— Всегда, — подчеркнуто выразительно ответила Фиона.
Двое высоких мужчин сближались на дальнем конце поля: один — с пшеничного цвета волосами, изящного телосложения, и другой — с мрачным взглядом, каким мог бы смотреть на мир шиллеровский Моор. Несмотря на кажущуюся худобу, в его фигуре чувствовалась скрытая мощь.
— Свет и тьма, — неожиданно вырвалось у Рейчел, полуизумленной и явно заинтригованной, — день встречается с ночью.
— Извини, что ты сказала? — Фиона вопросительно вскинула голову.
Рейчел, все еще глядя на двух игроков, покачала головой:
— Ничего, так, пустяки.
Двое замедлили шаг. Ясный взгляд голубых глаз встретился и выдержал столкновение с темным, резким и враждебным.
— Удачи, — сказал Тоби.
Лицо Гидеона Беста осталось бесстрастным. Он ничего не ответил и, миновав границу поля, удлинил шаги, покачивая на ходу зажатой в руке битой.
Рейчел Пэттен, которая никогда в жизни не выказывала ни малейшего интереса к крикету, разве что иногда посмеивалась над его поклонниками, подалась всем телом вперед, по-прежнему опустив подбородок на руки, но взгляд ее теперь был прикован к игре.
Счет дошел до заранее оговоренного предела, и матч окончился практически ко времени вечернего чаепития; небольшое опоздание было вполне простительным. Гидеон Бест отбил подачи деревенских боулеров шесть раз, или, выражаясь литературным языком, что уместно для столь торжественного случая, полдюжины. Несмотря на такой успех он, тем не менее, оставался невозмутимым. Если остальные полевые игроки во время игры пересмеивались и переглядывались друг с другом, то вокруг Беста царила холодная атмосфера отчужденности. Когда на площадке его сменяли другие батсмены, деревенская команда имела хоть какие-то шансы. Но как только он возвращался в игру, дело принимало иной оборот. Он хладнокровно отбивал любой мяч, который мог прорваться через заветную границу.
Самым трудным оказался шестой мяч; все уже решили, что он пройдет ворота и, следовательно, батсмен будет выбит из игры. Но Гидеон отбил его с такой силой, что тот как пуля просвистел над ухом одного из полевых игроков. Вместо того, чтобы попытаться поймать мяч, бедный малый шарахнулся в сторону, не желая рисковать жизнью и здоровьем даже ради того, чтобы выбить из игры Гидеона Беста.
Рейчел Пэттен почти не шевелилась все время, пока шел долгий розыгрыш этой подачи. Решительным и задумчивым взглядом ока наблюдала не столько за игрой, сколько за одним человеком, который, стоя в одиночестве в воротах, явно бросал открытый вызов всем окружающим.
Она почти не обратила внимания на Хьюго, когда тот, в надежде продолжить знакомство, после скромного завершения своей подачи — неаккуратно посланный мяч перехватили — расположился рядом и, деликатно откашлявшись, обратился к ней с вопросом:
— Извините, это кресло свободно?
Рейчел кивнула, но глаза ее продолжали следить за игрой. Фиона покинула ее, отправившись поболтать с гостями, — занятие, к которому Рейчел решительно отказалась присоединиться.
Хьюго, заранее возбужденный несомненным успехом и явно обманутый тем очевидным интересом, которое Рейчел проявляла к событиям на поле, пустился в подробный анализ игры. Рейчел все это совершенно не интересовало. Но когда он принялся комментировать мастерство игрока, орудующего в данный момент битой с такими свирепостью и умением, которые приносили замечательные результаты, Рейчел обернулась и наконец-то взглянула на него.
— …самый настоящий батсмен, а я повидал их немало. Посмотрите, как он передвигается…
Длинные ресницы Рейчел чуть заметно дрогнули.
— Он так точно попадает по мячу, отбивая подачи, словно тот размером с футбольный. Бог мой, хотел бы я испытать себя, играя против него. — Хьюго улыбнулся в ответ на ее легкое вопросительное движение бровей» — Ведь я боулер, подающий.
Улыбка его слегка потускнела, когда он понял, что очаровательная ценительница крикета не собирается помогать ему в его намерении упрочить начавшееся утром знакомство. Все ее внимание по-прежнему было приковано к фигуре батсмена.
— Меня зовут Хьюго Феллафилд, — добавил он, слегка запинаясь. — Извините, я должен был представиться раньше.
Рейчел, видя, что он растерян и огорчен, словно мальчишка, наконец сменила гнев на милость. В ее широко посаженных карих глазах засветился неподдельный интерес.
— Очень приятно, — сказала она, — Рейчел Пэттен. — И взгляд ее снова вернулся к человеку, стоящему на черте. Кожаный мяч щелкнул, коснувшись биты; грянули аплодисменты, приветствуя очередные четыре очка команды Холла. — Феллафилд, — добавила она с улыбкой, продолжая следить за игрой. — Это имя произносится здесь часто.
Хьюго улыбнулся.
— Пейджеты и Феллафилды вместе в одном деле с 1783 года, когда мой… ох, какого, пра-пра-прадедушка, и один из предков сэра Джеймса — должно быть, его прапрадедушка, — начали совместный бизнес.
— А вы часто ездите на Мадейру? — Рейчел внимательно смотрела на Хьюго, и под этим чарующим взглядом он почувствовал себя как-то очень неуверенно.
— Да… — промямлил он, сглотнув совершенно некстати возникший в горле комок. И снова в ответ — ни капельки интереса. Проклиная себя, он искал хоть какой-то предлог, чтобы удержать ее внимание. — Вы любите вино оттуда?
— Очень! — Рейчел бросила на него короткий взгляд, и тут же перевела его обратно на поле.
— Вы бывали когда-нибудь на этом острове?
— Нет, ни разу. Но у Пейджетов есть несколько замечательных картин.
— Да, они вывешены в верхнем коридоре. Питер написал их за год до того, как погиб, На маленькой картине, что над лестницей в зал, изображен наш дом.
Похоже, их разговор постепенно начал приобретать для нее интерес. Она повернулась к Хьюго, приподняла голову, вызывающе прекрасное лицо осветилось любопытством.
— В самом деле? Он такой красивый.
— Да, это действительно так. — Теперь в его голосе слышалась настоящая восторженность. — Он просто великолепен. Когда я был маленьким, то думал, что это самый замечательный дом во всем мире. — Он рассмеялся с легким оттенком гордости. — Моя мать живет там большую часть года, присматривая за семейным бизнесом; через пару лет его должен взять в свои руки я. Вы, должно быть, знаете, что мой отец состоит на государственной службе, и у него нет времени на эти дела. — Хьюго сам не мог погнить, откуда взялись в его голосе извиняющиеся интонации. — Так что бизнесом вынуждена заниматься мать, а ей это не очень-то по душе. Она по натуре садовод, у нее самый лучший сад в Квинте. Она собрала деревья, кустарники и прочие растения со всего света и поразительно много знает о них. Отец говорит, что она тратит на это больше времени, чем на… о, неужели все?
Батсмены устало шли к павильону, помахивая битами, к ним стекались полевые игроки со всей площадки. Хьюго, как и большинство зрителей, поднялся, восторженно аплодируя:
— Ура, здорово! Классно их сделали!
Рейчел тоже встала, внимательно вглядываясь в суматоху на площадке. Она видела, как сэр Джеймс весело хлопнул Гидеона по плечу; его добродушное лицо сияло.
— Здорово сыграно, старина, здорово сыграно! Какая удача на нашу голову, что твой жребий оказался в старой шляпе! С меня причитается, Бест, за мной хорошее угощение. До встречи!
Гидеон кивнул, лицо его немного расслабилось. Повернувшись, он обнаружил перед собой Тоби Смита; тот протягивав ему руку, сияя, словно летний день:
— Великолепно! Здорово сделано, Бест! Отличный розыгрыш. Слухи о твоем мастерстве оказались правдой.
«Но ты солгал». Рейчел, не отрывавшая глаз от Беста, прочитала эти невысказанные слова на его смуглом лице, выражающем нескрываемое презрение. И она знала, что Тоби тоже все понял. Вокруг, смеясь и переговариваясь, теснилась толпа, их тянули к столикам с угощением, к чаю и пирожным. Но Рейчел казалось, что эти двое стоят один против другого, словно вокруг нет ни одного человека. Она отчетливо видела, как Гидеон отказался пожать протянутую руку, не ускользнуло от нее секундное замешательство Тоби, тут же сменившееся злобой и гневом, вспыхнувшими в его васильковых глазах.
— Рейчел, дорогая, посмотри, кто пришел! И как всегда к шапочному разбору. Ты не видела Флип? — отвлек ее от наблюдения этой сцены голос Фионы. Она обернулась. Высокая, худощавая женщина в широких брюках и блузке; платок, небрежно наброшенный на плечи; светло-каштановые волосы, уложенные в высокую прическу, излучали сияние словно нимб.
— Салли! — С неприкрытой радостью Рейчел протянула руки навстречу матери Филиппы и горячо обняла ее. — Мы ждали тебя еще утром! Что-нибудь случилось?
Хьюго Феллафилд, поняв, что удача его покинула и он здесь лишний, с философическим видом удалился поздравлять Гидеона.
