— Бородач, — выдохнула она.
Лейла подошла к ней сзади. Прижавшись всем телом, она положила руку чуть ниже груди стриптизерши, посмотрела на ее шею, а потом на меня.
— Бородач — наш гость. Пригласи его, любовь моя.
— Я так груба, — сказала стриптизерша. Она всё еще стояла в дверном проеме. — Бородач, не хочешь зайти?
Когда произносила слово «хочешь», она изогнула губы буквой «О», будто только что оторвалась от моего члена.
Она спросила меня не о том, хочу ли я зайти. Она спросила меня, хочу ли я ей присунуть.
Ответ на это — «да». Всегда «да».
Лейла шлепнула стриптизершу по заднице.
— Ты такая непослушная, — сказала она ей. — Теперь шуруй внутрь и налей нам немного выпить. У нас с Бородачом есть темы для обсуждения.
— М-м-м, — застонала стриптизерша, глядя прямо на меня. — Я хочу большего.
Я знал, что она говорила о Лейле. Но что-то подсказывало мне, что ко мне это тоже относилось.
— Извини за ее поведение, — сказала Лейла, как только мы остались одни. — Прошу, входи.
Я мог сказать, что в этом месте точно не живет мужчина. Было слишком много белого и блестящего. Даже люстры, блядь, блестели. И место было слишком чистым. На полу не было ни пятнышка.
Это заставило меня заскучать по тюрьме.
И по незабываемым крикам в ней.
Лейла отвела меня на балкон и закрыла за нами дверь. Он был расположен на углу здания и оказался большим по площади, с него открывался вид на пляж и город.
Я подошел к краю и облокотился на перила. Лейла присоединилась ко мне, причем подошла она очень близко.
— Я знаю, что ты не связался ни с одним из тех, чьи контакты я тебе дала, — сказала она. — Просто хочу, чтобы ты знал, мне нравится, что ты такой напористый.
Соленый воздух напоминал мне о доме.
Я бы предпочел оказаться там, чем здесь. Но дома не будет бабы под боком. А она была, блядь, намного сексуальнее, чем этот вид на пляж и город.
Я восхищался такими женщинами, как Лейла. Я окинул взглядом ее длинное платье и босые ноги. На ней почти не было макияжа. Она, видимо, смыла его после того, как вернулась из нашей поездки. В течение двух дней она вела себя как истинная бизнесвумен. И этот стиль был ей к лицу.
— Мы найдем того, который мне подойдет, — сказал я.
Прежде чем она успела ответить, дверь на балкон открылась и вошла стриптизерша с двумя бокалами в руках. Она протянула каждому из нас по напитку, и сразу же вернулась обратно внутрь.
— Я привела тебя сюда не просто так, — сказала Лейла.
— Я и не думаю, что ты привела меня просто поглазеть на сиськи твоей девочки.
Она улыбнулась, облизывая нижнюю губу, которая стала влажной из-за напитка.
— Видишь здание по соседству? — Она использовала свой стакан, чтобы указать на него. Но я не успел ответить, как она продолжила. — Это отель, который был построен в сороковых годах, и он только что продан. Новому владельцу не нравятся несущие перекрытия. Поэтому он хочет его снести и построить тридцатиэтажное здание на двести пятьдесят квартир.
Со здания по соседству был такой же вид, как и отсюда — тот же пляж и город — и мы находились на данный момент на самой популярной улице в Южном пляже. Лейла могла в любой момент дойти до лучших баров и ресторанов.
Мне понравилось всё, что она только что предложила.
— Продолжай, — сказал я.
— Застройщик ищет инвесторов. Он может финансировать проект сам, но не хочет вкладывать много денег. Процент, который он предлагает, выше, чем в тех бизнес-проектах, которые мы до этого рассмотрели.
— Кто застройщик?
— Его зовут Гарник Паниг. У него есть здания в Манхеттене и Лос-Анджелесе. Сейчас он хочет Майями.
— Почему он хочет привлечь инвесторов, которые отмывают деньги, вместо того, чтобы взять кредит в банке. Зачем кому-то, кто действует легально, так рисковать?
— Легально? — свесив руку со стаканом через перила, Лейла начала покачивать им из стороны в сторону, кубики льда издавали характерный звук. — Этим городом управляют деньги, Бородач. Благодаря им инспекторы, как и половина чиновников, подкуплены, а цена на импорт занижена. Некоторые сделки проводят по документам, чтобы отвести глаза налоговому управлению, но большую часть — нет.
Теперь понятно. Нелегальные иммигранты точно не могли открыть свой бизнес. Я мог бы догадаться, что и строительная индустрия так коррумпирована.
— Когда начнут снос? — спросил я.
— Сейчас он получает последние разрешения, так что в ближайшие несколько месяцев. На постройку планируется около года.
— Я хочу видеть, куда будут идти средства, пункты, выплаты — мне нужны все детали.
— Конечно, — сказала она.
Она, видимо, поняла, что именно мне нужно. Пока что я выдвинул первые и единственные требования, выбрав из всех тех мест, куда она меня возила.
Но меня интересовало не только инвестирование. Здание также может вполне оказаться местом, где я смогу жить. В последние поездки в Майами я останавливался в отеле. Всегда в одном и том же. Но сейчас мне хочется иметь что-то типа дома. В планах было купить дом или квартиру. Просто я еще не успел встретиться с риэлтором. Но после этой встречи он может и не понадобиться.
— У меня есть еще одно пожелание.
Она снова облизала губу кончиком языка, немного блеснув зубами. Мне пришлось отвести взгляд.
— Всё, что угодно.
Я чуть не рассмеялся от ее предложения.
— Я хочу одну из квартир. На самом верхнем этаже и на углу, чтобы мне открывался вид на всё.
— Я могу это устроить, — она наблюдала за мной, делая глоток из бокала. — Мы никогда не обсуждали, как много ты хочешь инвестировать. Подумай о том, сколько хочешь вложить, а затем о дате, когда сможешь встретиться с Панигом. Когда всё решишь, я составлю документы. Если тебя не будет в городе, я отправлю их туда, где ты находишься, и тогда ты получишь их на следующий день.
— Я напишу тебе, когда снова соберусь в Майами.
Она развернулась ко мне.
— А как же бумаги?
— Я вернусь, чтобы подписать их. Ненавижу всю эту почтовую волокиту.
И тем более я не хотел, чтобы она знала адрес тюрьмы.
Как охранники, мы соблюдали три строгих правила — никто, кроме заключенных и Бонда, не допускался в тюрьму или в наши жилые помещения над ней, мы ничего не отправляли в тюрьму и адрес ее никогда не произносили вслух.
Мы не нарушали этих правил. Никогда. Потому что, когда дело касалось тюрьмы, мы избегали любых возможных рисков.
— Ты уверен, что сможешь вернуться через пару дней? — спросила она.
— Скорее через пару недель.
Негодование промелькнуло у нее во взгляде. Это был первый раз, когда я видел что-то подобное от нее.
— Паниг сказал мне, что сегодня днем закончит составлять список инвесторов. Я сделаю так, что он оставит место в списке и для тебя.
— Сделай это.
Мы оба повернулись в сторону раздвижной стеклянной двери, когда стриптизерша открыла ее и снова направилась к нам. Она не надела больше одежды, но теперь держала напиток в руке.
— Пришло время отпраздновать? — поинтересовалась она. Обернув руку вокруг талии Лейлы, она поднесла бокал к губам.
Я отошел немного, чтобы дать девушкам больше пространства.
— Бородачу понравилось то, что он увидел, — сказала Лейла. — Пока мы согласовываем цену и условия, а затем, думаю, можем и отметить, — она перекинула волосы с одного плеча на другое. — Согласен, Бородач?
— Как я могу отказаться?
Стриптизерша что-то прошептала Лейле на ухо. Я не мог слышать, что это было, но мне нравилось наблюдать, как Лейла надула губы, пока слушала. И мне нравилось, как двигались губы стриптизерши, когда она говорила. Ее губы были ненастоящими, но, блядь, сексуальными. Они были пухлыми, мягкими и блестящими, словно готовыми приласкать меня. Лукавый блеск в ее глазах сказал мне, что именно это она и хотела сделать. Может, Лейла и была лесбиянкой, но ее подружке нравился член.
Что-то подсказывало мне, что Лейла знала об этом.
