Мила Бояджиева - Поцелуй небес

МИЛА БОЯДЖИЕВА

Поцелуй небес

Судьба и Случай затеяли большую игру , запутывая жизненные пути героев романа. Каждого из них ждут головокружительные приключения , суровые испытания и сногсшибательные сюрпризы. Шаг за грань мечты и реальности сделан : скромная дурнушка становится " звездой " рекламы , провинциальный паренек - могущественным восточным принцем , нищий - миллионером , а дерзкий хирург - экспериментатор обретает власть над живой плотью.

Съемочные площадки в живописнейших уголках Земного шара , виллы европейских архитекторов и восточные дворцы , тесные квартиры российского захолустья и цветущий оазис среднеземноморского Острова , дома "высокой моды", частные клиники , затерянные в Альпах монастыри - все это огромная сцена , на которой разыгрывают свой вечный сюжет бессмертная Любовь и великое Мастерство.

"Поцелуй небес " - правдивое повествование о невероятном. О том, чего небыло , но очень хотелось бы придумать.

Ни постолронние взгляды , ни прицелившийся из-за куста олеандра объектив "эклера" , ни страх разоблачения не могли заставить ее плечи ссутулиться , а ступни - смущенно косолапить.Напротив - забившийся в висках азарт представления пробудил знакомый кураж : она повернулась к оператору и глядя куда-то поверх камеры и его плешивого темени , счастливо потянулась , закинув голову и тряхнув золотой гривой. Алый закат над притихшим морем , белые мотыльки парусов у каннской набережной , вылизанная ленивой волной полоска песка , по которой ступают босые ноги , легкое будто собирающееся взлететь тело , обращенное к прощальному солнцу лицо - это это неповторимое , единственное лицо ! " Назад ! Портрет - не зевай Билли, крупный план !!" - заорал вдруг Артур, повинуясь охотничьему инстинкту профессионала.

А на следующий день вернувшаяся к жизни "звезда " улыбалась с телевизионных экранов миллионам своих поклонников . "После катастрофы наша Антония стала еще прекрасней ! " - единодушно ахнули комментаторы, не лукавя и не заподозрив обмана ....

ЧАСТЬ 1. ПОЛНОЧНЫЕ ИГРЫ

1

Над Римом собирались тучи. Уже третий день кряду со стороны Авентинского холма упорно наплывать серая дымка, сбивавшаяся, в клочковатые тяжелые облака. Резкий порыв горячего ветра с хлопаньем оконных рам и пыльными вихрями, поднимающими пеструю метель уличного сора - и вот уже по зазевавшимся на тротуарах столикам кафе начинают барабанить тяжелые капли. Синоптики торжествовали: их смехотворный прогноз на середину мая отличался снайперской точностью, а вот настроение съемочной группы рекламного агенства "Адриус", расположившейся перед фонтаном Треви, с каждым часом катастрофически падало. В первую очередь это можно было заметить по лексикону оператора Эжена Карно, обогащавшемуся в минуты повышенной нервозности уичным арго.

Они работали с семи утра- четырнадцать человек, не выспавшихся, вымотанных, загнанных в угол сроками контракта и вывертами обезумевшей погоды.

Три дня в Риме - полоса сплошных неудач: прежде чем потонуть в сером мареве, солнце появилось лишь на пару часов да еще слишком низко и не с той стороны, чтобы создать в струях фонтана хрустальную игру, должную служить по замыслу постановщика фоном к новой коллекции купальных костюмов Дома Шанель.

- Здешний май страдает недержанием мочи. Уж лучше было бы отснять всю эту хренотень где-нибудь на экваторе. - Эжен следил за работой осветителей, устанавливающих среди мраморных скульптур, низвергающих водяные потоки, два дополнительных софита. Заглядывая в объектив, недовольно махал руками, давал отрывистые команды и снова заставлял перетаскивать штативы, пылая негодованием: - И какому мудаку пришла в башку идея снимать голые жопы на этих долбаных камнях?

- Господа! - обратился к загалдевшим коллегам Артур Шнайдер.

- Выбор римских пейзажей в качестве фона продиктован нашим клиентом. Маэстро Лагерфельд назвал свою коллекцию "Капитолийское лето". Главным же принципом нашей фирмы является исполнение воли заказчика, тем более, если заказчик - фигура номер один. А также соблюдение норм литературного языка, хотя бы в присутствии дам. - Бросив укоризненный взгляд на Эжена Артур Шнайдер кивнул в сторону манекещиц, расположившихся в тени полотняных зонтиков с эмблемой "Адриуса". Как менеджер одной из них, Артур считал, что оператору платят достаточно много, чтобы он не корчил из себя крутого малого из американского боевика, делающего задарма чертовски грязную и чертовски дорогостоящую работу.

Артуру Шнайдеру недавно стукнуло сорок два. В зависимости от настроения он считал себя либо стариком-неудачником, загубившим все свои недюжинные таланты, больным и никому не нужным, либо весьма ловким малым, чуть ли не боловнем судьбы, сохранившим внешность и жизненный азарт студента-выпускника. На самом деле Артур производил впечатление вполне благополучного джентльмена средних лет из породы холенных стареющих холостяков, придерживающихся классического солидного стиля во всем - от парфюмерии до автомобиля. Футболке и джинсам вполне уместным для работы в условиях натурных съемок при температуре + 28 в тени, Шнайдер предпочитал легкий льняной костюм или светлые брюки с рубашкой, допускавшей в качестве отступления от чиновничьей строгости короткий рукав, распахнутый ворот и легкий рисунок в пастельных тонах. Голубой цвет особенно шел к его небольшим, цвета увядающей незабудки глазам, казавшимся временами то серостальными - строгими, ироничными, то ярко-синими - веселыми и легкомысленными. Его темно-русые волосы, несколько поредевшие на темени, контрастировали, как и цвет глаз, с испанским типом лица - узкого и горбоносого. А плотное коренастое тело обещало в близком будущем отчаянное сражение с полнотой. Губы Артура - крупные, изысканно очерченные, - служили предметом особого внимания женского пола, предполагавшего наличие романтических или сластолюбивых наклонностей у их владельца. На этом-то они, бедняжки, и попадались. Артур не выносил "сантиментов" и несмотря на ярко выраженную мужественную внешность не был склонен к длительному и сильному чувству. Он легко оставил трех жен, выплачивая двоим из них приличные проценты на детей, а также придерживал в разных концах света подруг, каждая из которых была уверенна в том, что рано или поздно непоседливый Артур прибьется к ее гавани.

Прежде чем стать менеджером Тони Браун и представителем фирмы "Адриус", Шнайдер имел возможность убедиться, что журналистский труд, финансовая стезя и участь путешественника-естествоиспытателя так же чужды его разнообразно одаренной ищущей натуры , как и деятельность чиновника-фирмача или топтание на сценических подмостках.

Артур повидал много, иногда ему явно везло, но никогда еще судьба не сигналила так настойчиво: "Лови, дурень, свой шанс!", как при встрече с Тони. С тех пор они были всегда вместе - юная звездочка и отечески заботливый менеджер-наставник.

...Наконец, на площадке все уладилось: софиты струили мягкий свет сквозь живую завесу брызг, шустрый напористый ассистент, прозванный Джипом за свою феноменальную проходимость в любых жизненных ситуациях, пробежался по обтянутому бежевым ковролином подиуму и, демонстрируя свое усердие, подал знак, оператору. Тот, надвинув до очков зеленый пластиковый козырек, поднес к губам мегафон: "Все по местам! Повторяем купальники. Фонограмма!" Стоящий рядом микроавтобус с сербристым динамиком на крыше выдал попурри песен Адриано Челентано. Манекенщицы, выпорхнув их объятий гримерши и парикмахера , заняли исходную позицию в "кулисе", изображающей развалины мраморного портика. Нависающий над водой деревянный помост возникал из частокола струй, как лесная тропинка из березовой рощи. Искусно освещенную рощицу пронизывало полуденное солнце - не хватало лишь птичьего гомона и запаха луговых трав.

Артур расположился под опустевшим зонтиком и откупорил бутылку тоника, принесенного Джипом специально для него. На дне стакана плескалась какая-то крепко-пахнущая влага, но совсем немного, всего лишь капля. Шнайдер почти совсем уже отказался от американской привычки накачиваться спиртным до обеда. На чугунные перила, ограждавшие площадку с фонтаном, навалились любопытные - хипповатая молодежь, ошиваюшаяся здесь денно и нощно, детишки, притащившие за руку мам или нянь, группа скандинавских туристов, навостривших видео- и фотоаппаратуру.

- Ну и неделька! Вначале эта тропическая духота в Венеции, теперь римские ливни, поистине, "Pioggia maggiora" - великолепный дождина - у них здесь все "великолепное". Похоже, наших девчурок кто-то сглазил, - хихикнул подсевший за столик к Шнайдеру Питер и начал энергично обмахиваться сандаловым веером. - Нам надо потребовать у "Адриуса" микроавтобус с душевой кабиной. Здесь можно просто задохнуться - от крошек невероятно несет потом. Хорошо, что пленка не передает запахи - он брезгливо поморщился, - а то поклонникам этих созданий пришлось бы туго. Питер Валдино - парикмахер-визажист, лауреат многочисленных престижных конкурсов, работавший по договору у "Адреаса" уже третий месяц, был известным в богемном мире геем под кличкой "Бабочка". Видимо, отвращение к женскому телу играло не малую роль в его профессиональном успехе: работая с моделью, Питер подсознательно старался выявить отталкивающее демоническое начало, что придавало типажам пикантность и остроту. Глумясь над женской красотой, он открыл свой стиль - точно попавший в струю авангардных эстетических установок: тонкое, порой эпатирующее балансирование на грани красоты и уродства, притягательности и отвращения. Артур не поддержал разговора с неприятным ему гомиком, делая вид, что целиком поглощен начавшейся демонстрацией. На подиуме работало семь девушек, отобранных из самой элиты профессиональных моделей. Каждая из них имела громкое имя, что означало феерические почасовые гонорары. Шнайдер внимательно наблюдал за происходящим. Первой вышла Надя в закрытом серебристом купальнике белотелая и томная, как бутон водяной лилии. За ней, оттеняя контраст, двинулась мулатка Вирджиния, стягивая на ходу ручной росписи платок с обнаженных, шоколадным блеском лоснящихся бедер. "Отлично, отлично - держим ритм, крошки!" - подбодрил взлетевший на стреле вместе со своей камерой Эжен Карно.