— И что? — побледнела, втянув с шумом воздух. Глазенки забегали, а подбородок всё равно выпятила вперед, мол, говори-говори, да не заговаривайся, всё равно ничего не докажешь. — Я не сплю с ним, он запал на Владку — это все знают. А что ссоримся — так это ни для кого не секрет. Мы часто с ним в контрах.
— Залог, Вика, — напомнил Лёшка, нависнув над ней, — не забывай о нем.
— Я тебя умоляю, нашел к чему цепляться. Он попросил её руки — я согласилась.
— У тебя? — удивился, заиграв счесанными скулами.
— Да. Я её старшая сестра и отвечаю за её будущее, — снисходительно улыбнулась, словно объясняла очевидные вещи.
Не удержавшись, Лёшка увалил кулаком в стену, не чувствуя отдавшейся в локоть боли, настолько сильно вывела из себя двуличность Скибинской. Завралась капитально и всё равно гнула свое: чем не сеструха, блдь, выискалась. Да он такую сестру…
— Ты?.. Отвечаешь? — сам того не ожидая, схватил Вику за горло и ощутимо сжал, вызвав на глазах слёзы. Что поделать, была у него такая черта — друг что, хватать за глотку, призывая к ответу. Особенно баб, когда нельзя ни по морде настучать, ни под дых засадить. Шея в таких случаях самое уязвимое место: сразу усложняется дыхание, порой и жизнь мелькает перед глазами. Так и хотелось свернуть её. Не сколько из-за муток с Турским, сколько вот из-за таких «родственных» связей. — Нихера ты не отвечаешь. А знаешь почему?
— Почему? — прохрипела надсадно, впившись ногтями в крепкое запястье в попытке оторвать от себя длинные пальцы.
Лёшку её потуги лишь позабавили. Когда ненавидишь человека всей душой, ничего не можешь с собой поделать. Словно пелена опускалась на глаза, искажая картинку. Пускай не думает, что с ним можно играть. Если он позволил избить себя, то лишь потому, что заслужил. Что на месте Скибинского поступил бы так же. И раз уж пошел такой накал, раз уж всё всем стало известно, тогда пора открыть все карты и вывести Вику на чистую воду. Чувствовал, не выдержит. Преподнесет себя на тарелочке вместе с подельником.
Специально тянул время, играя на нервах. Не верил ни единому слову. Похер, что пришла, что проявила заботу. По-любому преследовала свои личные цели.
— Почему-у-у? — протянул, впиваясь ожесточенным взглядом в широко распахнутые глаза слегка послабив захват. Вика с жадностью втянула ртом воздух, обессилено повиснув на вытянутой руке. — А потому что всё просто: Олег убил Максима, а ты была с ним заодно.
Сказав это, отпустил её настолько резко, будто прикасался к раскаленному металлу. Даже прикосновения к ней вызывали рвотный рефлекс.
Всё-таки сотрясение. Тяжело привалился плечом к стене, и пока Вика закачивала в себя кислород, ненадолго прикрыл глаза, борясь с подступившей дурнотой. Того и гляди, потеряет сознание. Несколько раз стряхнул головой, проясняя зрение, и снова сосредоточился на Скибинской.
— Не правда! — заявила она, массируя шею. — Я не имею никакого отношения к смерти мужа!
— Имеешь, Викуля. Ещё как имеешь. Я в курсе похождений Максима, Снежана успела рассказать. Жаль, люди Турского убили её утром, так что свидетеля у меня нет. Но это не мешает проследить логическую цепочку ваших отношений. Сколько таких Снежан было, м? Думаю, — сощурил здоровый глаз, прикидывая в уме, — с полсотни, а то и больше. За пятнадцать лет ты, должно быть, повидала многих.
Вика тем временем озверела настолько, что смотрела на него не мигая, с шумом вдыхая ночной воздух. Ещё чуть-чуть, и сама броситься душить. Признаться, действовал наугад, следуя стандартному сценарию. В таких семьях обязательно кто-то гулял, изменял, и как показывала практика, зачастую обладательницами ветвистых рог становились именно жены.
— Да хоть тысяча! Это не повод для убийства, — заявила, скрестив под грудью руки.
Лёшка неожиданно замер, прислушиваясь к доносившимся с улицы звукам. Серьёзную тему затронули. Если его отставили в живых, ещё не значит, что можно перевести дыхание. На заднем дворе прокричал сыч, вызвав по телу россыпь мурашек. В предрассветное время, когда всё вокруг застыло в преддверии начала нового дня, этот звук действовал на психику по-особенному. Как-то тревожно.
— Возможно, — сказал невозмутимо, направляясь к выходу. — Но тебя ещё и били, при чем, умело. Ты отличная актриса. Столько лет играть в счастливую пару… А всё твои поездки на Мальдивы? Как оказалось, не на отдых, а в частную клинику. Вот это новость, да?
— Что?! — охренела Вика и обогнула Гончарова, преграждая путь. — Ты в своем уме?
— Вполне, — обошел её.
— А я ещё переживала. На месте Седыха должен быть ты!
— Я в курсе.
— Лучше бы тебя за*башили до смерти.
— Вот и поговорили, — всё так же, не оборачиваясь.
— Я тебя ненавижу!
— Взаимно.
— Стой!!! — закричала в отчаянии, вынуждая всё-таки обернуться. Заломила руки и быстро подошла к нему, глядя в упор. — Умоляю, не говори ничего Скибинскому, — запричитала, перейдя на шепот, моментально поджав хвост. От недавней фурии не осталось и следа. Псина побитая — вот то сравнение, что охарактеризовало бы её в эту минуту. — Он же убьет меня.
Её начало трясти, на глаза набежали слёзы. Лёшка понимал: Скибинский сотрет её в порошок и места мокрого не останется. Уничтожит одним движением руки. Ему ли не должно быть похер?
Заметив, что он замер, Вика продолжила:
— Ты прав, Максим избивал меня. Измена — это такое. Не я первая, не я последняя. Но побои… Знаешь, ни о какой любви не могло быть и речи с самого начала. Он видел это, чувствовал. А я ничего не могла с собой поделать. Как не заставляла себя полюбить, а всё равно все мысли о тебе.
— Вот только не надо начинать. — Сейчас она ещё и его приплетёт.
— Что не надо, Лёш? Я клянусь тебе, всё так и было. Да, не дождалась, писала лживые письма, обманывала, вышла замуж. Можешь презирать и ненавидеть меня, но я говорю правду. Я должна была помочь матери. Максим он… свалился как снег на голову, так неожиданно и в то же время в такой подходящий момент. Его деньги стали решающим фактором. Только из-за них я согласилась выйти замуж, тем самым получив возможность помочь матери, закупить дорогостоящие лекарства. Мы даже в Германию её возили. Тебе не понять, — опустила голову. — Ты думаешь, тебя предали, плюнули в душу. Ошибаешься, я до сих пор…
— Зачем ты мне это говоришь? — перебил, начав закипать, устал слушать заезженную пластинку. Всем х**во. Каждый выбрал свой путь и несет за это ответственность. Он не принуждал её к браку, так что нехрен сейчас изображать перед ним побитую жизнью страдалицу. Каждый сам себе усложнят жизнь. И сейчас, пока ещё не поздно, ему нужно поскорее уносить отсюда ноги и желательно, с Владкой под руку.
— Как «зачем»? — опешила, не зная, куда пристроить глаза под уничтожающим взглядом. — Я хочу, чтобы ты знал правду. Ты ведь не давал мне возможности выговориться, теперь слушай. Благодаря деньгам Макса, мама прожила четыре года. Не месяц и не два, как предупреждали, а целых четыре года. Ради этого я изображала любовь, как только могла, смеялась и радовалась жизни, а ночью услужливо раздвигала ноги и имитировала оргазм, задавшись одной единственной целью поскорее родить. Думала, обрету хоть на какое-то время свободу. Размечталась. Всё изменилось после рождения Вани. Мы с Максом отдалились друг от друга. Он начал задерживаться в казино, а когда приходил, истязал меня до потери пульса, заставляя проделывать всё то же, что вытворяли его шлюхи. С каждым днем я ненавидела его всё больше и больше, и мечтала, чтобы его кто-нибудь грохнул. Что-что, а врагов у Скибинских всегда хватало. Ради этого я начала вникать в суть их дел. Окончила экономический университет, стала неплохо разбираться в законах. Я никому нечего не могла сказать. Да и что я скажу? Меня бьет муж, потому что чувствует мою нелюбовь? Нет, я успела выучить этот мир, и знала, что можно говорить, а что лучше не светить, иначе буду бедной во всех смыслах. Когда умерла мама и мне на голову свалилась ещё и Владка, я основательно определилась, решив познакомиться с нужными мне людьми. Больше меня никто не удерживал в этой семье, но…
