сдвинуться.
— Я… могу?..
— Ответь на звонок, Ника, — вкрадчиво произносит он, но я не решаюсь нажать на зеленую кнопочку. Точнее, тыкнуть в сенсор пальцем. Вдруг она там чушь нести будет?
— Да, мам… — отвечаю я и зажмуриваюсь.
Чувствую горячее дыхание прямо у шеи. Андрей глубоко вдыхает, уткнувшись носом мне в макушку. Я ничего не слышу… Не слышу, что там говорит мама, но пытаюсь сосредоточиться.
— Я сказала про твою ситуацию Лёше. Он даст тебе те деньги, но говорит, чтобы ты сама пришла за ними.
Ну да. Неудивительно. И моя любимая мама ни о чем не догадывается. Не понимает, зачем ее муж зовет меня к себе.
— Нет, мам. Спасибо, но я…
Андрей тяжело дышит. Его губы касаются мочки уха. Мурашки рассыпаются по всему телу, внизу живота разливается теплота. Господи, что он вытворяет…
— Я ничего не… Не хочу… Всё сложилось…
Мое дыхание сбивается. Я не понимаю, чего хочет этот мужчина, но и боюсь отключать звонок…
— Почему? Ты нашла деньги? Откуда? — мама повышает тон. — Вероника, какими ты там делами занимаешься, а?
Мне становится стыдно, потому что я умом понимаю: Андрей всё слышит. Что он подумает? Мама говорит так, будто я шлюха какая-то и выставила себя на продажу.
— Мам… Господи… Прекрати… — я отключаю телефон и выставляю руки вперед. — Андрей, что ты…
— Что я? — хриплый шепот у уха. — Что я, Вероника?
— Ч-что ты вытворяешь?
Его рука по-хозяйски скользит от талии чуть ниже и поднимается обратно, сжимает ягодицы.
— О боже…
— Чувствительная, — хрипло и тихо произносит. — Сладкая, страстная…
— П-прекрати, — говорю, понимая, что мы далеко зайдем, если он не остановится.
— Почему ты так трясешься? Как девственница перед первым разом… — усмехается.
Распахнув глаза, поднимаю голову, и мы встречаемся взглядами. Синие глаза будто стали темнее. Смотрят жадно, голодно. Нет, я не девственница, но такого взрослого мужчины у меня никогда не было. Да и вообще, кроме Дениса, у меня никого не было. Нервно сглатываю. Ловлю себя на мысли, что хочу его поцеловать. Что жду от него того же самого. Кончиками пальцев дотрагивается до моей щеки, я же ловлю его руку и чувствую, что она влажная.
— У тебя… Андрей! Рана!
— С тобой невозможно! — недовольно рыкает он и отпускает меня. — Черт!
Я бегу в ванную за аптечкой. Тело трясет от желания, низ живота ноет. Кусаю губы до крови, чтобы прийти в себя.
Обрабатываю рану перекисью, прикладываю к кровоточащей ссадине ватный диск с дезинфицирующим средством.
— Перемотай бинтом, — приказывает босс.
— Конечно. Ты зачем вообще развязал руку? Рана глубокая.
— Ник, я не ребенок. И тебя спрашивать, что делать, а что нет, я не намерен.
— Сам знаешь, — произношу как можно тверже, но не особо выходит. — Моя вина.
Действительно, моя вина. И какого черта я ему рану обработала, а? Вот кто меня просил? Он же «не ребенок» и «спрашивать меня, что делать, а что нет, он не намерен»! Идиот! Хрен я теперь помогу тебе, если ты корчиться от боли будешь.
— Лицо вымой.
Ага. Кровавой рукой к щеке прикоснулся.
Бросив на мужчину обиженный взгляд, направляюсь в ванную. Всё равно макияжа нет, нечего париться. Да и не буду я краситься.
Выхожу и прямиком иду в свою комнату. Поправляю волосы, схватив сумку, шагаю в коридор.
— Мы на работу поедем или предпочитаете остаться тут, Андрей Алексеевич?
Знаю, что он меня слышит, но не отвечает. Опускаюсь на корточки и никак не могу надеть туфли. Черт! Будто ноги опухли!
— Ты очень гостеприимная, — замечает босс.
— Уж какая есть! — встаю и чуть ли не врезаюсь носом в каменную грудь босса. — А вы грубиян! Только приказывать умеете, а нормально общаться, просить о чем-то для вас проблема.
— Уж какой есть! — тихо смеется он, обхватив мою голову огромными ладонями, наклоняется так, что наши губы чуть ли не соприкасаются. — Ты что, обиделась?
— Нет, Андрей Алексеевич, ничего подобного, — шиплю сквозь стиснутые зубы. — Отпустите меня. На работу пора.
— Обиделась, — подытоживает. — Ничего страшного. Вы, женщины, постоянно так.
Чуть отстраняясь, жестом указывает на выход. Мы заходим в лифт в абсолютной тишине. Я не удивляюсь, что у него было много девушек, но... Что-то неприятно царапает внутри, дьявол раздери! С чего бы? Мне должно быть плевать на босса, а на его баб — тем более!
— Я не обиделась. Сказала то, что думаю.
Сжимая в руках маленькую сумочку, смотрю на свои ноги. Если подниму голову, сразу встречусь с синими глазами, которые буквально пожирают меня. Складывается такое впечатление, будто я голая стою перед ним. Да, прав он — я обиделась. Он слишком грубо обращается со мной, и это задевает.
— Ника. Ты преувеличиваешь. Я стараюсь вести себя как можно мягче. Ты даже не представляешь, с каким трудом мне это удается. Терпеть не могу всякие капризы женщин. И ненавижу, когда суют нос не в свое дело.
— Я никуда нос не...
— Прекрати уже, — твердо произносит.
Я все-таки поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом. Он стоит напротив, склонив голову набок и скрестив руки на груди. Сам дьявол! Одним взглядом гипнотизирует так, что я даже моргнуть не могу.
— Не люблю, когда со мной спорят, — уголки его губ поднимаются, изображая ухмылку.
Я же в который раз кусаю губы, дабы сдержать себя и не ответить ему. Господи, как же мне трудно сейчас!
— Ладно, — отвожу взгляд.
— Что? Не хочешь мне ответить?
— Вы сказали, чтобы я не спорила.
— Прекрати мне выкать! — резко и грубо. — Я сказал, что не люблю, когда со мной спорят, но не запрещал спорить.
— Это одно и то же, — нервно смеюсь.
— Не одно и то же.
Двери лифта распахиваются, и Андрей нехотя отстраняется от меня. До рабочего места доезжаем в абсолютной тишине. Босс молчит, я тоже. На самом деле мне очень скучно, а вот мужчина... Ему отчего-то весело. Знать бы причину...
— Остановите у магазина. Я сама доберусь.
— Почему? — выгибает вопросительно бровь.
Не успеваю я ответить, как звонит его
