— Чай хочешь? — поправляет она модные очки на носу.
— Нет, спасибо. Только пили с Машкой — вежливо благодарю и отказываюсь.
— Лад, ты едешь участвовать в конкурсе в Сочи — обрушивает она на мою голову.
— Вот это новость, Наталья Юрьевна!!! — не сильно радуюсь.
— Это необходимо. Надо защитить честь вуза. Ректор поручил отобрать лучших. Ты защищаешь танцы, а Спартак конный спорт. Вы два самых перспективных кандидата — припечатывает куратор, сведя свои идеальные брови. — Оповести родных и зайдите позже сообщу дату и время выезда. У вас есть время на подготовку. Все, Киратова. И не надо строить печальное лицо, никто не виноват, что ты прекрасная танцовщица. Иди, давай, Ладка, мне правда некогда.
Вот за что мне это все? Только раскидалась с непонятками с этим Спартаком, так вот вам здрасьте!
Иду и зло бубню себе под нос, что брошу на хрен эти танцы, чтобы все оставили меня в покое. Отмазаться не получится. Да и зачеты автоматом поставят. Я хоть и учусь хорошо, но кто окажется от халявы, покажите мне такого человека! Но есть одно но… Спартак. Не хочу больше пересекаться ни при каких обстоятельствах.
За своим бубнежом, не замечаю, как врезаюсь в человека. Носом со всего размаха в чью-то каменную грудь. Хватаю себя за лицо и стону. Больно же мне! Кто-то хватает меня за плечи, удерживает, не дает упасть и прижимает к себе. Сквозь пелену вижу знакомый бомбер. Ну, естественно, а кто же это еще может быть. Он, Спартак.
— Не ушиблась? — спрашивает он, чуть встряхивая меня и отстраняя от себя — помочь?
— Обойдусь — выворачиваюсь и иду дальше.
Провались ты пропадом, долбаный козел! Везде от тебя одни неприятности.
9
Приехали. Здравствуй, город Сочи. Выхожу из самолета и иду к автобусу, который отвезет меня в здание аэропорта, где меня встретят организаторы. Жарко, май на дворе, а солнце печет сильно. Отрываю прилипшую майку от спины, надеваю рюкзак и медленно плетусь. Встречающие меня забирают и отвозят на базу, где я буду готовиться.
Пока раскладываю вещи в номере, вспоминаю, как прошли сборы. Мои совсем не удивились, что меня отправили отстаивать честь вуза. Вечером созвонилась с родителями, и они поддержали это решение ректора, пожелав мне удачи. Мама стала еще красивее. Выглядит как голливудская звезда, но, когда мы болтаем по видеосвязи и делимся новостями, непременно плачет и говорит о том, что сильно скучает. Папа суров и прекрасен, волнуется обо мне не меньше мамы, а может и еще больше. Заканчиваем разговор на том, что еще немного, и я к ним прилечу.
Бабушка собирала со мной вещи, мы делаем это вместе. Если отдать это в руки ей, то я займу все багажные отделения в самолете. Дед заботился о материальной стороне. Несмотря на то, что денег на моей карте достаточно, он перебрасывает дополнительно крупную сумму. На всякий «прослучАй»! Ну пусть будет так, спорить, значит обрушить праведный гнев на свою голову от дедули и выслушать лекцию, что на все извилины судьбы надо быть готовым. И еще он категорически запретил добираться предложенным маршрутом от вуза. Сам забронировал и купил билеты, согласовав с руководством университета мои передвижения. Но, я думаю, тем без разницы, еще лучше, сэкономят свой бюджет. Поэтому все прошло без эксцессов.
На минуту мелькнула мысль, как же там Спартак со своим Кастором добирался. Странное имя для коня-Кастор. Если мне не изменяет память, то это вроде укротитель лошадей. Хотя чего удивляться, что хозяин, что конь, такой же, наверное.
Сдираю с себя одежду и иду в душ смыть дорожную грязь. Устало стою под струями. Добро пожаловать на усиленные репетиции, волнение и т. д. Начинается, но ничего, я готова. Выступим, выиграем, не опозорим честь вуза и уедем.
Сегодня все участникам дали свободный день. Осмотреться, познакомится, понять, где что есть и все такое. Я переодеваюсь, надеваю купальник, поверх натягиваю короткую легкую юбку, светлую футболку и обуваю кроссовки. Волосы не заплетаю, так как они немного влажные. Накладывать макияж, сейчас это не про меня.
Вынимаю пластиковый ключ и выхожу. Брожу по территории уже час. Здесь красиво, везде стоят лавочки, растительность буйная, ярко-зеленая, повсюду яркие цветы. Настроение поднимается от ощущения свободы и счастья, которое наполняло меня сейчас до краев.
Я вижу море. Сколько я себя помню, водная стихия действовала на меня завораживающе. Есть в ней и покой, и буря, и умиротворение, и накал. Вода вмещает в себя все. Вот и сейчас, я, как заколдованная смотрю на море, на бирюзовый волнующийся атлас, который от рваных дуновений ветра заворачивается в разные узоры, на вершине которых то появляются, то исчезают пенные завитки.
О! Море, море
Преданным скалам
Ты ненадолго
Подаришь прибой — внезапно раздается из неоткуда мощная песня Магомаева.
Она поражает и ослепляет на мгновение. Потому что она на самом деле несет в себе грандиозное признание в любви человека к стихии. От чувств, переполнявших меня, в этот момент, по щеке скатывается слеза.
— Нравится песня?
Ну, конечно, а кто же еще здесь может быть! Злюсь от неловкости того, что меня застали именно в такой момент, где я пребывала в самых растрепанных чувствах.
— Приехал? Как добрался? На Касторе верхом? — изображаю из себя язву двенадцатиперстной кишки.
Спартак устало вздыхает и жестом приглашает присесть на горизонтальную поверхность. Он не злой, не источает свое обычное высокомерие, а какой-то другой. Более мягкий, что ли. Я тоже решаю убрать наносные колючки и стать самой собой.
— Извини — каюсь я — просто мы как-то общаемся рвано и непонятно для меня, это смущает.
Спартак ничего не отвечает. Просто сидит, скрестив ноги и откинувшись спиной на лавочку. Снимает бейсболку и проводит рукой по волосам.
— Лад, ты тоже извини, ладно. Ничего объяснять не стану. Просто прими на веру — давай нормально общаться. Нам вроде бы как победу вузу надо обеспечить, поэтому давай объединимся в команду, хоть и выступаем в разных направлениях. Но все же.
Я протягиваю ему мизинец и предлагаю закрепить мир. Наконец, он улыбается. Хватает мой палец своим и качает. Его руки, даже на такое короткое мгновение, обжигают, палят меня. Зачем я полезла…
Спартак покупает нам мороженое, и мы едим и просто болтаем обо всем на свете. Я рассказываю о танцах, он о лошадях. Оказывается это так интересно! Он заразителен, остроумен и, как я понимаю, большой профессионал в своей сфере. Я сижу и разговариваю с другим человеком, это не тот Спартак, которого знает наш вуз. Он другой, он лучше. Не знаю, сколько времени мы сидим, уже вечереет, легкие сумерки укутывают город. Все также тепло и невероятно легко. Наступает пауза в нашем беззаботном общении. Я неловко замолкаю и вдруг Спартак говорит.
— Лад, может искупаемся? С завтрашнего дня времени не будет и думаю, что до моря мы нескоро доберемся, поэтому, если ты не против, то…идем?
Ну он прав, что говорить. Да и вообще, если у нас мир, то ничего такого. Это всего лишь купание и ничего больше. Но, черт возьми, как-то волнительно. Я киваю, пока не передумала, и мы все же идем. На пляже еще есть немного народа. Кто-то лежит, кто-то болтает и заразительно смеется, дети повизгивают от счастья и того, что так много времени могут плескаться. Кругом царит атмосфера беззаботности и чего-то очень-очень хорошего.
Мы находим свободные шезлонги и снимаем одежду. Стараемся не смотреть друг на друга. Но я смотрю! Спартак сбрасывает шорты и поло. Господи-боже-мой, етитьская богомышь, кхм….- это все, что я могу извлечь из своего мозга.
Высокий, рельефный, красивый идол. Женщины на пляже очумело таращатся ему в след, пока он идет к кромке воды. Я иду следом, и по традиции, утыкаюсь в него, не видя, что он остановился. А он, так же по традиции, меня ловит. Это становится какой-то неотъемлемой частью и все похоже на то, что я специально врезаюсь в него. Но это не так! Спартак держит меня за талию и тихо смеется.
