- И что ты будешь делать? - задумчиво побарабанила пальцами по подбородку, рассматривая довольного мужчину, сидящего рядом со мной на диване. - Зачем он к тебе приходил? Просил помощи?
- Просил, - неспешно кивнул Марат, едва не лопаясь от гордости. - Но я отказал.
- Да ну? Под каким же предлогом ты отказал своему тестю?
- Я вложил деньги в выгодный проект. Сожалею, возможно, если бы вы обратились за помощью раньше, - безбожно кривляясь, изобразил он. - Но увы, увы, увы...
- Странно, что он обратился к тебе только сейчас, - по сути, уже почти год прошел. Потихоньку все начали восстанавливаться.
- До последнего тянул, собака. Ему гордость не позволяла. Влез в долги, почти прогорел. В общем, сейчас он в полной заднице.
- И ты этому только рад, - проницательно прищурилась я.
Марат равнодушно пожал плечами, всем своим видом давая понять, что ни причем.
- Почему я должен расстраиваться? Это его проблемы, а не мои.
- Тоже верно.
Все осложнялось одним фактом - Оксаной. Ее отец, погрязший в долгах как в грязи, отдать их не мог. И теперь справедливо опасался за себя и жизнь близких. Дело принимало другой оборот, и теперь Марат не мог стоять в стороне. Теперь дело касалось его семьи. Но даже и в такой ситуации чечен не мог не провернуть все под себя.
Марат выставил отцу Ксюши ряд условий. Он, конечно, поможет любимому и единственному тестю, не оставит того в столь щекотливой ситуации. Но только на своих условиях - а именно, если Георгий Саныч по-родственному за мизерную сумму продаст свои активы. И Марат, безусловно, погасит все долги, расплатиться с кредиторами и удержит семейный бизнес на плаву.
Все, конечно, сопровождалось взаимными расшаркиваниями, скрипом зубов со стороны Ксюхиного папки и еле прикрытой демонстрацией одолжения со стороны Марата, который не стремился даже прятать своего положение короля и бога. Георгий Саныч не так все планировал, совсем не так. А Марат как будто все давно продумал и был готов к такому повороту событий.
В общем, отцу Оксаны пришлось смириться с таким положением дел. Он ничего не мог сделать, он мог только сидеть и терпеливо ожидать окончания истории. А пока все формальности утрясались, было решено отправить Ксюшу с ее матерью от греха подальше. И именно это меня особенно радовало.
- Прости, Марат, но я не думаю, что Оксана добровольно свалит на несколько месяцев. Как бы ты ее не уговаривал, - та вообще не хотела от мужа дальше, чем на шаг отходить. И сейчас началось обострение ее любвеобильности, что меня не шибко радовало, признаться, потому что Марату теперь приходилось уделять ей время, даже больше, чем мне. Ксюше неожиданно захотелось погрузиться в культурную жизнь столицы, ходить по театрам, балетам, выставкам и на худой конец, в кино. Чему тут радоваться? - Она в тебя клещами вцепилась, и если уедет, то только с тобой.
- Если попросит Георгий Саныч, Ксюша поедет. Им действительно надо сейчас исчезнуть из страны, хотя бы на время. Я - это я. Со мной другой разговор.
- А его они послушают?
- Послушают, - утвердительно сказал Марат. - К тому же Ксюшкина мать обо всем догадалась уже. Дочь они под удар не поставят.
Так и вышло. Пришлось, правда, мужчинам перед Оксаной поплясать, поуламывать ее, рассыпаться в просьбах и обещаниях. Эта сцена напомнила мне другую, из мультика "Бременские музыканты", когда шел диалог между принцессой и ее папочкой-королем. Она еще ножками все время топала и заявляла, что "ничего я не хочу". Вот и Ксюша мне казалась капризной, визгливой и тупой. Настолько тупой, что вообще, по-моему, не понимала, что дело может принять серьезный оборот. И в первую очередь ее, дуру, оберегают. Но нет, она топала ногами, обижалась, дула губы и громко заявляла, что никуда не поедет, по крайней мере, одна.
- Ксюш, но я работаю, - оправдывался Марат, нежно и успокаивающе гладя ее по спине. Хотя я видела, как его вся ситуация в целом порядком достала. Мало того, что появились лишние проблемы - не такие уж серьезные, но все-таки требующие внимания - так еще приходилось тратить время на бессмысленные капризы.
Отвык, хороший мой, от женских истерик. Я их вообще не устраивала, а Оксана, если ее не трогать особо, была тиха и примерна. Но вот если тронешь и заденешь ее королевское высочество, такой вой поднимался. И вроде все равно милой остается, трогательной и нежной - даже истерики нежные - только вот прибить мне ее ой как хочется.
- Ты всегда работаешь, Марат! - воскликнула она с обидой. - Почему я должна ехать одна? Давай вместе, вдвоем, ну?
- Ксюш...
Такое продолжалось пару дней. Потом, наконец, ее уговорили и она уехала. На пару недель, как заверили Оксану, но Марат сказал, что, возможно, решение проблем затянется на более долгий срок. Я только рада.
- А вот улыбку могла бы сделать не такой ослепительной, - прокомментировал он мою радость от новости об окончательном отъезде принцессы. - Изобразила хотя бы сочувствие для приличия.
Я гортанно рассмеялась, откинув голову. Еще чего. Он теперь мой. Полностью. На две недели, месяц, пару месяцев...Он, конечно, и так мой и никуда не денется, как и я тоже, но именно сейчас у нас есть возможность засыпать и просыпаться в одной постели, завтракать, обедать и ужинать. Развлекаться и просто быть рядом, как в старые добрые времена. Марат, работал, конечно, но на меня время оставалось всегда. К тому же я и сама не сидела без дела.
Сразу после тот как отвез жену в аэропорт, Марат с одной спортивной сумкой, в которую сложил самые нужные и необходимые вещи, приехал ко мне домой. Было четыре утра, я еле глаза разлепила, чтобы его встретить. Не до конца понимала, зачем он туда-сюда ходит, что раскладывает, но послушно положила вторую подушку в кровать.
- Ты со мной? - хриплым голосом уточнила я.
- Да.
- А дом? Кто там будет?
- Я договорился с домработницей. Она раз в три дня будет убирать квартиру.
Марат широко зевнул, потер слипающиеся глаза и подтолкнул меня по направлению к кровати.
- А если Оксана позвонит, а тебя дома нет?
- Я попросил ее звонить на сотовый.
- Слишком много работаешь? - невинно улыбнулась, и без того догадываясь, какой ответ. Все-таки она такая дурочка. Марат многозначительно поглядел на меня из-под густых бровей и с облегчением улегся под одеяло. - Все ясно. Работяга моя.
Он мягко улыбнулся, притянул меня к себе, уткнувшись носом в шею, и через несколько минут размеренно и глубоко задышал, согревая меня своим горячим дыханием. Это было слишком хорошо, и поневоле я начала привыкать.
