Я хлопаю глазами. Мы так долго не виделись, и он спрашивает меня именно об этом? С ума сойти!.. Когда наконец я нахожу в себе силы расцепить зубы, отвечаю:
– Сеньор, я…
– Эрик… я – Эрик, Джудит, перестань меня называть «сеньором».
Он в ярости, в жуткой ярости, и его скверное настроение начинает на меня действовать. У него холодный взгляд, но, поскольку Бьорн мне многое рассказал, я играю с взяткой в мою пользу:
– Слушай, не буду тебе лгать. Хватит с меня вранья! Бьорн – мой друг. Почему бы мне не погулять с ним по Мадриду или там, где мне захочется?
Он не удовлетворен моим ответом и цедит сквозь зубы:
– Ты что, гуляла с ним в Мюнхене, о чем я не знал?
Я от удивления открываю рот и, качая головой, произношу:
– Какой же ты дурак!..
Эрик закатывает глаза, тоже качает головой из стороны в сторону и шикает:
– Джудит, не начинай.
– Извини. Но ты сам не начинай, – говорю я, ударяя рукой по столу. – Что за глупости ты у меня спрашиваешь? Бьорн – самый лучший друг, который только у тебя может быть, а ты выпытываешь у меня какую-то чепуху. Послушай, детка, знаешь, что я тебе скажу? Я буду с ним встречаться тогда, когда мне захочется.
– Джудит, ты с ним играешь?
Еще один безумный вопрос. Я все-таки ему сейчас врежу. Как он мог такое подумать? Кипя внутри от гнева, я весело отвечаю:
– Я просто делаю то, что делаешь ты сам. Ни более. Ни менее.
Тишина. Напряжение. Опять Германия против Испании. В конце концов он кивает и, глядя на меня сверху вниз, роняет:
– Хорошо.
Наши взгляды сражаются в дуэли. Я готова накричать на него из-за того, что он скрывал от меня новости о сестре, но вдруг, сама не зная почему, подхожу и говорю:
– Я на следующей неделе еду в Мюнхен.
Эрик встает со стула и, опершись на стол, спрашивает меня с выкатившимися из орбит глазами:
– Ты собираешься на вечеринку Бьорна?
Я не понимаю, о какой вечеринке он говорит. Бьорн ничего мне не рассказывал, да он и не знает о моей поездке. Я договорилась с Мартой встретиться в Мюнхене, чтобы увидеться с Флином и с теми, кого люблю, и тогда я, опершись на стол, медленно и вызывающе отвечаю:
– А почему это тебя интересует?
Звонит телефон. Это мое спасение! Я быстро поднимаю трубку:
– Добрый день. Вы говорите с Джудит Флорес. Чем я могу вам помочь?
– Дорогуша, как ты поживаешь?
Это моя сестра!
Не отрывая взгляда от Эрика, отвечаю:
– Привет, Пабло!
– Пабло?! Но, дорога-а-ая, это же я, Ракель.
– Я знаю, Пабло, знаю. Ладно. Если хочешь, пообедаем вместе. У тебя дома? Отлично!
Сестра в недоумении, и, не дожидаясь, что она что-то скажет, я добавляю:
– Я перезвоню тебе позже. Я сейчас разговариваю с шефом. До скорого.
Когда я кладу трубку, вижу, что взгляд Эрика предвещает беду. Он не знает, кто такой Пабло, и его это привело в замешательство. Радуясь тому, что я знаю, о чем он думает, добавляю:
– Что? Тот, кто докладывает о моей жизни, не сказал тебе о Пабло? – И, наклонившись над столом, чтобы приблизиться к нему, я говорю сквозь зубы прямо у его лица: – Значит, твои люди плохо работают. Бьорн – друг, а вот Пабло уже с некоторого времени – нет.
Не проронив больше ни слова, разворачиваюсь и выхожу из кабинета. У меня все дрожит. Почему я все так усложняю?
Я знаю, что он не сводит с меня взгляда, поэтому беру свою сумочку и выбегаю из кабинета, словно за мной гонится дьявол. Когда я прихожу в кафетерий, заказываю кока-колу с огромной порцией, просто кучей, льда. Я безумно хочу пить, я киплю от злости, и я в истерике.
Что я вытворяю? А он что такое вытворяет?
Открываю мобильный и звоню Бьорну.
– Твой дружок Эрик здесь. Он только что в ярости расспрашивал меня, что мы с тобой вчера делали, гуляя по Мадриду?
– Он в Мадриде?
В этот момент в кафетерий заходит Эрик и смотрит на меня. Он садится на другом конце бара, а я продолжаю говорить по телефону:
– Да. Теперь он сидит прямо напротив меня.
– Черт побери, Эрик! – смеется Бьорн. – Ладно, милая, ты же знаешь, что я тебе рассказал. Ты нужна ему. И если ты действительно его любишь, не усложняй все и возвращайся с ним. Он просто ждет, когда ты сделаешь первый шаг. Будь доброй и нежной.
Я улыбаюсь и прихожу в отчаяние. Доброй и нежной? Я не то что сделала шаг, я объявила ему войну. Сокрушаясь тем, что оказалась на самом безумном перекрестке в своей жизни, шепчу под пристальным взглядом Эрика:
– Я собиралась приехать в Мюнхен в конце следующей недели. Я рассказала ему об этом, а он подумал, что я собираюсь пойти с тобой на какую-то вечеринку.
– Вот это да-а! Милая, его это наверняка взбесило, – подшучивает он.
Поговорив с Бьорном о своей предстоящей поездке в Мюнхен, прощаюсь с ним и закрываю мобильный. Выпиваю кока-колу, плачу за нее и выхожу из кафетерия.
Когда я возвращаюсь в кабинет, через две минуты появляется Эрик. Он входит в свой кабинет и пристально на меня смотрит.
Боже мой, как же он меня возбуждает, когда так на меня смотрит. Я долбаная мазохистка, но именно этот леденящий душу взгляд и покорил меня.
Я с трудом концентрируюсь на работе. Но не могу собрать мысли в кучу. Я знаю, что он нуждается во мне. А мне нужно поцеловать его, чтобы забыть о той ловушке, в которую я себя загнала. Я мечтаю о его поцелуе, о его прикосновении, но, поскольку я знаю, как его заполучить, встаю, вхожу в кабинет Мигеля, которого сейчас нет, и прохожу в архив.
Я все правильно обдумала. Мне недолго пришлось ждать Эрика. И прежде чем я успела отдышаться, он уже стоит позади меня. Он не прикасается ко мне. Просто стоит очень близко. Делаю вид, что не догадалась о его присутствии, поворачиваюсь и наталкиваюсь на него. О боже! Его аромат сводит меня с ума! Я смотрю на него, он смотрит на меня.
– Вы что-то хотели, сеньор Циммерман? – спрашиваю я.
Его губы прямой целью нападают на мои.
Он не теряет времени, чтобы облизывать мои губы.
Его язык врывается в мой рот и жадно меня целует. Он щекочет мне нос и щеки усами и бородой, а когда он обхватывает руками мое лицо, чтобы поглубже в меня впиться, я просто подчиняюсь ему. Мне это нужно. Я наслаждаюсь этим. Пока он пылко и требовательно целует меня, мое тело набирается силы, а когда он заканчивает, я смотрю на него и, не вытирая губ, шепчу:
– Запомните, сеньор, мой рот уже не ваш.
Сказав это, толкаю его к полкам и, довольная тем, что добилась своего поцелуя, выхожу из архива. Потом я, конечно, корю себя. Что же я вытворяю? Ему нужно, чтобы я сделала первый шаг, но моя гордость этого не позволила. Остаток дня он больше ко мне не приближается. Но он не сводит с меня глаз. Он хочет меня. Я это вижу. Он хочет меня так же, как и я его.
На следующий день Эрик в офисе не появляется. Я звоню Бьорну, и тот сообщает, что Айсмен в Мюнхене. Узнав об этом, я немного успокаиваюсь.
