Глава 37. Личный выбор каждого
Мое утро началось не с кофе, а с нервного заявления Шеймаса, что Вейц исчез, а вместе с ним Луисцар и, что немаловажно, накопитель! Едва разлепив глаза, я натянула халат и помчалась за мужем. Мы расспрашивали просыпающихся постояльцев замка и прислугу, заглядывали в комнаты, но ни Вейца, ни Луисцара нигде не было. Их обнаружили спустя час. В садовой беседке. Шеймас босиком в одном трико, взлохмаченная я и недоуменный Вейц.
— Решили, я вас обманул? — спросил он, сидя рядом с Луисцаром. Тот с ужасом в глазах знакомился с видео, доказывающее вину Тальины и Нэима.
Я закатила глаза и, одной рукой схватившись за голову, раздраженно выпалила:
— Вообще-то мы решили, что этот украл накопитель, а тебя взял в заложники или, того хуже, пришил!
— Спасибо за доверие, — буркнул Луисцар.
— Пожалуйста. Ты его заслужил, — бросил ему Шеймас.
— Не говорите ерунды, — улыбнулся Вейц и выпустил когти на правой руке. — Как он может взять меня в заложники? — Его зрачки стали вертикальными.
Я выдохнула и, не устояв, улыбнулась.
— Ну и мерзость, — прокомментировал Луисцар способности Вейца и отодвинулся от него.
— Мерзость — это то, что ты сейчас смотришь, — ответил Шеймас и забрал у него накопитель. Отключив его, он убрал его в карман. — Ну как, мамочка все еще святая?
Луисцар молча отвернулся. Его непроницаемый взгляд устремился вдаль. Характер чистокровного опрета не позволял ему показывать эмоции. Так что срыва, подобного вчерашнему, от него не дождались.
— Ладно, — нехотя выдавила я. — Можешь ненадолго задержаться у нас, подумать. Только не смей выкидывать сюрпризы, если не хочешь отправиться за ягодками в лес кавров!
Сказав это, я развернулась и ушла в замок. Вскоре вернулись и мужья. Приведя себя в порядок, мы спустились к завтраку. Луисцар к столу не присоединился: по-прежнему сидел в беседке и мирился со страшной истиной о любимой маме. Не успели мы позавтракать, как Гилья доложила о странном визитере.
Я с мужьями вышла на улицу. У ворот был приземлен новехонький свейх, около него стояла троица вооруженных крокодилообразных громил, охраняющих члена Совета Ордена. Я узнала его. Он был в составе судейской комиссии, сославшей меня в Трейс. В руках он держал несколько конвертов. Подав их одному из телохранителей, он потупил взгляд себе под ноги. Конверты поднесли ко мне. Я молча приняла их и прочитала имена и номерные знаки осужденных. Их было четыре.
— Орден принял решение начать с вас, — прочистив горло, сказал чиновник. — Слушание будет общее и состоится сегодня. В конвертах телепортационные капсулы с зарядом на одно перемещение. Ваше присутствие на суде — не только залог вашего вероятного оправдания, но и возможность пролить свет на многие вещи в отношении других осужденных.
— Остальными когда займетесь? — прямо спросила я, не желая любезничать.
— Все в процессе. Сначала надо разобраться с истинными изменниками и губителями Палалии. Нам известно, что у вас еще один накопитель, подтверждающий причастность императрицы Опретауна к той страшной трагедии.
К нам медленно подошел потерянный Луисцар. Шеймас, глядя на брата, не спешил передавать улику против его матери Ордену. Он не ждал его согласия, а скорее давал ему еще одну минуту на осознание неизбежного. Наконец шагнув вперед, он вынул накопитель из кармана и подал его визитеру.
— Мы явимся на слушание! — сказал он. — Лично я хочу посмотреть на ваши рожи, когда вы будете просить прощение. Такое зрелище нельзя пропустить.
— Саймус, держи язык за зубами, — усмехнулся Вейц. — А то суровый Совет повесит на тебя еще какой-нибудь нелепый ярлык.
Гость вернулся в свейх и приказал громилам возвращаться в Междумирье. Когда они взлетели и телепортировались вон из Трейса, я подала один конверт Вейцу и два Шеймасу. Я не хотела лично вручать уведомление Луисцару, поэтому это сделал его брат. Вскрыв конверты, мы обнаружили повестки и обещанные телепортационные капсулы.
— Одно слушание на шестерых? — изумился Вейц, увидев в дополнение к ним имена Стона и Блина. — Теперь нас будут пачками оправдывать.
Я поймала на себе заинтересованный взгляд Луисцара и догадалась, что он все еще теплит надежду. Ведь теперь мои слова о нашем запечатлении будут рассмотрены иначе. Так и не взглянув на него, я молча вернулась в замок. Уйдя на кухню, где хлопотали женщины, приготовила себе сок и, заняв диванчик в гостиной, решила почитать книжку.
— Я не помешаю? — спросил заглянувший в комнату Вейц.
Я закрыла и отложила книгу и улыбнулась ему. Вейц вошел, сел рядом и взял меня за руку.
— Где Шеймас? — спросила я.
— Не волнуйся, не с Луисцаром. Ушел в гараж.
Я пальцами провела по браслету на запястье Вейца и поинтересовалась:
— Как ты себя чувствуешь?
— Отлично. Гилья говорит, через пару дней браслет можно будет снять. — Вейц грустно посмотрел на мою щеку, где едва виднелись маленькие бледные полоски от затянувшихся царапин.
— Это тоже скоро пройдет, — ответила я, поняв, о чем он подумал. — Вейц, почему ты решил показать Луису данные с накопителя?
— Ночью, когда ты уснула, Шеймас рассказал мне, что Луисцар до сих пор считает его предателем. Я понимаю, ты хотела бы, чтобы он узнал правду о своей матери иначе. На суде или из газеты. Но это жестоко.
— Он тоже обошелся с нами жестоко. Тебя считает хуже больной крысы из канализации.
— Но мы-то не он. Если мы будем поступать так же, чем мы будем лучше? Я дал ему время и возможность все переосмыслить, смириться и не наделать больших ошибок. Он и так все потерял.
Мне стало стыдно. Вейц умел прощать и отпускать, а мне только следовало этому научиться.
— Ты такой хороший, — произнесла я, чувствуя, как сжимается мое сердце. — Они захотят тебя вернуть.
— Мне уже предложили членство в Совете нашей области. Оно импонирует мне больше, чем восстановление в рядах миротворцев под прикрытием. Кстати, вчера зроу спрашивали, когда ты вступишь в Совет. Я ответил, что ты примешь решение после медового месяца.
