Из-за занятий и предигровой подготовки мне не удалось увидеть Бэйли. В последнее время я ослабил свою жесткую предматчевую рутину, но сегодня я не мог рисковать. Тай, Даллас и я неукоснительно выполняли каждый свой суеверный ритуал, каким бы маленьким или глупым он ни был. Даже тупые, вроде Далласа, надевшего свою пару счастливых носков, и один из которых ехал на каток.
Если и был шанс склонить чашу весов в нашу пользу, мы это делали.
Ну, за исключением моего сна перед игрой — и не из-за отсутствия попыток. Я любил поспать, никогда не боролся с бессонницей, и обычно двадцать минут назад крепко спал. Вместо этого я был одержим играми и мечтал о том, чтобы нанести Моррисону серьезные телесные повреждения. Будет ли это очередной чек на открытом льду, или я врежу его в борт, как вредителя, которым он был? Я планировал любой сценарий, чтобы быть готовым, когда представится любая возможность. Надеюсь, я снова выведу его из игры, чтобы мне не пришлось видеть его глупое, самодовольное лицо дольше, чем нужно.
Сон ускользнул все дальше за пределы досягаемости, когда моя ярость поднялась еще на одну ступеньку.
Блядь .
Моррисон жил в моей голове бесплатно, в то время как я должен был отдыхать и перезаряжаться. Или, по крайней мере, фантазировать о голой Бэйли.
Наконец, я соскользнул с кровати и опустился в кресло за письменным столом, схватив учебник по экономике города. Учеба была последней вещью, которую я хотел делать перед игрой, и чем я никогда не занимался, но я не знал, чем еще себя занять.
Это длилось все три минуты, прежде чем я сдался и посмотрел хоккейную статистику в Интернете, переставляя свои фантазии хоккейные линии. Я по-прежнему лидировал и хотел, чтобы так и оставалось. На какое-то время это заняло мой беспокойный мозг, но тем не менее низкий гул обиды задержался в глубине моего разума.
В коридоре раздались шаги, вернувшие меня в реальность.
— Готов? — Даллас постучал в мою дверь.
Я взглянул на часы на моем столе, электричество пробежало по моим венам. Время идти. — Ага, — позвал я. — Спускайся вниз.
Тело гудело, я встал, толкнул стул и, выходя, схватил свои вещи. Я сбежал по лестнице и обнаружил парней, ожидающих в коридоре с напряженными лицами. Атмосфера была настолько тяжелой, что казалось, будто мы едем на похороны, а не на игру.
— Готов ли ты трахнуть какое-нибудь дерьмо? — Я спросил.
Даллас кивнул. — Ты знаешь это.
Тайлер настороженно посмотрел на меня. — Я знаю, что ты хочешь сокрушить Моррисона, но не позволяй ему выводить тебя из игры.
— Не буду, — сказал я.
* * *
Бейли: Удачи сегодня вечером. Я тебя люблю.
Чейз: Я тоже тебя люблю. Увидимся после.
* * *
Пока часы приближались к броску шайбы, Миллер произнес легендарную речь в раздевалке, которая никому из нас не была нужна — мы были более чем готовы сыграть с нашим самым большим соперником. К тому времени, когда мы вырвались из раздевалки, мы были готовы к кровавой бане.
Еще одна передозировка адреналина ударила по моим венам, как только в поле зрения появился лед. Настолько, что я боялся остановки сердца еще до начала игры. Знание того, что Бейли смотрит, заставило меня хотеть выиграть еще больше.
Сотрите это.
Я не хотел побеждать — мне нужно было.
Даллас и я запрыгнули на смену против первой линии Коллингвуда. Моррисона, конечно же, нигде не было, потому что он снова оказался на третьей строчке Коллингвуда. Однако по ходу игры наши пути неизбежно пересекались, и я не стал бы упускать ни единой возможности уничтожить его.
Первые десять минут были мучительно напряженными, обе стороны имели несколько безуспешных возможностей забить гол. Тай держал себя в руках, но и Мендес тоже. С каждой безголевой минутой напряжение на трибунах и на нашей скамейке запасных росло. При таком темпе это могла быть игра с одним голом, и этот гол должен был быть нашим.
Через несколько смен мы с Моррисоном впервые оказались вместе на льду. Момент, которого я ждал. Шайба улетела в их зону, и мы оба понеслись прямо к ней. Возможно, он должен был остаться выше и позволить одному из их защитников вместо этого прикрыть меня, но он хотел заманить меня, и я был более чем счастлив клюнуть.
Мы боролись за контроль над шайбой у бортов. Моррисон толкнул меня, и я толкнул его в ответ вдвое сильнее. Обычно я не был из тех, кто делал дешевые и подлые удары, но я сделал для него исключение и пронзил его копьем прямо в ребра, чтобы судьи не увидели.
Прежде чем я успел надеть на него перчатку, его конек зацепился за собственную палку, и он потерял равновесие. Когда он понял, что падает, он приукрасил свое падение, размахивая руками, и плюхнулся на лед. Он остался там, делая вид, что его выложили.
Дайвинг, много?
Сделал мою работу за меня, я думаю. Я покачал головой и развернулся, нагоняя Дерека за шайбу, которая теперь была за сеткой, но у Дерека была значительная фора, и он опередил меня. Заветренный как черт, я впился в лед и оттолкнулся, чтобы догнать его. Я украдкой оглянулся на Люка, который катился к их скамейке, держась за плечо, симулируя травму.
К моему удивлению, через долю секунды прозвучал свисток, и судья назначил отложенный пенальти. На меня. Моррисон сам споткнулся, и меня вызвали за это. Он должен получить чертову премию Оскар за это выступление. Может быть, он мог бы заняться актерским мастерством, когда его хоккейные устремления не оправдались.
Стиснув зубы, я проскользнул к штрафной площадке, чтобы отбыть свой срок. Осужден за преступление, которого не совершал. Обычно я бы поспорил с чиновниками, но мне удалось промолчать. Я не мог рисковать и злить рефери, когда ставки были так высоки. Несколько неудачных звонков могли решить или сломать игру.
Я беспомощно наблюдал из ложи, пока игра продолжалась, когда мы оказывались в невыгодном положении. Сменив линию позже, Моррисон таинственным образом выздоровел и вернулся на лед. Внезапно наша пенальти развалилась, и мы потеряли владение шайбой. Пеннер посмотрел не в ту сторону, тщетно искал его, потому что, очевидно, ему нужно было осмотреть гребаное зрение.
Пол отдал пас Моррисону, когда наша защита все еще была на другой стороне льда, что дало Моррисону хороший отрыв — и, к сожалению, отрыв. Мой желудок влетел в горло.
Нет. Кто угодно, только не этот придурок.
Наша защита пыталась наверстать упущенное, пока я затаил дыхание, наблюдая и молясь. Снимки Моррисона в последнее время были мусором, так что это сработало в нашу пользу.
Когда наши игроки шли ему навстречу, Моррисон подъехал к нашим воротам и забил шайбу, пытаясь обмануть Тая. Тай не был обманут своим маневром и среагировал молниеносно, вовремя схватив шайбу, но та отскочила от его перчатки и попала в сетку. Некоторые голы были чистой случайностью, и этот был одним из них.
Прозвучал зуммер, и счет изменился на один-ничего, Коллингвуд, до конца периода оставалось 8:06.
— Урааа! — заорал Люк, исполняя отвратительный праздничный танец на льду, прежде чем ударить кулаком всю свою команду.
Я в отчаянии хлопнул себя по бедру.
— Черт побери.
Когда игра в большинстве была реализована, а пенальти уже позади, я вышел из штрафной и вернулся на скамейку запасных. Мы с Далласом обменялись краткими взглядами, когда я плюхнулась рядом с ним и сделала глоток воды.
— Мы должны изменить это.
Я не сделал ничего, чтобы спровоцировать мое наказание, но я все равно был чертовски разочарован. Завершение этого периода с понижением гола значительно облегчило бы Коллингвуда сохранение лидерства.
— Хорошо, — сказал Даллас. — У них нет выносливости. Мы их измотаем.
Через две минуты Дерек реализовал необоснованный пенальти. Он едва взглянул на Пеннера, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться к нему. Это было неоправданно, но я вздохнул с облегчением. Похоже, рефери давали равные возможности своими дерьмовыми коллами.
