Мне нужно было поговорить с Бэйли. В конце концов, поговорю с Бейли. Но сначала мне нужно было разобраться в ситуации и возможных последствиях. По крайней мере, тогда у меня будет больше информации, когда я скажу ей.
Едва втиснув свой грузовик в отапливаемый подземный паркинг, я поднялся на лифте на тридцать первый этаж. Меня приветствовала табличка из нержавеющей стали на стене с надписью Ward, Myers, and Trenton LLP.
Я не был в офисе адвоката, так как мы должны были решить все юридические вопросы, связанные со смертью моего отца. Тогда это была массовая чушь. Папарацци ночевали возле нашего дома, моей школы и даже домов моих друзей.
Постоянная легкая тошнота, которая у меня была со вчерашнего вечера, усилилась. Я не хотел переживать это снова, но мог бы, если бы это стало известно.
Блядь.
Может быть, мне следует поговорить с мамой, но этот разговор мог оказаться еще хуже, чем тот, который мне нужно было вести с Бэйли.
Помощник Стюарта провел меня в его массивный угловой кабинет. Окна от пола до потолка открывали панорамный вид на город и окрестности. Одетый в костюм, внушительная фигура Стюарта сидела за своим стеклянным столом. Он помахал мне рукой, не отрываясь от разложенных перед ним бумаг.
— Спасибо, что встретились со мной в такой короткий срок. — Я села в гладкое кожаное кресло напротив его стола и скрестила лодыжку с коленом.
— Не проблема. — Стюарт перетасовал бумаги на столе и отложил их в сторону. Он взглянул на меня и, сцепив толстые пальцы, склонился над столом, нахмурив брови. — Даллас сказал, что у вас в руках ситуация девять один один. В чем дело?
Если бы я только знал.
— Я не уверен. Там могут быть… картинки. Меня. Компрометирующие картинки. Или, может быть, видео. — Мой желудок сжался, как будто произнесение слов каким-то образом сделало его более реальным.
Он кивнул.
— Содержат ли они какие-либо несогласованные действия? Потому что, если они это сделают, вам понадобится другой адвокат. Я могу направить вас к адвокату по уголовным делам.
Я вздрогнул. Он серьезно спрашивал меня об этом? В ответ на мою физическую реакцию выражение его лица смягчилось, превратившись из делового в сочувственное.
— Я должен спросить, — успокоил Стюарт. — Прикрытие баз. Ничего против тебя, сынок. Я бы спросил Далласа о том же.
— Ничего подобного, — сказал я. — Но я не давал согласия на запись, если это имеет значение.
В моей руке зазвонил телефон. Это было сообщение от Бейли. Чувство вины захлестнуло меня. Я отклонил сообщение и перевел звонок на беззвучный режим.
— Вы знали об этом в то время?
— Что-то вроде. Я поймал девушку с включенной камерой телефона и разозлился. Она сказала, что удалила его. Я так и думал. Но я был довольно, ммм, пьян.
Стюарт делал пометки в лежавшем перед ним блокноте, затем снова поднял глаза. — Запись сексуальных действий кого-либо без его разрешения является уголовным преступлением.
Это подтвердило то, что я собрал на основе своего интернет-исследования, но сейчас это мало утешало. Я не хотел выдвигать обвинения после того, как моя жизнь взорвалась. Я хотел обезвредить бомбу.
— А что, если они передают его по кругу? — Я сглотнул, во рту внезапно пересохло.
— В штате нет конкретных законов, регулирующих порноместь. Но шантажировать вас освобождением было бы преступлением. Это уголовные дела. Для этого вам нужно будет пойти в полицию и написать заявление для выдвижения обвинения.
Копы. Если и была группа людей, которым я не нравился, то это были они.
И как здоровенный хоккеист, предъявляющий обвинения против цыпочки вдвое меньше его, прошел бы хорошо. Отличная оптика там с точки зрения моей карьеры.
— Хорошо.
— Однако я должен предупредить вас, что это будет грязно и публично. Если возникнет гражданский иск или вы захотите его возбудить, тут я вступлю. Тоже грязный и публичный. — Он просканировал мое лицо. — Но я предполагаю, что вы не хотите рыться в осином гнезде прямо сейчас.
— Правильно.
— Вообще говоря, это то, что я бы посоветовал, — сказал Стюарт. — Подождите, пока мы лучше не разберемся в ситуации.
— Я пытаюсь разобраться, но думаю, она мне лжет. Она говорит, что видео не существует, но ходят слухи, которые меня беспокоят. Похоже на что-то вроде дыма.
— Мы работаем с отличными частными детективами. Возможно, стоит посмотреть, что они могут раскопать.
Как это была моя жизнь? Нанять гребаного частного детектива?
— Пока они не привлекут к этому больше внимания.
— Они не будут. — Стюарт покачал головой. — Они не станут приближаться ни к кому без вашего разрешения, но они проделают большую работу — осторожно и изучат предысторию. — Он сделал паузу, бросив на меня многозначительный взгляд. — И, может быть, какое-нибудь исследование электронного устройства за приемлемую цену.
— Расследование электронных устройств?
Что, черт возьми, это значит?
Он понизил голос. — Взлом. Но это было бы незаконно, поэтому я никогда этого не говорил и не оправдываю этого. Это все якобы, гипотетически, вы поняли.
Есть идея. Взломать телефон Кристен. Может быть, ее электронная почта тоже.
— Проблема в том, что я думаю, что она отправила его кому-то другому.
— Ради аргумента, давайте предположим, что там что-то есть. Что бы он содержал? Я знаю, что это неудобная тема, но дайте мне суть, чтобы я мог оценить степень ущерба. О какой компромиссности мы говорим? — Он взял свою кружку и отхлебнул, глядя на меня поверх.
— Я не знаю, когда Кристен достала свой телефон. — Я вздохнул. — Я занимался сексом с этой девушкой, Никки. Она была на мне. Потом я остановил ее, и она отсасывала мне, пока мы курили косяк.
— Таким образом, согласие должно быть довольно легко установить.
— Надеюсь, что да. Согласие даже не пришло мне в голову как потенциальная проблема.
— Это хорошо, поскольку это одна из ваших самых больших потенциальных проблем. Сексуальный скандал не так страшен, как обвинения в сексуальных домогательствах.
Желчь поднялась по задней стенке моего горла. Он был прав, видео было лучше, чем фальшивое обвинение в изнасиловании. Во всяком случае, если сравнивать меньшее из зол.
— Что насчет косяка?
— Это наименьшая из ваших проблем сейчас, — сказал он. — Это может быть самодельная сигарета. На самом деле ни здесь, ни там в схеме вещей. Но была ли третья сторона, которая делала фотографии?
— Верно. Кристен. Мы тоже дурачились, но, насколько я знаю, это не на камеру. — Но черт возьми, если бы я знал в этот момент. У Кристен, возможно, был телефон на какое-то время, прежде чем я это понял. Я был стерт.
— В отличие от этой ситуации, запись звука с согласия одной стороны является законной. Если вы говорите с кем-то об этом, запишите разговор и заставьте их говорить как можно больше. Тогда мы сможем оценить, есть ли какие-либо доказательства, которые вы можете использовать в уголовном или гражданском процессе.
Но чего я действительно хотел, так это вообще избежать судебного разбирательства.
— Будет сделано, — сказал я. — А как насчет моего контракта с лигой? Вы думаете…?
Я замолчал, не в силах выдавить из себя остальные слова. Бросили бы меня? В моем контракте были пункты о морали.
— Это полностью отличается от случая, когда тот игрок НХЛ записывал женщин без их согласия. Я не думаю, что они будут склонны наказывать вас, жертву, в этом сценарии. Особенно со мной на картинке. — Его голос стал резким.
Я надеялся, что нет. Если это подорвало мою карьеру, моя жизнь была кончена. Не было плана Б.
— А если протечет?
— Шаг за шагом, — сказал он. — Но если это произойдет, ответственные стороны пожалеют, что этого не произошло. Я уверяю вас.
Не так много, как я.
Он сочувственно посмотрел на меня.
— Подождите некоторое время. Я никогда не хочу, чтобы мои клиенты действовали, когда они в тяжелом состоянии. Спать на этом. Проведите некоторое время со своей девушкой. Обсуди это с кем-нибудь, кому ты можешь доверять.
