Несмотря на то, что ей нужно было сделать другие звонки, она позволила своему мобильному телефону упасть ей на колени и просто ехала в одиночестве. Вернее, в тишине. В свете фар полоса асфальта, следовавшая за извилистым течением реки Мотылек у подножия горы Дир, напомнила ей о первых сценах из фильма «Сияние» [12]. Не то чтобы тротуар был в таком же хорошем состоянии, как в фильме – повсюду швы, как черви, пытающиеся переползти дорогу, жаркие и холодные времена года требовали гибкости от материала, который по своей сути был статичнее, чем того требовали условия.
Городок Уолтерс представлял собой всего лишь заправочную станцию, банк, комбинацию продуктового магаза с закусочной, пожарную часть и почтовое отделение. Вокруг крошечного торгового центра расположились около тридцати или сорока домов на участках земли, которые принадлежали семьям с тех пор, как французские охотники пришли сюда из Канады во время Войны за независимость.
Пока Лидия вспоминала, что именно закончилось в ее холодильнике, она решила заехать на стоянку «ИГА» [13]. Прежде чем выйти из машины, она достала из сумки стикер и набрала в телефоне последовательность из десяти цифр. Она нажала кнопку «Отправить» и только потом вошла в продуктовую половину здания.
Ей нравилась кассирша Сьюзан. Серьезно.
– О, привет! – послышалось приветствие за прилавком. – Как дела? Как жизнь…
Лидия улыбнулась. Помахала. Показала на свой телефон.
– Разговариваю.
Сьюзен кивнула и показала жестом, что все в полном порядке.
– Просто поговори, я подожду.
Сьюзан было шестьдесят, и она все еще была полна энергии, как заводная игрушка с все еще исправной пружиной. С искусно уложенной платиново–русой прической и полностью накрашенным лицом она была похожа на старлетку, ожидающую кинорежиссера, который так и не появится… но она не сидела просто так без дела. В браке с начальником пожарной охраны они вырастили пятерых сыновей в Уолтерсе, и, как и многие другие, она и ее муж были пожизненными жителями местной долины, которые никогда не уйдут на пенсию и никогда не переедут, как они сами сказали. К тому же у нее было много других занятий. Помимо работы в продуктовом магазине, она была историком и главным диктором местных новостей. Это была замечательная работа, охватывающая как прошлое, так и настоящее. Всех кто здесь жил.
Нет, серьезно. Очень круто.
Когда раздался второй гудок, Лидия вернулась к узкой мясной стойке, а затем оглядела семь проходов с невысокими полками. Выбор был небольшим, калорийным и скучным, тем более что так она питалась последние два года. Когда в ее ухе прозвенел четвертый гудок, она перестала строить из себя повара и направилась к входу в закусочную. Сегодня вечером у нее не было ни сил, ни идей для кулинарных изысков, даже разогрев банки супа «Кэмпбелл» казался неподъемной задачей.
Еще до того, как она шагнула через стеклянную дверь, в нос ударил запах пирога с курицей.
– О, милостивый Боже, – пробормотала она. – Об это я и толкую…
– Алло? – раздался мужской голос ей в ухо.
Лидия остановилась. Боже, голос этого человека действовал на нее как провод для запуска двигателя, пристегнутой к ее заднице.
– А, привет, Дэниэл Джозеф? Это Лидия Суси из «Проекта по…
– О, да, привет. Как дела?
В последовавшей за этим паузе Лидия нахмурилась, когда услышала музыку через соединение. Это была старая песня «Иглз». И самое странное – что «Take It to the Limit» она слышала в этот самый момент и другим ухом.
– Лидия? Мисс Суси?
– Ты… – Она взглянула на прилавки у стены. Затем повернулась к стойке, где стояли табуреты. – Ой. Привет.
В дальнем конце очереди дальнобойщиков и горожан Дэниэл Джозеф припарковался на табурете и занял сразу три места. И когда его глаза скользнули поверх дюжины недоеденных тарелок тушеной говядины и куриного мяса, она вскинула руку. Он сделал то же самое.
– Думаю, нам следует повесить трубку, – сказала она в свой телефон.
– Конечно.
Завершив разговор, она зашагала вперед, кивая знакомым лицам, мужьям и женам. Вдовцам. В глубине души она отметила, что не было человека моложе пятидесяти, что свидетельствовало о том, что город держится на ниточке поколений, которая из года в год все сильнее истончалась. Печальная реальность заключалась в том, что мир с каждым днем становился все более цифровым, а экономика была жестка к удаленным населенным пунктам. Молодые люди, которые только вставали на ноги и создавали семьи, нуждались в хорошо оплачиваемой работе в городских центрах.
– Привет. – Она сунула телефон в сумку. – Я думала, ты вернулся в Гленс Фоллс.
– Я тоже так думал. Мой байк сломался, поэтому я здесь на ночь. Присядешь?
Когда он потянулся чтобы убрать с соседнего стула свою кожаную куртку, она покачала головой.
– О нет. Я куплю еду с собой. Где твой байк?
– Какой–то парень по имени Пол ремонтирует его. Или будет, когда получит утром запчасти.
– О, ты ходил к Полю Ганьону.
Дэниэл взял что–то похожее на «Кока–колу» и сделал глоток. Соломинка, которую выдавали со стаканом, лежала на стойке рядом с завернутым в салфетку набором нож–вилка–ложка.
– Да именно он. Так, ты хотела со мной поговорить?
Лидия прокашлялась.
– Работа твоя, если ты не передумал.
– Правда? – Медленная, расслабленная улыбка просто сбивала с ног. – Отличная новость. Спасибо.
Лидии пришлось отвернуться, она притворилась, будто узнала водителя грузовика, сидящего позади него… хотя парень смотрел в другую сторону от нее, а они не были знакомы даже шапочно.
Это была имитация приветствия с целью скрыть ощущение, словно ты – горячее блюдо на тарелке, с пылу с жару прямиком из кухни.
– Когда ты хочешь чтобы я приступил?
Она вернулась в реальность.
– Как можно звать тебя, Дэн или Дэниэл? И да, как можно скорее.
– Хорошо. Я начну завтра. И я Дэниэл, не Дэн.
– Завтра? Правда? Но разве тебе не нужно съездить за своими вещами туда, где ты…
– Я все равно проведу здесь ночь, а завтра пятница. Я отработаю полный день и вернусь в Гленс–Фоллс, когда закончу. В какое время ты хочешь, чтобы я пришел?
– Ну, Трик приходил в восемь тридцать и уходил в четыре тридцать.
– Значит, и я буду также.
– Отлично. Увидимся завтра. И в первую очередь мы заполним твои документы, чтобы включить тебя в платежную ведомость.
Дэниэл наклонил голову в присущей ему манере.
– Что это?
– Гм... так тебе будут оплачивать твой труд. Тебе всегда платили в конверте?
– Нет, я про твое ожерелье.
Лидия посмотрела на потертый золотой брелок, висевший в V–образном вырезе ее флисовой кофты, и поняла, что все еще была в легинсах для бега. В кроссовках. Спортивном бюстгальтере.
Она проглотила проклятие с мыслью, что, по крайней мере, для Дэниэла это не новость. Она была в спортивной одежде во время его собеседования.
– О, ерунда. – Она пожала плечами. – Медальон Святого Христофора.
– Ты – католичка? Извини, если это личное.
– Все нормально, он принадлежал моему дедушке. Дедушка был католиком. Я не знаю, кто я. Ладно, увидимся утром.
– Да, конечно.
Когда Лидия отвернулась, он спросил:
– А как насчет ужина?
– Хм? – Она посмотрела через стойку на официантку, выходящую из кухни. – О, верно. Привет, Бесси…
– Я уже знаю, Лидия. Как обычно.
Бесси тоже было шестьдесят, и у нее была химическая завивка, слизанная из книги по стилю 1985 года, но в отличие от увядающей королевы красоты Сьюзен, у Бесси была аура учителя физкультуры. Или того, кто обучал армейских сержантов карате. После того, как она доставила гамбургер и тарелку картофеля фри Дэниэлу, Бесси вытерла руки о фартук и кивнула, как будто поклялась на крови исполнить приказ Лидии.
И не важно, чего это будет ей стоить.
– Я не знала, что у меня есть «как обычно», – пробормотала Лидия. Но разве она собиралась спорить?
