Три дня назад он не прикоснулся бы к мужчине. Теперь он коснулся бы кого угодно, сделал бы что угодно, чтобы защитить Викторию.
Зрачки дворецкого расширились от страха, и он затих. Тяжелое дыхание звучало эхом разрушенных жизней.
— Я предупреждал, — прошептал Габриэль, — можно будет избежать множества неприятностей.
На покрытой ковром лестнице прозвучали приглушенные шаги.
— Что всё это значит?
Габриэль застыл.
Раздавшийся сверху голос не принадлежал ни слуге, ни мужчине.
Габриэль не спускал глаз с дворецкого.
— Звоните за помощью, миссис Коллинз! — со лба дворецкого тёк пот, по черной перчатке Габриэля потекла кровь. — Прошу вас!
Дворецкий молил не о звонке в полицию, он надеялся на более скорую помощь.
У Габриэля был выбор — либо держать слугу, либо останавливать женщину. Он не мог делать и то, и другое одновременно.
Он рискнул.
— Миссис Коллинз, если вы шевельнетесь, я перережу ему дыхательное горло, — Габриэль твёрдо продолжал. — Пройдет немало времени, прежде чем он умрет. Но, уверяю вас, он умрет. Вы можете предотвратить его смерть.
И свою собственную — он не видел необходимости добавлять это.
Габриэль чувствовал ее нерешительность. Она хотела помочь дворецкому, но с той же силой, по её венам пульсировал инстинкт выживания.
Женщина не бросилась дворецкому на помощь и не стала убегать, скованная страхом.
Было совершенно очевидно, что она никогда раньше не сталкивалась с насилием и смертью.
Габриэль играл на её наивности.
— Если вы поможете мне, миссис Коллинз, то никто не умрет.
— Я… что… — её голос дрожал. — Что вам нужно? Мои драгоценности… Я здесь в гостях. Это дом моего брата. У меня с собой только жемчуг и …
— Где находится Митчелл Делани, миссис Коллинз? — прервал её Габриэль.
Мускулы дворецкого напряглись.
Габриэль сильнее сжал пальцы вокруг горла, глубже вдавливая острие клинка с явным намерением убить.
— Не сомневайся, я убью тебя, — зловеще прошептал он. И добавил более громким и мягким голосом. — Мне не нужны ваши драгоценности, миссис Коллинз. Я хочу просто поговорить с вашим братом.
А после разговора — убить его.
— Митч… брата нет дома, — было слышно, что миссис Коллинз говорила правду.
Дворецкий хрипел от нехватки воздуха.
— Кто вы? — властно спросила миссис Коллинз, самоуверенность пересилила страх. — Я требую, чтобы вы отпустили Кинана.
Габриэль не хотел причинять женщине боль. Но придется.
— У вас есть гувернантка, миссис Коллинз? — внимательно глядя на дворецкого, спросил он.
На мертвенно-бледном лице отчетливо проступили оспины.
Кинан боялся. Он знал о коллекции гувернанток Митчелла Делани.
— Да, разумеется, но я не понимаю, какое это имеет отношение к…
— Вашему брату нравятся гувернантки. — Габриэль еще глубже нажал острием шпаги на горло Кинана, кровь потекла сильнее. Одновременно Габриэль убрал пальцы с горла дворецкого. — Расскажи, как Делани любит гувернанток, Кинан.
Дворецкий видел смерть во взгляде Габриэля.
— Он… — прохрипел, захлебываясь кровью Кинан. — Я не имею к этому никакого отношения, миссис Коллинз.
Недостаточно хороший ответ.
— Расскажи миссис Коллинз подробнее о том, к чему ты не имеешь никакого отношения, — мягко приказал Габриэль.
Дворецкий колебался: он боялся, что Делани уволит или даже убъет его.
Победу одержала непосредственная угроза жизни.
— Мистер Делани, он… он держит на чердаке специально приготовленное место, — покрывшееся красными пятнами лицо дворецкого выделялось на фоне белого накрахмаленного воротника рубашки. — Он приводит женщин туда.
— Мой брат — холостяк. — В голосе миссис Коллинз звучала лицемерная приверженность приличиям. — Никого не должно волновать, что за женщин он приводит домой.
Виктория восемнадцать лет провела в услужении у таких, как миссис Коллинз, — женщин, которые прячутся за свою добродетель, чтобы спокойно жить со своими мужчинами.
На этот раз не выйдет.
— Ваш брат угрожал моей женщине, madame, — мягко сказал Габриэль. — Меня это волнует.
Глаза дворецкого широко раскрылись от удивления. Предполагалось, что у женщин, на которых он вместе со своим работодателем охотился, не было мужчин, чтобы их защитить. Заботиться о них.
Любить их.
Сквозь звук сиплого дыхания дворецкого пробился стук копыт одинокой лошади. Стоит только сестре Делани закричать…
— Если брат вел себя непорядочно по отношению к этим женщинам, им нужно обратиться в полицию.
Миссис Коллинз продолжала прятаться за своё благополучие и добродетель.
Гувернантки были бедны, а Делани — богат.
Ни один полицейский не арестовал бы его.
— Вы любите брата, миссис Коллинз? — безразлично спросил Габриэль.
Лошадь поравнялась с домом, из вечернего тумана доносился ясно слышимый скрежет колес экипажа.
— Конечно, я люблю брата! — воскликнула миссис Коллинз. — Порядочная женщина обязана любить свою семью.
Невзирая на недостатки её членов.
Но она не могла принять это, не говоря уже о том, чтобы в этом признаться.
Габриэль удивился тому, что у шестнадцатилетней Виктории хватило храбрости уйти от отца.
Туман и расстояние заглушили эхо скрипящего экипажа. Смолк перестук лошадиных копыт.
— Значит, вы не хотите, чтобы вашего брата убили, — ровно сказал Габриэль.
— Конечно, нет, — глубоко вздохнув, сказала сестра Делани. Она не знала, что проезжавший экипаж мог стать её спасением.
— Но его убьют… — Миссис Коллинз тяжело дышала, желтый туман клубился вокруг багрового лица дворецкого. — …Если я не найду его раньше, чем другой мужчина.
Габриэль лгал. А может, и не лгал.
Он не знал, работал ли Делани на второго мужчину. Габриэль не узнает этого, пока не найдёт его.
В любом случае, Делани умрёт.
— Брат не… не сказал мне, куда ушел, — миссис Коллинз снова говорила правду.
В глазах дворецкого мерцало знание. Расширенные зрачки окаймляла бледно-зеленая радужная оболочка.
— Ты знаешь, где он, Кинан, — шелковым голосом произнёс Габриэль.
Бледно-зеленая радужка исчезла, — глаза дворецкого стали двумя черными дырами, полными страха.
— Я не знаю, — прохрипел он.
Был ли Делани убийцей? — размышлял Габриэль. — Кого Кинан боялся больше — Габриэля или Делани?
— Ты знаешь, Кинан, — проникновенно сказал Габриэль. — А если не знаешь, — значит, нет причин оставлять тебя в живых, не так ли?
