— Тёмная?.. — на ухо спросил Поттер.
— Да, — так же тихо подтвердил я. — Страшно?
— Нет, — подумав, сказал он. — Просто трава.
— Принесло кому-то вред? — продолжал я.
— Нет... — прошептал он. Я думал, что сейчас он лизнёт или поцелует меня, но он просто обнимал. — Тогда в чём отличие?
— Светлая магия расходует силы волшебника, — объяснил я, глядя в голубое небо, по которому проплывало облако, похожее на гору или на корабль. — А Тёмная — силы того, до чего ты сможешь дотянуться. Силы противника. Силы природы. Но второе сложнее, не все могут их почувствовать...
— Язычество? — подсказал он, и я понял с полуслова:
— Возможно, вначале Тёмная магия не была тёмной, она просто была, от природы. Потом пришла светлая и сосуществовала рядом. Потом они разошлись... а Тёмные маги увлеклись бесчеловечными экспериментами и дискредитировали отрасль в целом, поэтому сейчас такое отвращение... Возможно, это произошло с наступлением эры христианства. Неизвестно.
Я высвободился, шагнул вперёд, приминая ломкие стебли.
— Без Тьмы нет и Света, потому что тогда какой смысл? — спросил я, не глядя на Поттера. — Так ты согласен учиться? Но учти, только от тебя зависит, как ты используешь полученные знания. Это громадная ответственность и великое искушение. Наложить ли заклятие или попробовать убедить в своей правоте...
Обернувшись, я увидел, что Поттер стоит в нерешительности, склонив голову набок и глядя на меня из-под чёлки.
— Хорошо, я согласен, — наконец решился он. Я кивнул и двинулся ко входу в дом, рассекая траву, как корабль воду. Гарри догнал меня у самой двери, и по тому, как зарозовели его щёки, я понял, что он дозрел до того, чтобы спросить, почему я ни с того ни с сего подбил его на такие откровенные игры в гостиной.
— Драко, я хотел спросить...
Я обернулся, улыбнулся, чтобы не запугивать.
— Гарри, потому что ты мне нравишься. Потому что мы связаны. Нет, мне не было противно, страшно или что-то такое. Я сделал это по доброй воле, хотел узнать, как это. Да, я дошёл до конца только от осознания того, что делаю это. Да, ты тоже можешь попробовать, если хочешь. Нет, ты ещё не до конца потерял невинность. Нет, я не легиллимент. И закрой рот, муха влетит.
Обожаю это его выражение лица...
— Ты сумасшедший! — сердито выговаривал мне Северус. — Ты бы его ещё до сердечного приступа довёл! Человек едва пришёл в себя после пыток, а тут ты со своими нежностями!
— Это не нежности, — оправдывался я, гоня от себя мысль, что друг просто-напросто приревновал. — И вообще, ты его больше испугал.
Рабастана мы отнесли в незанятую комнату и положили там на кровать, причём Лестрейндж упорно отказывался приходить в себя. Снейп порылся по карманам и вытащил оттуда маленький пузырёк. Иногда я даже думал, что он использует для карманов расширение пространства, столько всего внезапно могло из них появиться. Открытый, пузырёк распространял вокруг себя отвратительный резкий запах, и я пожалел Рабастана, под нос которому Снейп сунул вредоносную ёмкость.
Лестрейндж пошевелился и открыл глаза, по которым было видно, что он не понимает, где находится.
— М-м... Это что? — слабым голосом спросил он.
— Нашатырный спирт, — ответствовал Снейп, убирая этот флакон и доставая два других. — Вот тебе Укрепляющее, а вот Умиротворяющая настойка и прекрати нервничать, никто твоего братца не тронет.
Рабастан приподнялся и, не глядя на нас, дрожащими руками отвинтил крышечки и опрокинул в себя по очереди каждый флакон. Снейп отобрал пустые флаконы, потом бесцеремонно приподнял Лестрейнджу голову и оттянул нижние веки. Тот не сопротивлялся, видимо, помня, что остался без оружия, не вырвал руку, когда Снейп считал его пульс.
— Чаша, — наконец, сказал Северус, присаживаясь на кровать рядом с ним. Я остался стоять. — Лорд спрашивал о ней после возрождения?
— Нет, — ответил Рабастан настолько безжизненно, что я грешным делом подумал, что в одном из флаконов был Веритасерум.
— А если вдруг спросит? — не выдержал я.
— Создать дубликат? — предложил Лестрейндж.
— И свалить всё на Беллу, — добавил Снейп. — Извини, Баст, но в таком случае твои воспоминания придётся изъять...
Тот кивнул, посматривая то на меня, то на него.
— А если догадается? — не унимался я, привыкший просчитывать запасные варианты в случае провала запасных вариантов.
— Будем действовать по обстановке, — сказал Северус, и я прекрасно понял, что это означает, что у Кэрроу могут появиться компаньоны. Если мы, конечно, успеем...
— А сейчас? — спросил Лестрейндж, садясь поудобнее. — Я должен пойти в Гринготтс, взять чашу и отнести вам?
— Я пойду с тобой, — предложил я, справедливо полагая, что оставленное в кабинете Кингсли письмо может, если что, сослужить добрую службу.
— Ты мне не веришь? — напрямую спросил Рабастан.
— Вдвоём спокойнее, — ответил я, не поясняя, что имею в виду. В конце концов, даже если в банке есть потайной вход для особо важных клиентов, это не исключает того, что могут быть неприятности. С другой стороны, вряд ли гоблины позволят кому-нибудь вмешиваться в дела Гринготтса, даже во время войны. Тем более, не разрешат арест глав двух влиятельных родов Британии на своей территории.
Я помог Рабастану подняться. Выглядел он помятым, что немудрено, но вполне устойчиво держался на ногах, избегая, тем не менее, на нас смотреть.
— Так что это за чаша? — спросил он, наконец. — И что вы решили провернуть под носом у Лорда?
Настала самая неприятная часть объяснений, но Северус решил всё за меня, пока я тщетно пытался подобрать слова.
— Дело в том, что, если мы хотим выжить, мы должны действовать, а не ждать, пока кое-кто изведёт нас всех для каких-то своих неведомых целей, — сказал он. — И выход здесь исключительно один.
Рабастан потерянно кивнул:
— Бунт на корабле. Понятно. И меня вовлекли...
— А ты против? — окрысился Снейп. — Не переживай, всё равно ничего не запомнишь!
— Ну и что вы намерены делать с крестражем? — спросил внезапно Лестрейндж, чем, как бы отомстив, поверг нас со Снейпом в неописуемый ужас. Рабастан посмотрел на нас и положил руки нам на плечи. — Не переживайте так. Я догадался сам, вы сказали слишком много. Я же тёмный артефактолог. Могу я сообразить, зачем вам какая-то жалкая чаша? Ведь не просто чтобы позлить хозяина, когда её не окажется на месте...
— Это не жалкая чаша. Она принадлежала Хельге Хаффлпафф, — пояснил я не своим голосом. — Ты уверен, что больше никто не знает?
— Белла знает, — ответил Снейп. — Я сам ей сказал на прошлой неделе.
— Зачем?! — ахнули мы с Рабастаном одновременно.
— Я спросил, не отдавал ли вам Лорд что-нибудь на хранение. И тут пришлось раскрыть карты, — мрачно сказал он. — По-другому нельзя было. Будем надеяться, что это знание её однажды погубит...
