— Ну-ну, — уговаривает он, потирая мою руку. — Конечно, ты не хотела, чтобы так случилось. Ты не одна, Райан.
Он ошибается. Я одна, и произошедшее сегодня вечером, доказывает это.
— Что сказал мой сын, когда ты ему рассказала?
Я отрицательно мотаю головой.
— Я не рассказала. Я не могу.
— Ты должна. Он поступит правильно с тобой и этим чудесным ребенком.
— Я пыталась. Я ходила туда сегодня вечером, но… — я замолкаю, не в силах признаться ему в том, что видела. Хотя мне и не нужно, он видит это по боли, написанной на моем лице.
— Мои мальчики очень сложные, — говорит он.
Грустная улыбка растягивает мои губы.
— Джастис говорил то же самое.
— Они хорошие парни, но у них была тяжелая жизнь.
Я ничего об этом не знаю, потому что Джастис никогда не рассказывал о своей жизни до Тэтчера. По правде говоря, я тоже никогда особо не расспрашивала. Он дал понять, чтобы я с самого начала поняла, что эта тема под запретом.
Если бы не разный цвет кожи, никогда бы не догадаться, что мальчики не родные Тэтчеру. Возможно, в их жилах течет не одна кровь, но он любит сыновей, как своих собственных. Это слышно в его голосе и видно по его глазам всякий раз, как он о них говорит.
Им повезло, что он у них есть. Повезло достаточно, чтобы иметь хотя бы одного любящего и заботливого человека. У меня не было даже этого. Ни братьев, ни сестер, ни других родственников. Только родители, которые возненавидели меня с момента моего рождения.
— Я люблю его, Тэтчер, всегда любила. Но я не могу остаться здесь вместе с ребенком. Родители ни за что этого не допустят, и пока парни будут заниматься тем, чем занимаются, — делаю паузу и тяжело сглатываю, — все будут спрашивать, чей он.
На его лице застывает недовольство.
— Я понимаю, чего ты боишься, и не виню тебя. Но мы можем решить эту проблему.
— Как? Ты знаешь, на что способны люди в этом городе, особенно семьи основателей. — В доказательство своих слов, накрываю его искалеченную руку своей, и мучительная боль, заполняющая его черты, ударяет меня в грудь.
Много лет назад, задолго до моего появления, случилось нечто ужасное. Не знаю точно, что именно, все об этом молчат, но нечто очень серьезное и это связано с Тэтчером. Это все, что я знаю.
Я продолжаю говорить, рассказывая о встрече с Дереком возле дома, не скрывая никаких подробностей. По коже бегут мурашки, и ужас снова терзает тело.
— Я боюсь за своего ребенка. Я знаю родителей, и ничто не помешает им сделать то, что, по их мнению, они должны, чтобы защитить репутацию нашей семьи.
Что-то мелькает на его лице: выбор, принятие — решение. Он встает из-за стола и выходит из комнаты, но через минуту возвращается с толстым коричневым конвертом.
— Что это? — спрашиваю, когда он протягивает его мне.
— Открой.
Открыв конверт, просовываю внутрь руку и достаю большую пачку денег.
— Этого будет достаточно, чтобы продержаться некоторое время.
Я вскидываю на него глаза и быстро качаю головой.
— Тэтчер, нет. Я не могу. Я не имела в виду…
— Тише, дитя. Ты можешь и возьмешь. — Он протягивает руку и нежно кладет ее мне на плечо. — Я люблю своего мальчика и твердо верю, что он заслуживает знать, но я также согласен, что здесь ты оставаться не можешь. Не когда носишь под сердцем ребенка. Я не доверяю этим людям, — в его голосе слышится гнев, выражение лица становится жестче. — Когда-нибудь ты расскажешь моему сыну, но я позволю тебе решить, когда. А пока мы вытащим тебя отсюда и обеспечим безопасность.
Я снова смотрю на деньги, внутри идет борьба. Как бы ужасно я ни чувствовала себя, принимая деньги, я знаю, — это мой единственный шанс на спасение.
— Я верну тебе долг. Каждый цент, — обещаю я.
— Не беспокойся об этом. Беспокойся только о себе и моем драгоценном внуке.
Его внук. Наш с Джастисом ребенок.
Знание этого обжигает разум и сердце. Опустив руку на живот, молча клянусь любить и защищать этого ребенка всем своим существом, обещая дать ему дом, которого никогда не было у меня, но о котором я всегда мечтала.
В ту ночь моя жизнь изменилась безвозвратно. Я бежала из Миссисипи, оставив единственного человека, которого всегда буду любить. Я сделала это ради своего ребенка и свободы, поклявшись, пока жива, никогда не возвращаться.
Глава 4
Джастис
Прошло уже два дня, два гребаных дня без единой весточки от нее. Сегодня я даже съездил в школу и ждал ее на улице, чтобы в итоге узнать, что она там не появлялась. У меня нет другого выбора, кроме как поехать к ней домой, и к черту ее родителей.
Меня не беспокоит ее злость на то, что, по ее мнению, она видела. Я хочу выяснить, что, черт возьми, произошло той ночью. Не могу перестать волноваться о ней. Меня преследует ее образ: продрогшая и промокшая насквозь, ужас в глазах до того, как ими овладела опустошенность.
Я искал ее всю ночь, желая объяснить, что она видела совсем не то, на что это было похоже. Я и пальцем не дотронулся до той телки. Я ни к кому не прикасался с тех пор, как провел с ней ночь, отчего отношения с братьями стали напряженными, а мой член пребывал в полнейшем хаосе.
Сегодня мы во всем разберемся, раз и навсегда.
Припарковавшись на улице, слезаю с байка и, стуча ботинками по деревянным доскам, поднимаюсь по большой парадной лестнице, ведущей к ее дому. Не сомневаюсь, я выгляжу так же неуместно, как и чувствую себя. Вся улица кричит о классе и престиже, как и ее высокомерные родители. Я встречался с ними только раз, и они такие же большие задницы, как и остальные семьи-основатели Винчестера. Может, даже хуже, потому что я знаю, как они относятся к своей дочери, вижу это в печальных глазах Райан каждый раз, когда смотрю на нее. Не говоря уже об ужасных словах, брошенных ею мимоходом при наших предыдущих встречах.
Одно это заставляет меня их ненавидеть.
Я стучу несколько раз, прежде чем кто-то отвечает. Дверь открывает ее мать, на лице отражается удивление, прежде чем на смену приходит неприкрытое отвращение. Райан совсем на нее не похожа, даже и не догадаешься, что они родственники.
— Чего тебе? — выпаливает она, ее голос сочится презрением.
— Я пришел увидеть Райан.
— Ее нет дома.
Она начинает закрывать дверь, но я просовываю ногу внутрь.
— Я не уйду отсюда, пока не увижу ее.
Она опускает взгляд на мой поношенный ботинок, прежде чем вернуться к моему лицу.
— Ну что ж, тебе придется немного подождать. Она уехала из города.
Каждый мускул в теле напрягается. Я изучаю ее лицо в поисках обмана.
— Вы лжете.
— Да что ты? — спрашивает она, отступая назад. — Хочешь зайти и убедиться сам?
Я остаюсь на месте, пытаясь понять, какую игру она ведет. Не сомневаюсь, в тот момент, как я войду внутрь, она вызовет полицию, любезно предоставив шерифу Тодеру возможность арестовать меня. Этот жалкий ублюдок все время охотится за мной и братьями, с самого нашего приезда в город. И все же, если для получения желаемого, я должен столкнуться с добряком-шерифом, так тому и быть.
— Скажите Райан, что я здесь, иначе я войду в ваш дом, неся в себе всю ярость ада. Мне насрать, кто вы.
На долю секунды на ее лице отражается страх, прежде чем она скрывает его, упрямо поднимая подбородок.
— Она в Калифорнии и не вернется. Школу будет заканчивать там.
Холодная жесткая правда в ее глазах окутывает меня густым и неподъемным ужасом. Это не может быть правдой. Она бы не уехала, особенно, не сказав мне.
«Или это то, что привело ее ко мне в квартиру прошлой ночью?» От этой мысли мне становится физически плохо.
Она самодовольно смотрит на меня.
— Должна поблагодарить вас, мистер Крид. Что бы ты ни сделал с моей дочерью, она, в конце концов, разглядела в тебе то, кем ты являешься на самом деле.
Сжимаю челюсти, скрипя зубами, в попытке сдержаться и не ударить злобную стерву.
