- И многим ты так убирал Метку?
- Тебе второму.
- А кто первый?
- Драко Малфой.
- Но он же всё ещё в темнице, - припомнил Вуд.
- Совершенно верно, - кивнул Гарри. - Вам что-нибудь нужно, или дальше справитесь сами?
Пусть и любопытные, Вуд с Флинтом понимали, когда их вежливо просили прекратить расспросы.
Гарри смотрел обоим вслед, пока они не скрылись за поворотом, а потом ткнулся лбом в холодную влажную стену.
Почему, ну почему хоть что-нибудь не сложилось иначе? Если бы Рону или близнецам достался собственный портключ… если бы Рон попросил помощи у кого-нибудь другого… если бы близнецов так не ранило… если бы, если бы, если-бы-если-бы-если-если… сослагательное наклонение, самая лживая и бесполезная вещь на свете. Гарри сполз вниз по стене, царапая лоб до крови; колени глухо стукнули о каменный пол.
Снейп и Кевин не оставляли его одного почти ни на минуту все эти дни; если обоих не было рядом, то вблизи непременно крутилась мадам Помфри. Он засыпал, держась за руку собственного брата или профессора Зельеварения; просыпался от жизнерадостного голоса медсестры. Ему не давали возможности побыть наедине с собой, потому что были уверены, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Нет, он не собирался кончать жизнь самоубийством. Он даже не собирался биться головой об стенку в отчаянном порыве выкинуть из памяти мёртвые лица близнецов. Это было бы слишком легко; он не имел права на лёгкость. Его, по-хорошему, следовало бы судить за тройное убийство - и он был бы искренне рад смертному приговору. Но никто не осуждал его, и он судил себя сам; и не мог найти достаточно строгого наказания, сколько бы его воспалённый ночными кошмарами мозг не тасовал снующие по извилинам мысли.
Гарри не закрывал глаз - стоило ему сделать это, как перед его внутренним взором с пугающей пунктуальностью всплывали все те картины, которые он предпочёл бы вовсе никогда не видеть; он не двигался, сидя на полу и чувствуя, как сырость понемногу пропитывает джинсы и продвигается вверх по ткани, холодя кожу.
«Фред… Джордж…»
Ему послышался знакомый звонкий смех - как будто близнецы были здесь, озорные, беззаботные, сияющие ухмылками, как обычно; Гарри резко вскинул голову в безумной, безумной надежде, но в камере было тихо, как в склепе. Показалось.
Гарри сгорбился, сунув руки в карманы; в одном из них он нащупал что-то мятое-картонное и машинально вытащил это наружу.
Пачка сигарет. Сама пачка ещё маггловская, из тех, что оставил Дадли; но внутри - те сигареты, что когда-то трансфигурировали близнецы, забавлявшиеся с разными ингредиентами - вишнёвыми листьями, какао-бобами, корнями алтея, стручками острого перца, ягодами винограда… результат сваливался в пачку как попало, и Гарри никогда не знал, что именно вытащит оттуда.
В этот раз ему попалась сигарета с острым перцем; её дым обжигал язык и нёбо - и это было неожиданно больно, куда больнее, чем те ожоги, что он сам себе сделал изнутри. Гарри выронил из пальцев едва раскуренную сигарету; огонёк недовольно зашипел, соприкоснувшись с влажным полом, и погас.
Гарри следил за тонкой, почти неразличимой в полумраке камеры струйкой дыма, поднимавшейся от погасшей сигареты, и не поднимал рук, чтобы вытереть с лица текущие сплошным потоком слёзы.
- Мистер Поттер, что Вы себе позволяете? - при желании невысокая пухленькая мадам Помфри умела превращаться из «доброй-тёти-доктора» в «злобную-голодную-пиранью»; правда, до сих пор Гарри редко доводилось видеть эту сторону её натуры. - Вы БОЛЬНЫ. Вы УШЛИ из больничного крыла, не приняв ЛЕКАРСТВО. Вы ИГНОРИРУЕТЕ все мои рекомендации. Не будете ли Вы столь любезны НЕМЕДЛЕННО лечь в постель и никогда больше не предпринимать НИЧЕГО подобного?
- Этому учат на курсах колдомедиков? - вяло поинтересовался Гарри. - Вот так вот запугивать пациентов… Извините, я не хотел грубить. Можно, я пока просто так полежу, а Вы меня потом будете лечить?
Мадам Помфри взглянула на него повнимательнее и, похоже, углядела что-то, что заставило «злобную-голодную-пиранью» вернуться на второй план.
- Можно, Гарри. Но, ради Мерлина, никуда больше не уходи!
- Не буду, - Гарри скинул кроссовки и упал на кровать.
- Профессор Снейп и мистер Поттер-младший были тут минут десять назад, - с оттенком злорадства сообщила мадам Помфри, задержавшись на пороге. - Оба были очень обеспокоены твоим исчезновением.
- Это значит, я выслушаю всю правду о себе ещё и от них, только и всего, - Гарри глядел в потолок. Мадам Помфри аккуратно прикрыла за собой дверь.
Гарри готов был поклясться, что невнятный звук голоса знаменует собой разговор по зеркалу - со Снейпом, скорее всего; не зная точно, он угадывал фразы по интонациям - вернулся, в порядке, только лицо какое-то странное, но цел, невредим и даже язвит.
Не прошло и пяти минут, как дверь распахнулась, грохнув о стену с такой силой, что должна была остаться вмятина - так вечно случается с дверями, которые очень легко открываются - и в комнату вихрем влетел Кевин. В общей палате маячил задрапированный в обычную чёрную мантию силуэт Снейпа, отставшего от резвого первокурсника.
- Гарри! А я тебя везде ищу, - Кевин плюхнулся на кровать в ногах старшего брата. - Слушай, это не может быть той штукой, которая тебе нужна? Ну, эта, на «х» - забыл это дурацкое слово…
- «Х»? Хоркрукс, что ли?
- Ага! - Кевин вытряхнул из свёртка ткани, который держал в руках, что-то круглое, колко засверкавшее в лучах весеннего солнца. - Я долго ходил в Выручай-комнату и думал об этом… ты говорил, Вольдеморт их очень тщательно прячет, эти штуки, и я подумал, где можно спрятать что-нибудь лучше, чем в Выручай-комнате - если хорошо её попросить, конечно. Я ходил туда день за днём и всё просил её; и она мне открыла своё… не знаю, как назвать - место для ухоронок?.. там до Мерлиновых шлёпанцев всякой ерунды, просто горы и горы мусора, который кто-то когда-то прятал, уж не знаю, зачем. А дальше просто. Я ходил туда и смотрел на всё подряд - искал вещи, у которых внутри был бы кусочек льда. Если там внутри часть Вольдемортовой души, то она должна быть такая же, как он сам, правильно? Это просто надо было увидеть, я себе чуть все глаза не проглядел… Гарри, это оно? Не молчи!
- А ты дал мне хоть слово вставить? - машинально откликнулся Гарри, вертя в руках нечто, похожее на диадему; в украшениях он разбирался слабо и не мог ручаться, что это называется именно так.
По внутреннему краю диадемы бежали изогнутые буквы, которые он принял сначала за руническое письмо, такие они были угловатые; но это были ничем по сути не примечательные английские буквы, сложившиеся в известные даже самому бестолковому первоклашке слова: «Ровена Рэйвенкло».
