поклонился:
— Мисс Морган, не согласитесь ли выйти за меня замуж? Будьте добры.
— Если тебе не понравится или не подойдет по размеру, мы можем его обменять, — проговорил он, вынимая кольцо из коробочки и надевая его мне на палец.
И все-таки я задохнулась от счастья, хотя тут же представила, как восторженно в таких случаях всплескивают руками дамы из слащавых сериалов.
— Конечно, я выйду за тебя. С удовольствием.
Молчание. Слишком длинно?
— Да!
Я пролетела через всю комнату и повисла на нем. Он то ли подхватил меня, то ли обнял и поцеловал. И этот поцелуй длился так долго, что я забеспокоилась, как бы не вернулся агент по недвижимости. Когда мы оторвались друг от друга, мы улыбались как ненормальные. На лице Адама было заметно облегчение. Ну, догадываюсь, этим и была вызвана его рассеянность.
Вдруг у Адама вырвалось восклицание.
— Ох, чуть не забыл!
Он вынул из кармана маленькую коробочку и открыл ее, чтобы показать кольцо.
— Если тебе не понравится или не подойдет по размеру, мы можем его обменять, — проговорил он, вынимая кольцо из коробочки и надевая его мне на палец. Оно было простое и не кричащее, точно такое, какое я выбрала бы сама. Я крепко обняла Адама.
— Оно самое лучшее!
Он чмокнул меня в нос.
— Это ты — самая лучшая.
Я спрятала лицо.
— Нет, я не лучшая.
Он улыбнулся.
— Ну ладно, пусть не лучшая. Ты — неисправимая спорщица.
Я кивнула.
— А ты временами бываешь невероятно самодовольным.
Он притворно задумался.
— Ладно, согласен. Но ты упрямая.
Я была возмущена.
— Не больше, чем ты!
Он опять поцеловал меня.
— Это неважно. Важно, что ты — самая лучшая для меня.
Я подняла на него глаза и почувствовала прилив любви к моему добросердечному, любящему, умному, веселому, доброму, непристойному и порочному Адаму.
— Ты тоже для меня самый лучший.
И это была правда.
У каждого есть свое любимое место. Берег моря, Диснейленд, трибуна на стадионе любимой команды, а может быть, кто-то любит просто быть дома в окружении семьи и друзей. Я тоже люблю все эти места (хотя болельщик я сомнительный), но одно из самых моих любимых мест — наша с Адамом постель.
Я все понимаю. Вы только что прочли больше четырехсот страниц о том, насколько я люблю это, так что вряд ли мое признание будет сенсацией.
Но когда мы забираемся в постель и вместе сворачиваемся калачиком, я чувствую себя защищенной, счастливой, любимой. И дело не в удобной кровати, пуховом одеяле и комнате. Причина в мужчине у меня за спиной, чье доминирование в прямом и переносном смысле отражает мою покорность, даже если мы идем по жизни как партнеры. Равные партнеры.
Это совсем не говорит о том, что работа и прочие обязанности иногда не мешают нам двигаться вперед. И не весь наш секс из разряда D/S. Нам не грозит однообразие, хотя бы потому, что у нас в изобилии имеются игрушки и снаряжение, которые доставляют удовольствие, когда у нас есть время и желание оторваться.
Но иногда никакого снаряжения не нужно. Никаких плеток. Никаких надувных пробок. Есть только мы. И это — самые интимные моменты наших отношений.
Адам лежит сзади меня, прижавшись к моей спине. Одна его рука — на моей шее, другая обхватывает тело, и получается что-то вроде объятий задом наперед. Большая часть моего тела или, другими словами, наиболее важные для наших целей участки — в пределах его досягаемости. Голова его лежит рядом с моей, так что когда он шепчет что-нибудь на ухо, его дыхание ласкает мою шею, от чего я вздрагиваю.
Когда мы так лежим, он часто рассказывает мне на ухо грязные истории. Мы говорим о том, что уже испытали; о том, что хотели бы попробовать; о том, чего ни за что не стали бы делать в реальной жизни, но разговоры о чем так возбуждают в темноте. Иногда, когда мы так лежим в своем маленьком коконе и заставляем друг друга извиваться, наполненные похотью созданных вместе историй, Адам просовывает руку мне между ног и играет со мной, пока я отчаянно не захочу кончить и у меня не задрожат ноги от усилий сдержаться.
