— Что? — изумился Джейс.
Гейб пригладил волосы.
— Я куплю кольцо и устрою за выходные все остальное. От тебя требуется одно: доставь Миа в понедельник вечером к елке перед Рокфеллеровским центром. Только не подведи. Если не сможет идти, принеси на руках, мне плевать. Это уже твоя забота.
Выходные Миа провела в обществе Джейса — вернее, это он провел их с нею. Эш бегал туда-сюда за едой и вообще суетился. Они принесли фильмы и гоняли их, пока Миа не сморил болезненный сон.
К утру понедельника ей стало лучше, но не настолько, чтобы идти на работу, и она сообщила Луизе и Грегу, что не придет.
Джейс с Эшем отправились в офис, но вечером обещали вернуться, благо запланировали нечто особенное. На все расспросы Миа они отвечали коротко: «Сюрприз».
Но Гейб как сквозь землю провалился. Ни цветов, ни подарков — мертвая тишина. Миа нервничала и сомневалась в правильности решений на его счет.
Ей не хватило духу признаться Джейсу, что она не готова к его сюрпризам. Они с Эшем возились с нею два дня, выполняя любые капризы.
Что бы они ни задумали, она соберется и примет это с благодарностью и постарается побольше улыбаться. Джейс велел ей одеться потеплее, и оставалось только гадать, что такое они затевали на свежем воздухе.
Как хорошо, что жар отступил, иначе ей стало бы холодно от одной мысли об этом.
Днем Миа приняла душ и сделала все, чтобы не выглядеть как с похмелья. Но косметика не всесильна…
В шесть приехали Джейс с Эшем. Глаза у них коварно блестели, и Миа мысленно застонала, ибо если дело, явно недоброе, касалось ее, то ей оставалось пасть жертвой их выдумок.
Джейс вызвал шофера, что было странно, так как обычно, когда они ездили втроем, он сам садился за руль. Перед выходом они заставили Миа принять лекарство — а вдруг температура вернется. В машине они посадили ее на заднее сиденье, а сами уселись по бокам от Миа.
— Куда мы едем? — закатив глаза, в очередной раз спросила Миа.
— Терпение, сестренка, — уклончиво ответил Джейс.
Им с Эшем не сиделось на месте — и впрямь сорванцы, расшалившиеся под Рождество.
Миа расслабилась и пообещала себе радоваться, чем бы дело ни кончилось, даже если на душе у нее пусто. Гейб исчез, от него не было ни слова. Сдался?
Машина остановилась на Пятой авеню возле универмага «Сакс». Напротив высился Рокфеллеровский центр. На площади устроили каток, а посередине, переливаясь разноцветными огнями, стояла огромная елка. Какая красота! У Миа защемило сердце, едва она вспомнила, как ездила сюда в детстве с Джейсом. Они ни разу не пропустили открытие — до нынешнего года.
— О Джейс, — прошептала Миа, выходя из машины. — Я снова в сказке.
Джейс покровительственно улыбнулся, и они с Эшем повели Миа к уже собравшейся толпе.
Дерево возвышалось над ними, украшенное тысячами разноцветных лампочек. В воздухе разлилась рождественская музыка, и вот приятный баритон завел «Рождественскую песнь».
— Там концерт? — Миа взволнованно повернулась к Джейсу.
Тот улыбнулся, кивнул и подтолкнул ее ближе. К удивлению Миа, никто не возмутился. Наоборот, все расступились, освобождая ей дорогу к помосту.
— Как здорово! — воскликнула Миа.
Эш и Джейс усмехнулись, и внимание Миа обратилось к певцу.
Знакомые мелодии пробуждали множество теплых воспоминаний о детстве. Миа потянулась и крепко сжала руку Джейса, переполняясь любовью к брату. Он был и оставался ее опорой. Без Джейса и Эша она бы не пережила разрыв с Гейбом.
— Спасибо, — прошептала она брату на ухо. — Я люблю тебя.
— И я тебя люблю, сестренка. Пусть этот вечер станет для тебя особенным, — улыбнулся Джейс.
В глазах брата мелькнула печаль, и не успела Миа спросить, на что он намекает, как песня закончилась и певец обратился к толпе. Миа не сразу поняла, что он произнес ее имя.
Она моргнула, и тут ее высветил прожектор, луч которого пошарил и замер на пятачке, где она стояла. Ошеломленная Миа взглянула на брата, но Джейс и Эш поспешно отступили, оставив ее в круге света.
— Мы желаем мисс Миа Крестуэлл счастливого Рождества и прекрасных праздников, — говорил певец. — Гейб Хэмилтон передает вам, что любит вас и хочет, чтобы рождественские каникулы вы провели вместе с ним. Но не стоит верить мне на слово, пусть он скажет сам.
У Миа от удивления открылся рот: на ковровой дорожке появился Гейб. Он шел, не сводя глаз с Миа, держа в руках небольшую коробку в красочной упаковке и с огромным бантом.
Толпа приветственно загудела. Гейб подошел к Миа и, не выпуская коробку из рук, опустился на одно колено.
— Счастливого Рождества, Миа, — произнес он севшим голосом. — Прости меня. Я был идиотом. Я не должен был отпускать тебя. Ты права. Ты заслуживаешь того, кто всегда готов за тебя сражаться, и этим человеком хочу быть я, если ты дашь мне еще один шанс.
Миа не знала, как реагировать на это и что говорить. Глаза наполнились слезами, которые грозили хлынуть ручьем.
— Я люблю тебя, — продолжал Гейб все отчаяннее. — Я люблю тебя так сильно, что болею, когда тебя нет. Я не хочу с тобой расставаться. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. Ты понимаешь это, малышка? Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Хочу навсегда быть с тобой.
Гейб протянул Миа пакет. Дрожащими пальцами она принялась развязывать бант и кое-как справилась. Потом развернула упаковочную бумагу. Внутри оказалась бархатная коробочка, и Миа чуть не выронила ее, попытавшись открыть.
Вокруг замелькали фотовспышки. Люди снимали происходящее на телефоны, звучали ободряющие возгласы. Но Миа не замечала никого, кроме Гейба. Все прочее не имело значения.
Открыв коробочку, Миа увидела кольцо с великолепным бриллиантом, переливавшимся в свете прожектора и расплывавшимся перед заплаканными глазами. Она посмотрела вниз: Гейб стоял на коленях и умолял ее взглядом.
Боже, он полз к ней!
— Гейб, — выдохнула она и тоже опустилась на колени.
Теперь их глаза были на одном уровне. Зажав в кулаке коробочку, она крепко обняла Гейба за плечи.
— Я люблю тебя, — прошептала Миа. — Я тебя очень люблю. И я не хочу жить без тебя.
Гейб взял ее за плечи и чуть отстранил. Его глаза сияли любовью и сознанием обладания ею. Гейб вытащил из кармана пальто толстую пачку листов. Боже, это был их контракт!
Гейб медленно и аккуратно разорвал его надвое, не сводя взгляда с Миа.
— Отныне никаких правил, — заявил он хрипло. — Будет только то, чего мы захотим. Никаких барьеров. Ничего, кроме любви. Я прошу тебя поставить лишь одну подпись — в свидетельстве о браке.
