Эта уверенность немного успокаивает. Надеюсь, его братья такие же добрые, как он и его отец. По нашим немногочисленным разговорам, очевидно, что он очень близок с семьей. После того, что рассказала медсестра Линда, кажется, они даже ближе, чем я предполагала.
Я заглушаю эту мысль, прежде чем она разовьется дальше.
Грузовик начинает замедлять ход при приближении к белому забору, окружающему акры фермерской земли. Мое сердце наполняется волнением при виде нескольких лошадей, пасущихся на пастбище.
— Вот это всё, — спрашиваю я, не в силах скрыть надежду в своем голосе, — твоя ферма?
— Отца, если углубиться в детали, но, да... это мой дом. — Он сворачивает и едет по длинной гравийной дороге, окруженной зелеными пастбищами и свежевспаханными полями.
Мое волнение усиливается еще больше, когда я замечаю вдалеке большой красный амбар. По обе стороны от него стоят курятник и свинарник с еще большим числом животных.
— Они невероятны, — зачарованно шепчу я.
— Я так понимаю, тебе нравятся животные?
Я размышляю над вопросом, так как понятия не имею. Не слишком раздумывая об этом, отвечаю с теплом, возникшем в груди.
— Да, полагаю, что нравятся.
Ответ, похоже, приходится ему по душе.
— Я проведу для тебя экскурсию, как только ты достаточно поправишься.
Я одариваю его благодарной улыбкой.
— Мне бы очень этого хотелось.
Мое внимание возвращается к окну, когда в конце подъездной дорожки маячит большой белый фермерский дом. От южной красоты черных ставен и широкой веранды, обрамляющей дом, просто захватывает дух.
Брэкстен, однако, не едет в том направлении. В последнюю секунду он сворачивает направо, съезжая на другую гравийную дорогу, ведущую к дому поменьше на соседнем участке. Он гораздо более причудливый, но с круглой верандой, которую украшают два кресла-качалки и качели.
Мне очень нравится.
В нескольких футах от него стоит другой дом, но он поновее, немного больше и еще не достроен. По лужайке разбросаны пиломатериалы и инструменты.
— Там живет мой брат Джастис со своей семьей, — объясняет он, указывая туда, куда обращен мой взгляд. — Совсем недавно отец выделил всем нам небольшие участки земли, так что мы находимся в процессе строительства.
— Как здорово, что вы все живете так близко друг к другу, — говорю я.
— Ага. По-другому мы не можем.
За этими словами кроется глубокий смысл, но прежде чем я успеваю вникнуть в них как следует, он открывает свою дверцу.
— Сиди на месте, я подойду, чтобы помочь тебе.
Я киваю, благодарная за предложение, так как с момента выхода из больницы боль только усилилась.
Сначала он берет мою сумку с заднего сиденья, перекидывает ее через плечо, а затем открывает мою дверцу. Я опускаю руку ему на плечо, чтобы не упасть, но прежде чем успеваю использовать его как опору, он подхватывает меня на руки и вытаскивает из грузовика.
Жар проникает мне в кровь, и я снова чувствую, что задыхаюсь.
— Тебе не обязательно нести меня. Я могу идти сама, — уверяю я его, хотя признаю, что звучу нерешительно, потому что не могу отрицать, как приятно, когда тебя вот так держат. Мне тепло и безопасно — таких чувств я не испытывала с тех пор, как очнулась.
— Возможно, но так я доставлю тебя быстрее. — Он одаривает меня легкой улыбкой, вызывая у меня такую же.
— Тут я не могу с тобой поспорить.
Посмеиваясь, он поднимается на крыльцо, затем открывает дверь и заходит в дом. Оказавшись внутри, ставит меня на пол и помогает удержать равновесие, прежде чем отпустить мои плечи.
— Спасибо. — Я прочищаю горло, слыша, как от неловкости у меня перехватывает дыхание.
— Пойдем, я покажу тебе, где ты будешь спать.
Он ведет меня мимо маленькой гостиной и кухни, затем по узкому коридору, где располагаются две спальни и ванная комната. Протянув руку, включает свет в одной из комнат, озаряя ее мягким светом.
Первое, что я замечаю, — насколько здесь чисто и прибрано. Большая двуспальная кровать с темно-синим стеганым одеялом и темно-коричневым изголовьем придвинута к стене. По обе стороны стоят одинаковые прикроватные тумбочки, а в углу — комод с зеркалом. В комнате царит мужская атмосфера, за исключением длинного белого платья, лежащего на кровати, и тонкой розовой кофточки рядом с ним.
— Моя невестка дала это тебе, — говорит он, указывая на наряд. — Можешь пока одалживать одежду у нее. Через несколько дней я отвезу тебя в город и куплю все необходимое.
Доброта этого человека не знает границ. Кажется, он продумал все. Как бы мне ни хотелось отвергнуть его великодушие, я знаю, что не в том положении. Я пока не знаю как, но найду способ отплатить ему за все, что он для меня сделал.
— Ванная комната по соседству, — продолжает он, — а кухня дальше по коридору. Угощайся всем, чем захочешь.
Я указываю на комнату напротив.
— А там будешь спать ты? — По какой-то глупой причине мои щеки вспыхивают от этого вопроса.
— Нет. Это комната моего брата.
Я выпрямляюсь, вдоль спины растекается беспокойство.
— Твоего брата?
Его глаза подозрительно сужаются.
— Это проблема?
— Конечно, нет, — быстро выдавливаю я. — Просто подумала, что ты останешься здесь со мной, вот и все.
— Безусловно. Я буду спать на диване.
Я качаю головой, при этой мысли меня охватывает чувство вины.
— Я не могу позволить тебе этого. Я буду спать на диване.
— Нет. Тебе нужно поправляться.
— Я могу спать где угодно.
— Как и я, — звучит твердо и окончательно.
— Это неправильно, Брэкстен, — мягко возражаю я. — Это твой дом.
— А теперь он еще и твой.
Его слова ударяют в самое сердце, знача больше, чем он может понять. Они вторгаются в мою потерянную душу, внезапно давая место, которому я могу принадлежать.
— Алиса, я спал в гораздо худших местах, чем диван. Поверь мне, со мной все будет в порядке.
Это заявление пробуждает мое любопытство, но у меня нет возможности спросить об этом, так как он заканчивает спор.
— Давай, переоденься. — Он кивает в сторону платья. — Я пойду принесу тебе стакан воды, чтобы ты могла принять лекарство.
— Спасибо.
Кивнув напоследок, он выходит, закрыв за собой дверь.
Я оглядываю пустую комнату, осматривая принадлежащие Брэкстену вещи, меня все больше интригует мужчина, спасший мне жизнь.
Подойдя к комоду, беру фотографию в рамке, на которой он с братьями и отцом, каждый держит длинное ружье, по лицам размазана черная краска. Несмотря на смертоносные орудия в руках, их любовь друг к другу и улыбки освещают фото, причем у отца Брэкстена она самая широкая.
Не в первый раз я замечаю разницу в цвете их кожи. У всех братьев относительно одинаковый теплый тон, но, несмотря на это, они тоже не похожи друг на друга. Это заставляет меня задуматься, что свело этих мужчин вместе и сделало их семьей?
Отложив фотографию, поворачиваюсь к платью на кровати и пытаюсь поторопиться, пока Брэкстен не вернулся. К сожалению, раздеться оказывается довольно непросто. Каждое движение медленное и болезненное, с каждым поворотом ноющее тело кричит в знак протеста.
Проходят долгие минуты, прежде чем я, наконец, могу надеть платье, но это оказывается еще более трудной задачей. Мне удается просунуть только одну руку, прежде чем она застревает и запутывается. Вздох раздражения срывается с моих губ, а кожа чуть блестит от пота из-за напряжения.
Дверь распахивается, заставляя меня вздрогнуть.
— Эй, я принес... — Брэкстен останавливается на полушаге, предложение остается незаконченным, когда он видит меня в центре своей спальни полуодетой.
Я спешу прикрыть верхнюю половину тела. К сожалению, мучающий меня стыд не так-то легко скрыть.
— Прости. Я думал, ты уже закончила, — говорит он, но не утруждает себя тем, чтобы отвести взгляд.
— Все в порядке, — бормочу я, опустив глаза.
— В порядке?
Я качаю головой, не в силах солгать.
