На сцене стояли Космос и Пчёлкин, Саша сидел на стуле чуть в стороне от них и наспех настраивал гитару, принесённую из дома по окончании уроков — Лиза видела, как он нес её в школу после обеда. Интересно, что они делали всё это время?.. Бочком девушка протиснулась в зал и тихонько прикрыла за собой дверь, стараясь вести себя как можно тише и незаметнее.
— Привет.
Вздрогнув, Лизавета обернулась — на последнем ряду сидел Валера.
— А ты здесь как?
— Пришёл посмотреть. Эти двое, кстати, — и Филатов ткнул пальцем в сторону Космоса и Вити, — чуть не передрались, всё песню выбирали.
— Выбрали?
— Да вроде бы. А ты чего нигде не участвуешь?
— Я отвечаю за весь этот каламбур, мне достаточно, поверь, — и Лиза не сдержала отчаянного зевка — всё же вечер был уже довольно поздним.
— О-ой, какие люди! — отвлекшись от микрофона, воскликнул Пчёлкин. — Следить за нами пришла?
— Нужны вы мне, — в тон однокласснику хмыкнула девушка и машинально оправила форменную юбку платья.
— Послушаешь?
— Ну, давайте, — девушка передернула плечами и медленно опустилась на стул рядом с Филатовым. Пчёлкин, казалось, даже внешне приободрился — ему явно нужно было больше зрителей. Саша, наконец, справился со струнами и, глядя на написанные от руки на листочке ноты, заиграл. Витя дождался кивка Белова и запел:
— Я начал жизнь в трущобах городских
И добрых слов я не слыхал.
Когда ласкали вы детей своих,
Я есть просил, я замерзал.
Вы, увидав меня, не прячьте взгляд
Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват…
Лиза даже подобралась и вытянулась в струнку, вцепившись тонкими пальцами в спинку впередистоящего стула. Никак не ожидала она того, что у Пчёлкина окажется такой красивый голос — с хрипотцой от сигарет, но такой спокойный и мелодичный. Песню эту девушка никогда раньше не слышала, но сейчас, находясь в некоем подобии шока, даже забыла о том, что, когда слушаешь песни, надо наслаждаться. Этот голос, чёрт возьми, каким же он был завораживающим! Лиза словно погрузилась в какой-то транс, даже не замечая Холмогорова «на подпевке» — так легко и полностью сумел затмить его своим абсолютно непрофессиональным вокалом Витя.
… — Вы знали ласки матерей родных,
А я не знал и лишь во сне
В моих мечтаньях детских, золотых
Мать иногда являлась мне.
О, мама! Если бы найти тебя,
Была б не так горька моя судьба.
Саша уже говорил что-то Космосу, песня закончилась, равно как и музыка, а она всё ещё сидела неподвижно, держась за стул и словно находясь где-то за много километров от этого актового зала — там, рядом с тем мифическим беспризорником, взывавшим к такому глухому и чуждому ему миру.
— Эй, уснула?
А вот разговаривал он по-прежнему нагло и развязано. И этот тон словно вернул с небес на землю. Певцом Пчёлкин мог быть самым лучшим, а вот манера вести диалог всё равно оставалась на уровне фарцовщика.
— Я просто не знала, что ты так красиво поёшь, — пришлось быть откровенной и дать однокласснику ещё один повод почувствовать себя на высоте.
— Думаешь, Анисимова примет?
— А почему бы и нет? — Лиза пожала плечами, для себя отметив, что Марию Васильевну надо уговорить, во что бы то ни стало. Её плеча осторожно коснулся сидевший слева Валера, и девушка обернулась в его сторону. Тот кивнул в сторону двери, предлагая выйти. — Аппаратуру не забудьте всю убрать. Не скинуть в угол, а убрать!
— Есть, товарищ командир, — буркнул Космос. Отношения с ним у Черкасовой стали заметно более мягкими с той вечерней посиделки и откровенного разговора в беседке, поэтому теперь его шуточкам она подвергалась практически так же, как и все, к кому у Холмогорова лежала душа. — Могла бы и меня похвалить…
— Ты тоже был очень хорош, — девушка усмехнулась, уже на пороге обернувшись и уважив одноклассника.
… — Ты что, правда решила к ним примкнуть?
Лиза вздохнула и посмотрела в сумеречное небо. Глупо было бы подумать, что она не догадывалась о причине, по которой Филатов вытянул её из зала. Он, равно как и Белов, старался не замечать «увлечения» друзей, но смотреть сквозь пальцы на то, как под не самое лучшее влияние попадала наивная молодая девчонка, не мог.
— Мне одного раза хватило, чтобы втянуться… понимаешь, — Лизавета прерывисто вздохнула, и голос её дрогнул, — когда видишь, как радуется мама от того, что дома у неё половина универмага, внутри всё словно кровью обливается. Я это делать собралась не ради шмоток или косметики, а ради родителей.
— Нет, не понимаю, — Филатов горько усмехнулся, и Черкасова, тут же вспомнив о незавидном положении знакомого, понурила голову.
— Прости.
— Да ладно. Как бы ты просто не увязла во всём этом. Понятно, почему эти двое тебя не отговаривают — Косу всё равно, для него люди лишними не бывают, а Пчёле ты просто нравишься, вот и всё.
Девушка вдруг остановилась, словно вкопанная, мысленно благодаря сумерки, которые прекрасно скрывали её лицо, к которому вмиг прилила кровь.
— С чего ты это вдруг взял?
Сзади хмыкнули.
— Я его не первый год всё-таки знаю. У него на лице написано, когда ему девочка нравится, а когда просто так, попользоваться надо.
От слова «попользоваться» девушку передёрнуло, но словесно она не отреагировала. Валера подошел к ней ближе и легонько потрепал по плечу.
— Ты чего?
— Да нет, ничего. Просто не ожидала, что ты вот так вот проболтаешься.
— Я и не пробалтывался. Это всем видно, кроме тебя.
Лиза закусила губу и зажмурилась. Не хотелось и дальше обсуждать эту тему, и Валера, будучи парнем очень тактичным, это понял, послушно замолчав. В таком же молчании они закончили свой «круг почета» вокруг школы, неспешный обход которой занял у них минут пятнадцать. А, когда в поле зрения оказалось школьное крыльцо, Лиза не смогла не увидеть сидевшего прямо на ступеньках Пчёлкина с сигаретой в зубах — её огонек был виден ещё издали. Парень совершенно спокойно затягивался и смотрел в сторону молодых людей. Черкасова прикрыла глаза и вздохнула.
— Ну почему именно сейчас-то? — вопрос шёпотом сорвался с её губ, и Филатов несильно ткнул девушку в плечо. Пчёлкин, заметив молодых людей, поднялся со ступеней и неспешно двинулся в их сторону.
— Ладно, — Валера взглянул на циферблат наручных часов и присмотрелся к стрелкам, — я пошёл, а то комендантша не пустит ещё. Проводишь?
Вопрос адресовался уже подошедшему Вите. Тот кивнул, и Валера поспешил ретироваться, махнув Лизавете рукой и сделав вид, что не заметил её взгляда, полного опаски.
— О чём говорили?
— Это допрос? — Лиза вдруг подобралась и недобро глянула на Пчёлкина. Тот лишь передёрнул плечами и вновь затянулся.
— Пошли?
Черкасова кивнула, и молодые люди неспешно двинулись прочь со школьного двора. Но молчание не продлилось долго.
— Ну, а всё же?
— Валера пытался узнать, всерьёз ли я решила работать с вами. Доволен?
— Более, чем. И что ты ответила?
— Ровно то же самое, что уже говорила тебе. И вообще — что всё-таки за допрос, а?
— Это не допрос. Мне просто надо знать, серьёзно ли ты это решила, или уже десять раз передумала.
Он был раздражён. Причём сильно, это было просто очевидно. Рядом с таким Пчёлкиным Лиза почему-то терялась куда сильнее обычного, даже начинала немного опасаться парня. Пришлось вздохнуть, чтобы успокоиться.
— Нет, не передумала. И не передумаю, по крайней мере, в ближайшее время.
— Если решила, то бросить будет тяжело. Это тебе не прийти и с завода трудовую забрать.
Они уже подходили к дому Лизы, а разговор постепенно набирал обороты — совершенно не вовремя.
— Я не маленькая, и прекрасно это понимаю. В конце концов, я же всё равно только на подхвате буду — товар у себя держать.
— Затянет — не плачь потом.
— Слушай! — Лизавета, наконец, взвилась. Повернувшись к парню, она позволила себе повысить голос. — Когда я впервые выказала своё желание, ты меня только поддержал, а сейчас разговариваешь так, словно я что-то исключительно аморальное делать собралась. Ты-то сам чем лучше, в конце концов?! В своём глазу…
