— Сьюзен, придется подождать до Бразилии, — вздохнула я.
А она посмотрела на меня так, словно какая-то мысль вертелась у нее в голове или она что-то пыталась сформулировать, но промолчала. А потом просто сказала «ладно», и все.
Уже позже, в телефонном разговоре, Марти заявил, что она поступила очень умно.
— К ней сейчас присматриваются. Если у нее появится действительно хорошее коммерческое предложение, ее с удовольствием выслушают. Ей только надо вести себя поаккуратнее. И не болтать лишнего, пока она не сделает те три фильма или не придумает нечто действительно взрывное.
Он все говорил, а я молчала, но в уме прокручивала все до мельчайших деталей. Сьюзен наверняка сработается с людьми с киностудии. Я же останусь с Марти, причем теперь мне вовсе не обязательно рассказывать Сьюзен о нашем романе. Более того, на бразильском фильме тоже еще не поставлен жирный крест.
— Запомни, Белинда. Мы обязательно сделаем это, — заявила мне на прощание Сьюзен.
Я ответила ей, что она всегда может на меня рассчитывать. Если придется сорваться, а ехать будет не на что, при таком раскладе у меня полно денег в дорожных чеках и я могу отправиться в Бразилию за свой счет. Но она, только улыбнулась в ответ.
— Есть еще одна вещь, которую мне хочется сказать тебе перед отъездом, — произнесла Сьюзен. — Последи за собой, когда ты с Марти.
Я глупо вытаращилась на нее, но промолчала. Мне было даже страшно подумать, что она знает о моей связи с мужчиной, подбившим наш фильм. Как я могла ей объяснить?
— В Каннах ты заставила их визжать от восторга, — продолжила Сьюзен. — А теперь посмотри на себя. Ты готовишь этому парню кофе, выбрасываешь окурки из его пепельницы, сопровождаешь его на работу и с работы и ни на секунду от него не отходишь, чтобы в случае чего дать ему «клинекс» подтереть сопли.
— Сьюзен, я здесь только два месяца. И ты не понимаешь…
— Не понимаю что? — поинтересовалась она. — Что ты запала на этого парня и начала трахаться с ним еще в Каннах? Я тебя не осуждаю, Белинда. Я вижу его насквозь. Он вполне искренне к тебе относится, хотя, конечно, боится до мокрых штанов, что твоя мама или те две подружки-веселушки из сестринства его застукают. Ладно, проехали. Но я просто хочу тебе сказать, Белинда, что ты не должна забывать о том, кто ты есть. Допустим, что ты еще ребенок и всего-навсего стараешься получить удовольствие от жизни, но именно о своей жизни тебе и не мешало бы подумать. Скажи, ты хочешь стать кем-то или просто быть чьей-то подружкой?
Затем она села в свой «кадиллак», и машина с ревом умчалась прочь, чуть не снеся по дороге автоматические ворота. Я стояла и думала: «Она знала, знала с самого начала».
И я должна тебе еще кое-что сказать. В следующий раз меня спросили о моей жизни: кем я хочу стать и что собираюсь делать — годом позже в Сан-Франциско, и спросил меня об этом ты, когда мы впервые обедали вдвоем в «Палас-отеле». Ты тогда посмотрел на меня совсем как Сьюзен и поинтересовался, как я представляю себе свое будущее.
Но в любом случае Сьюзен исчезла с горизонта, впрочем, так же как и Бразилия. А я балдела от Марти. И балдела от Америки. Но, честно говоря, больше всего я балдела от осознания того, что мне не надо больше заботиться о маме.
На Сент-Эспри Джилл с Триш справлялись замечательно, но необходимо было принимать миллион мелких решений, что оказалось для них непосильной задачей. Заниматься такой рутиной, как нанимать, увольнять обслугу, да к тому же руководить ею, приходилось нам всем втроем. И одна из нас постоянно была при маме.
Теперь бразды правления взял в свои руки Марти. И по мере того как Марти освобождал нас от одной обязанности за другой, становился все более очевидным тот факт, что он справляется гораздо успешнее нас. Это отнюдь не означало, что мы поощряли мамино пьянство. Мы просто-напросто не могли его контролировать. А вот Марти мог. И как веский аргумент в пользу установленных им жестких правил он выдвигал «Полет с шампанским».
И он снова сделал маму красивой и не позволял ей употреблять спиртное. И чем больше он холил и лелеял ее, тем больше расцветала мама. Мама определенно стала именно такой, какой всегда хотела быть.
Конечно, в методах ее возрождения была значительная доля чисто калифорнийской дребедени, якобы способствующей самоусовершенствованию: это одержимость физическими упражнениями и здоровой пищей, вегетарианством, медитацией и один бог знает какой еще дрянью, направленной на то, чтобы вы жили долго и счастливо и чувствовали себя достойным членом общества. И тем не менее в результате моя мама стала самой настоящей предводительницей амазонок, которая с легкостью выдерживала непрерывные съемки, интервью и появления на публике, которые, на мой взгляд, были гораздо тяжелее самих съемок.
К началу недели, на которую была назначена премьера, Марти уже полностью управлял маминой жизнью. Он сидел рядом с ней, когда она принимала ванну, и читал ей книжки на ночь. Он выбирал ей лак для ногтей, а когда ее причесывали, стоял возле нее и следил за тем, чтобы парикмахер не слишком сильно дергал ее за волосы. Он одевал ее по утрам и раздевал по вечерам. Так что мы с Триш и Джилл оказались вроде как без надобности.
Я была довольна, хотя и чувствовала себя предательницей. А еще мне сразу полегчало, когда мои домашние напрочь забыли о том, что школьный год уже начался. И я замечательно проводила время.
Не знаю, видел ли ты премьеру «Полета с шампанским», а потому расскажу тебе, что сделал Марти. Он, естественно, показал по этому случаю пилотный двухчасовой фильм. В фильме том Бонни Синклер — актриса, живущая за границей, — возвращается домой в Майами, для того чтобы после загадочной смерти своего отца взять на себя управление семейной авиакомпанией. Молодой кузен Бонни — роковой красавец — пытается шантажировать ее эротическими фильмами, в которых она когда-то снималась в Европе. Сперва она, похоже, заглатывает наживку; она ложится с ним в постель и делает вид, что сдается ему; после окончания любовных игр она велит ему одеться и пройти в другую комнату. Там его ждет сюрприз. Оказывается, здесь собралась вся семья, приехавшая на званый вечер. А кроме того, важные люди — представители международного сообщества. Бонни знакомит своего красавца кузена с гостями. А потом опускается экран, и все рассаживаются по местам, и начинается просмотр отрывков из старых эротических фильмов Бонни. От неожиданности несчастный кузен теряет дар речи. Словом, Бонни демонстрирует именно те сцены, которыми негодяй собирался ее шантажировать. А она лишь мило улыбается, благодарит за приятный вечер и приглашает заходить в любое время. И он уходит, чувствуя себя круглым дураком.
