– Претензии к пуговицам есть?
– К каким пуговицам?
Если бы я не была так раздражена, то обязательно бы улыбнулась череде выражений лица, сменявших друг друга.
– А хотите верх белый, а низ черный? Могу устроить. А носки к трусам, хотите, пришью?
Меня понесло. Снежный ком обиды копился, копился и накопился да с горы покатился.
– Зачем? – только и мог он сказать.
– А чтобы не терялись. А то мало ли, вы потеряете один носок, а я буду виновата. Так вы сразу скажите.
Что сейчас будет? Держите меня семеро.
Я была в ярости, точка кипения была пройдена.
– Терпеть не могу, когда на меня кричат, – проскрежетал этот несносный Неждан Натанович.
– А вы не терпите. Впрочем, о чем это я? Эта добродетель вам не знакома.
Мне уже терять было нечего, и я решила выдать все, что думаю.
– Лучше замолчите, а то потом пожалеете, да поздно будет!
Черносмородиновые глаза сверкали.
– Вот только не надо мне угрожать. У нас свобода слова!
Я бы еще про права человека вспомнила…
Со стороны мы, наверное, напоминали двух орущих кошек, вернее, кота и кошку. У нас каждую весну под окнами раздаются пронзительные крики завывающих котов. Та еще какофония. Так что о ней я знаю не понаслышке.
– Зря женщинам дали право голоса, лучше бы они молчали по-прежнему, – выдал Неждан.
– Именно из-за таких мужланов женщин всю жизнь угнетают и гнобят, считая вторым сортом после самолюбивых, чванливых муд…
Я хотела сказать «мудаков», да вовремя язык прикусила.
Мы пыхтели. Еще чуть-чуть – и будет взрыв. Ну или убийство. Правда, кто кого убьет – это еще вопрос. Наши взгляды скрестились, как шпаги у мушкетеров, слова сыпались с частотою автоматной очереди.
Никто никогда так не выводил меня из себя. Может быть, это из-за того, что я чувствую к этому мужчине и не могу показать своих чувств. Либо же всему виной сексуальная неудовлетворенность, о которой мне постоянно твердила Светланка. И теперь она проявилась таким образом. Кто его знает? Но мы с Нежданом перли друг на друга, словно два бульдозера, не обращая внимания на неровности дороги, рытвины и выбоины.
– А что это вы тут делаете?
Ситуация была как в кино. И именно она стала конечной точкой нашего противостояния.
– Ничего! – рявкнули одновременно два голоса на заглянувшего в дверь Аполлона.
– Вы ругайтесь, ругайтесь, – он аккуратненько прикрыл дверь, стараясь не шуметь, – а я тут в стороночке посижу, послушаю.
И этот божок местного розлива взял стул, развернул к себе спинкой и уселся верхом.
Первой не выдержала я.
– Да что это вы себе позволяете? Тут вам не цирк-шапито. Немедленно покиньте кабинет!
И стала в позу, выставив вперед ногу.
Следом подключился Неждан.
– Аполлон, а не пойти ли тебе поработать?
Шеф был более сдержан в выражениях, но было видно, что держался он из последних сил.
– И пропустить самое интересное?
Зам положил голову на спинку стула.
– Нет уж. Увольте. У меня билет в первый ряд.
И этот гад всерьез надумал, что мы продолжим? Мы с Нежданом объединились против него.
– У меня тут не проходной двор.
Это я намекала, что синеглазому надо бы свалить отсюда по-тихому.
– Выйди, мы с тобой потом поговорим, – требовал Неждан.
А тому было хоть кол на голове теши, все побоку. Он взирал на нас с неуемным любопытством пришедшего на представление ребенка.
– Я давно так не развлекался, – себе под нос начал Аполлон.
– А не пойти ли вам на живодерню? – предложила я, стараясь сбить с него апломб. – Там вам больше понравится. Кровищи валом, а уж зрелищ…
– Нет. У меня нервы слабые, а на железо вообще аллергия.
Ну и кто над кем издевается?
У Неждана подозрительно задергалось левое веко и кулаки стали сжиматься самопроизвольно.
Кажется, это увидел и красавчик Аполлон.
– Шеф, ты это. Не нервничай…
Кажется, запахло жареным.
Чтобы не показаться в моих глазах слабаком и при этом больше не выводить Неждана, Аполлон решился на обманный маневр.
– Босс, ты выяснил, что там с факсом?
И неторопливо встал со стула.
– Так вот откуда ветер дует? – взвизгнула я. – Это вы на меня поклеп возвели?
– Я ни на кого ничего не доносил.
Поняв, что попал как кур в ощип, Аполлоша решил все же ретироваться, пока ему не досталось на орехи. Стул был возвращен к стеночке, а сам возмутитель спокойствия заявил:
– Вы тут без меня разбирайтесь. Я тут вообще ни при чем.
И был таков. Только его и видели.
– Как это понимать? – под впечатлением от произошедшего обратилась я к Неждану.
– Не обращай внимания, его иногда заносит. А вообще он неплохой парень, – начал меня успокаивать шеф.
Странно получается, только что мы ругались как кошка с собакой, а стоило появиться постороннему, заняли одну позицию. Но как только этот посторонний исчез, тут же вернулись на свои места.
– Я и не переживаю.
Не зная, куда деть руки, я принялась теребить полу пиджака.
В разговоре случился перерыв. Похоже, что Неждан не знал, о чем еще спросить или что сказать. Да и я как в рот воды набрала.
– Ну я это… Пойду… – будто от меня требовалось разрешение, сказал шеф.
– Угу. Счастливо.
А что еще я должна была произнести?
* * *
– Привет, кошечка.
Светланка так и лучилась позитивом.
– Чего это ты такая довольная? – смеясь, откликнулась я в трубку.
– А где приветствия? Где фанфары? Где туш? И красной дорожки как-то не наблюдается, – начала наезжать подружка.
– Та-та-та-там, – поддержала я ее игру. – Я приветствую тебя, о несравненная моя. Красная дорожка выслана с курьером, но он, похоже, застрял в пробке. Может быть к вечеру появится.
– Давно бы так. А то сразу в бутылку лезешь. Я, между прочим, твоя должница и готова выполнить любое желание.
А вот этого мне только не хватало. Когда она говорит, что должна мне что-то, то потом оказывается, что это что-то должна сделать я.
Как-то в юности пообещала Света мне подарить великолепную фотографию со мной в качестве единственного персонажа, изготовленную ее умелыми руками. При этом у нее не было ни фотоаппарата, ни навыков, вообще ничего. Сначала нам пришлось читать непонятные технические обзоры, чтобы правильно выбрать аппарат. Потом мы разыскивали тех, кто уже пользовался выбранной моделью фотоаппарата. Затем приобретали все прибамбасы для портретной съемки: штатив, бленды, вспышки и так далее. Потом я должна была не просто позировать, а сама выбирать ракурс, настраивать фотоаппарат и думать про освещение. И потом, наконец, я стала обладательницей собственного портрета в рамке, на котором можно было смело написать «добыт кровью и потом».
С тех пор я очень осторожно отношусь к таким заявлениям Светланки. И по возможности стараюсь ничего подобного не допускать. А то себе дороже получается. Хорошо, что в этот раз она не уточнила, что именно она должна мне. Может, со временем забудет, а я вздохну спокойно.
– Да мне как бы ничего не надо, – осторожно начала я, думая, в какую сторону увести разговор, лишь бы соскользнуть с данной темы.
– Это ты так думаешь, а на самом деле очень даже надо, – сообщила подруга в трубку.
– Интересно, что же мне необходимо, о чем ты так с придыханием говоришь?
Я поняла, что соскочить у меня не получится, и решила сразу выяснить, к чему же я должна быть готовой, чтобы вовремя принять контрмеры.
– Я задолжала тебе друга для постельных утех.
Хорошо, что во время разговора я сидела на стуле, а не стояла. Иначе грохнулась бы на пол, ударилась головой о край стола и умерла смертью храбрых, не приходя в сознание. Хотя, может, это было бы и лучше, поскольку я со страхом ожидала продолжения Светланиного повествования.
– Ты купила мне… виб…
Дальше язык не повернулся сказать.
– Нет. Я, конечно, подумывала прикупить тебе реалистик телесного цвета, с выпуклыми венками, розовой головкой, с десятью режимами вибрации, гибкий и водонепроницаемый…
Моя челюсть с грохотом упала на стол и осталась там лежать. От полученной информации я была в полнейшем ступоре. Если она это приобретет, то непременно заставит примерить, вернее, применить на практике. Лучше пойти сразу утопиться в унитазе или удавиться на батарее в туалетной комнате. А я так надеялась на долгую и счастливую жизнь. Такого позора я не вынесу. Подруга продолжила:
– Но я решила, что ты слишком маленькая и закомплексованная, да и живой гораздо приятнее и лучше для здоровья, потому будет натурпродукт.
– Ты сейчас что имеешь в виду?
– Это не я тебя введу в царство разврата и порока, а настоящий всамделишний мужчина. Твои вкусы я знаю, требования тоже, так что, подруга, можешь говорить мне спасибо. Я сэкономила кучу твоего времени, которое нынче очень дорого, а у тебя его и подавно никогда нет, – сказала, как припечатала.
Кажется, я застонала в голос. Схватилась за голову, раздумывая, как лучше совершить ритуальное самоубийство, чтобы тень подозрения пала на Светлану в качестве сатисфакции за мою безвременно загубленную жизнь.
