— Возьмут ли они беспроцентный кредит?
— Сомневаюсь, — сказал он.
Он действительно сомневался в этом или просто не хотел, чтобы помощь исходила от меня?
— Они могли бы вернуть мне деньги, как только дом будет продан.
Предполагая, что он действительно был продан, и предполагая, что они могут позволить себе вернуть мне деньги, как только это произойдет. Надеюсь, они тоже не были под водой. Но я бы не предложил ничего, с чем не хотел бы расстаться навсегда.
Он осторожно посмотрел на меня, изучая меня глазами, которые были более темной и тусклой версией глаз Бейли — более карими, менее зелеными. Затем он слегка покачал головой, словно исключая это.
— Для ясности, — сказал я, — в отличие от твоего приятеля Моррисона, моя помощь не будет зависеть от условий. Я не хочу, чтобы Бэйли беспокоилась об этом. И я определенно не хочу, чтобы ее родители потеряли свой дом на Рождество.
Челюсти Дерека напряглись, вероятно, из-за удара Моррисона.
Я хотел спросить его, знал ли он о сообщениях, которые этот ублюдок отправлял его сестре. Или миллионы других ужасных вещей, которые он сделал с Бейли. Но на это уйдет вся ночь — и это было как раз то, о чем она мне говорила. Они были кончиком хоккейной клюшки.
— Би разозлилась бы на тебя за то, что ты говоришь об этом за ее спиной, — сказал он.
Он был прав, но альтернатива была хуже. Я надеялся, что Бейли согласится, по крайней мере, когда она простит меня. Она никогда раньше не злилась на меня по-настоящему, трудно было сказать.
— Позволь мне побеспокоиться об этом, — сказал я. — Сколько стоит ипотека, ты не знаешь?
— Около трех тысяч в месяц.
— Думаешь, пятнадцать штук помогут?
Его глаза расширились.
— Ты собираешься выписать чек на пятнадцать штук, как будто это ерунда?
Почему все думали, что Моррисон был единственным человеком в мире, у которого были наличные деньги? Потому что он постоянно тыкал им в лицо? Мы не все были безвкусными придурками. А пятнадцать тысяч долларов — это не такие уж большие деньги. В любом случае, в данном случае он был потрачен не зря.
— Поможет или нет? — Если бы это было так, возможно, они смогли бы продержаться и продать дом в новом году. — Или тебе нужно больше?
— Я имею в виду, да. Пятнадцать поможет. — Дерек переместил свой вес, явно чувствуя себя неловко от мысли принять это.
— Хорошо, — сказал я. — Посмотрим, сможешь ли ты заставить их взять его.
— Откуда я должен притворяться, что получил это?
— Скажем, ты одолжил его у друга. Или сорвать крупный куш в казино. — Я пожал плечами. — Скажи им, что ты выиграла чертов конкурс красоты. Мне все равно. Это вам решать.
У него действительно хватило наглости взглянуть на меня. Я посмотрел в ответ. Почему мы устроили ссору из-за этого?
— Какая здесь альтернатива? — Я сделал жест одной рукой. — Ну давай же.
В конце концов, он может застрелить меня, но я не смогу жить с собой, если не попытаюсь.
— Если ты собираешься помочь, я думаю, ты должен сказать Бейли, — сказал он. — Это правильно.
Во мне вспыхнуло раздражение, и я подавил желание спорить с Дереком о том, что правильно, — все равно, что заступиться за сестру перед чудовищем. Сейчас моим приоритетом были деньги. Спор с Дереком из-за Моррисона не поможет склонить его на мою сторону.
— Почему? Чтобы она могла сказать «нет»? — Я поднял брови, ожидая, но он не мог ответить.
Повисла весомая пауза.
— Смотри, — сказал я. — Я одолжу тебе немного денег. Между нами. Что вы с ним сделаете после этого, это ваше дело. Верни мне деньги, когда сможешь. Никакой спешки.
Его светло-коричневые брови широко раскрылись.
— Ты серьезный.
— Очень серьезен. Я могу отправить тебе перевод позже сегодня.
— Отлично. — Дерек вздохнул, на мгновение отведя взгляд. — Но это не значит, что мы хороши. Я делаю это для своей сестры.
— И я тоже. Дай мне свой адрес электронной почты и банковскую информацию. — Я разблокировал свой телефон и протянул ему через стол. Он взял его у меня из рук, постучал по экрану и вернул мне с кислым выражением лица.
— Я отправлю его, когда вернусь домой.
— Спасибо, — сказал он.
ГЛАВА 45
САМЫЙ ГРЯЗНЫЙ
Чейз
Что за бредовый звонок.
На одиннадцатой минуте второго периода против Coastal U Sharks я вошел в штрафную. Отбывание двух минут в мусорном ведре. Для чего? Ничего такого. Гардинер зацепил меня на отрыве, и каким-то образом я добился пенальти. К черту это решение, и я не столько вежливо сказал судьям, сколько. Потом Миллер отругал меня за то, что я сбежал от чиновников.
Что бы ни.
Ближе к концу третьего периода Гардинер снова схватил шайбу и помчался прямо на Тая. Мы выигрывали с преимуществом в два, но это не означало, что мы могли позволить себе отказаться от лидерства. Наша защита вышла на обед, буквально глядя в другую сторону, так что я впился в лед и бросился прямо на него.
Через несколько секунд я врезался в него плечом к плечу, освободив шайбу, пока он летал в борт. Это был совершенно чистый — хотя и жестокий — удар.
В порядке Хорошо. Возможно, был небольшой элемент возмездия за подсечку.
Гардинер отряхнулся, развернулся и поехал за мной. Мы помчались за шайбой, но когда он догнал меня, он схватил меня за футболку и потянул к себе. Обычно он не был таким агрессивным на льду, так что это застало меня врасплох, и, прежде чем я успел среагировать, он ударил меня прямо в лицо.
Он нанес этот первоначальный удар.
Но я приземлился больше.
Несмотря на это, к тому времени, когда вмешались судьи, у меня была неприятная рана на левой брови. Кровотечение длилось недолго, но я чувствовал, как оно набухает с каждой секундой.
К тому времени, когда прозвучал последний сигнал, моя футболка была в крови, которая не была моей, и я установил рекорд сезона по количеству пенальти и ничьей в одной игре. Может быть, карьерный рекорд.
Не глядя на себя в зеркало, я мог сказать, что моя челюсть тоже была в синяках. Наверное, мне будет чертовски больно, когда я позже поцелую Джеймса. И когда я оказался между ее ног, это был план.
На этот раз я был немного рад, что она была в школе, пытаясь уложиться в срок, а не смотреть на трибуны. Это была не лучшая моя игра. Я забил шайбу и сделал результативную передачу, но отдал шайбу гораздо чаще, чем должен был, и провалил несколько базовых передач.
Миллер сказал, что моя игра была неровной, и он был прав.
После душа я стал немного более эмоционально стабильным. Но глубоко внутри меня все еще хранилось всепроникающее низкоуровневое раздражение, как будто в моем ботинке был крошечный камешек. Вернее, в моем коньке. Каким-то образом это сделало все давление, которое я постоянно испытывал, гораздо менее терпимым.
Я молча оделся, в голове бушевал ураган мыслей и забот пятой категории.
Бэйли, хоккей, школа, тренер Миллер, наша предстоящая игра с Коллингвуд, снова Бэйли, Лос-Анджелес. Бейли и Лос-Анджелес — блядь. Даже не начинал об этом думать.
— Что происходит, Картер? Твой предохранитель сегодня намного короче, чем обычно. — Даллас надел свои угольно-черные штаны и всмотрелся в мое лицо ледяными голубыми глазами. — У тебя есть какое-то время. У Бейли все хорошо?
Я опустила взгляд, застегивая белую рубашку.
— Все в порядке. Они великолепны, я имею в виду. Думаю, у меня есть какая-то скрытая агрессия после того дерьма, которое Моррисон проделал с ней.
И под некоторыми я имел в виду метрический хертон. Как я ни пытался отпустить это, я не мог. То, что сделал Моррисон, не давало мне покоя с тех пор, как Бейли рассказал мне об этом. То, что ему сошло с рук это без каких-либо немедленных последствий, сводило меня с ума.
— До сих пор не могу поверить, что он это сделал. Ему повезло, что ты не появился. Даллас покачал головой, стиснув квадратную челюсть.
