— По-моему, она ид-деально под-дходит на роль Фрины, — заикаясь от волнения, пробормотал Пол.
— Да, недурна.
— Вы ее не узнали? — удивилась Линда.
— Впервые вижу.
— Ну как же! Это Шейла Томкинс, бывшая супермодель. Одно время ее портреты не сходили с обложек дамских журналов.
— Я не читаю дамские журналы.
В Шейле Томкинс действительно было что-то до боли знакомое, но она была несравненно красивее девушек с глянцевых журнальных обложек.
— Это было до того, как она связалась с тем гонщиком. Забыла его имя — он разбился несколько лет назад. А Шейла исчезла с горизонта.
— Что ты об этом думаешь, Эд? — спросил Фрэнк Мердок. — Я согласен с Фаллоном: она — наша Фрина.
— Если судить по реакции Пола, это будет что-то! Я думал, он вот-вот кончит в штаны.
В этот момент антипатия Пола к Эду Сиранни чуть не перешла в ненависть.
* * *
Утром, в одиннадцать с чем-то, а кабинете Пола зазвонил телефон.
— Мистер Пол Джерсбах?
— Да.
— Соединяю.
Через несколько секунд в трубке послышался мужской голос:
— Мистер Джерсбах?
— Да.
— Ивен Хендершот, — произнес тот же бархатный голос, отчетливо выговаривая слова. — Я прочел вашу сценарную разработку первой серии. Очень даже неплохо.
Тем временем Пол лихорадочно рылся в памяти. Ага! Ивен Хендершот, глава объединения учебных видеокассет.
— Спасибо.
— Хотелось бы повидаться. Вы случайно не заняты нынче вечером?
— Это насчет работы?
— Объясню при встрече. За ужином, разумеется. Семь часов вас устроит?
— Хорошо, мистер Хендершот.
* * *
Такси остановилось перед серым четырехэтажным городским домом с двумя фонарями по бокам парадной двери. Пол воспользовался старинным бронзовым молотком. Горбатый уродец в ливрее дворецкого провел его в просторный, богато обставленный холл, где все стены были увешаны средневековыми шедеврами. Из-под арки вверх вела винтовая лестница в позднем готическом стиле. Поднявшись на один этаж, карлик жестом предложил ему войти в комнату в золотисто-кремовых тонах, где на небольшом возвышении стояли роскошный резной клавесин, золотая арфа и инкрустированный аналой, на котором лежала флейта.
Из недр мягкого кресла ему навстречу поднялся человек с блеклыми голубыми глазами.
— Мистер Джерсбах?
Пол вспомнил, что видел этого человека в павильоне во время представления Шейлы Томкинс.
— Вы вчера были на студии?
— Не думал, что вы меня заметили, — ответил Хендершот, садясь и жестом приглашая Пола в соседнее кресло. — Как вам мисс Томкинс?
— Чудо, — лаконично отозвался Пол. — Таково единодушное мнение.
— Особенно приятно слышать это от вас. Если не ошибаюсь, Мердок утвердил ее на роль?
— Вы превосходно осведомлены обо всем, что делается в «Конфиденциальных кассетах».
Хозяин дома изящно изогнул бровь.
— Мне положено, дорогой. Эта компания вышла из недр «Хендершот инкорпорейтед». Предпочитаю их не смешивать.
— Значит, мистер Рэнд…
— Работает на меня.
Пол усмехнулся.
— Какое разочарование. Я-то думал — вы предложите мне работу.
— Надеюсь, это не означает, что вы недовольны своей теперешней должностью?
— Не в том дело.
— Вам претит иметь дело с таким материалом? Это можно понять — в вашем возрасте.
Полу не понравились покровительственные нотки в его голосе.
— Я не так неиспорчен, как вы полагаете.
— Замечательно! Уверен, мы найдем общий язык. Как я сказал по телефону, мне понравился ваш сценарий. Признаюсь, немного странно видеть вас в одной упряжке с Эдом Сиранни. Между вами нет ничего общего. Но он обладает безошибочным чутьем рассказчика и знает, как удержать внимание аудитории. Вы — идеальный противовес его вульгарности. Ну, а теперь, — добавил Хендершот, откидываясь на спинку кресла и сплетая длинные пальцы, — посвятите меня в подробности вашей биографии.
Пол вкратце изложил основные этапы своей жизни. Ивен Хендершот слушал с большим вниманием и почти кошачьей настороженностью.
— Я нахожу это в высшей степени увлекательным.
— Серьезно? — недоверчиво спросил Пол.
— Вы рассказываете о себе гораздо больше, чем отдаете себе отчет. Интересный молодой человек.
К облегчению Пола, девушка в индийском сари принесла вино. Оно оказалось превосходным. Во рту возник вкус меда, а во всем существе — ощущение радости и веселья. Пол выпил еще один бокал. Разговор стал непринужденнее; все, что говорил хозяин дома, идеально совпадало с взглядами самого Пола.
Он спросил о дворецком.
— Любопытный экземпляр, не правда ли? — обрадовался Ивен Хендершот. — Конечно, на первый взгляд Орландо представляется обыкновенным калекой с отталкивающей внешностью. А я прозреваю под непрезентабельной оболочкой острый ум и изощренную злобу. По-моему, это куда увлекательнее, чем стандартные типажи.
Пол подивился его утонченности.
Свет единственного, помещенного возле клавесина торшера зажег золотые отблески на поверхности золотой арфы. Хендершот достал из фарфоровой шкатулки сигарету для себя, а другую предложил гостю.
— Спасибо, я не курю.
— Это специальные сигареты. Ароматический табак. Плюс чуточку гашиша.
Здорово! Хозяин дома создал для себя среду обитания, придававшую особый шарм его индивидуальности. Пол затянулся ароматической сигаретой, и ему почудилось, будто Хендершот разрастается на глазах, как набросок посредственного мастера, нежданно преобразившийся в одну из благородных голов на портретах кисти Рембрандта, сверкающих красками, блеском драгоценностей на черном бархате, теплым мерцанием золота…
Наступила неестественная тишина. Хендершот пристально смотрел на Пола, и тот вдруг увидел себя его глазами — неоперившимся юнцом, немногим отличающимся от пушистого желтого цыпленка.
— Чего бы вам хотелось перед ужином? — спросил Хендершот.
— Мне бы хотелось… э… — начал Пол и неожиданно рассмеялся.
Ему абсолютно ничего не хотелось!
* * *
В девять часов Орландо торжественно пригласил их к столу. И как раз вовремя, а то в изнеженной атмосфере гостиной Пол начал бояться, что его сморит сон. Извинившись, он прошел через холл в туалетную комнату с черной мраморной ванной и золотыми кранами. Там он сполоснул лицо холодной водой и, сложив ладони ковшиком, глотнул немного. В голове гудело так, словно там обосновался рой москитов. Ивен Хендершот ждал его, чтобы отвести в столовую.
— Я подумал, что будет забавно поужинать в греческом стиле. В честь вашей «Истории».
В столовой почти не было мебели, кроме двух маленьких диванчиков. Хендершот полусел-полулег на один из них, опершись левой рукой на подушку. И жестом предложил Полу последовать его примеру. Слуга поставил на трехногий табурет таз с водой и положил плотный душистый комок чего-то тестообразного. Хендершот вымыл руки. По его примеру Пол потер руки тестообразным комком и сполоснул их в тазу.
— Древние греки не пользовались никакими приспособлениями, — пояснил Хендершот, — поэтому омовение рук имело для них большое значение. Это — хлеб, приготовленный по особому рецепту, им можно очищать пальцы между блюдами. Греки предпочитали некоторые блюда горячими и поэтому иногда надевали перчатки.
Сколько возни ради мимолетной иллюзии!
Однако Пол изменил отношение, когда на столе появилась первая перемена блюд: холодные устрицы, зеленый салат и сырые овощи. Все это сопровождалось ледяным белым вином в зеленых, богато украшенных фужерах.
— Какой необычный вкус! Что это?
— Мы немного подкорректировали греков. В Элладе подавалось не слишком качественное вино, и то его разбавляли водой. Горячей или холодной. У них также был прискорбный обычай смешивать вино со специями, медом и даже сосновой смолой, как делают до сих пор. Этот напиток в течение десяти лет выдерживался в карстовой пещере. Рад, что вам понравилось.
Вторая перемена блюд сопровождалась вином розового цвета, которое нужно было пить из резного рога, и состояла из рыбы, колбасы и дикой утки на серебряных тарелках, поданной вместе с кусочками чего-то сочного, политого медом, что Пол никак не мог определить. Все это доставили на очередных сервированных трехногих столиках после того, как убрали предыдущие. Хендершот привередливо копался в тарелке руками в перчатках. Пол ел с аппетитом. Наконец он со вздохом откинулся на спинку диванчика и снял прозрачные шелковые перчатки. Слуга принес ему еще вина в специальном резном роге.
Хендершот продолжал просвещать гостя:
— В конце трапезы было принято пролить немного питья на землю, воздавая должное богам, особенно тем, от которых зависело человеческое здоровье.
