Чувство стыда и униженности охватило ее. Теперь понятно, почему он не спешил назначить день свадьбы. Он никогда не намеревался на ней жениться. Он хотел отомстить за своего брата, а она, идиотка, дала ему в руки веревку, чтобы он ее, Ребекку, повесил.
Крик малыша нарушил утреннюю тишину. Ребекка замерла в своей постели. Джонатан требовал к себе внимания. Она взглянула на часы. Какая рань! Малыша кормят каждое утро в шесть тридцать.
Она слышала, как Мэри пересекла холл, и знала, что ей не избежать мучительных расспросов.
Через полчаса она была уже на ногах, потянулась - и тут же поморщилась от боли и опустила руки. Ее мышцы болели в тех местах, где прежде она никогда не знала боли. Просто результат бессонной ночи, заверила она себя, к любовному свиданию это не имеет никакого отношения. Нет, поправилась она: со стороны Бенедикта о любви нет и речи.
Накинув старый махровый халат, она подобрала с пола бюстгальтер, трусы, платье и пошла в ванную. Заперев дверь, встала под душ и, запрокинув лицо под теплые струи, с остервенением стала себя тереть. Убирая длинные черные пряди, свисавшие по спине, она снова и снова намыливала тело, чтобы смыть мучительный, напоминавший Бенедикта запах.
Стук в дверь положил конец неистовому омовению. Она улыбнулась: должно быть, это Руперт. Дом был очаровательный, и супруги собирались его модернизировать, но с осени этого года Руперту предложили место в Гарвардском университете США, и хозяева отложили реконструкцию, так что пока все пользовались одной ванной.
Бенедикт, вероятно, чувствовал себя здесь как в трущобах, когда оставался на ночлег. Воспоминания о его роскошном доме не покидали ее. Но, ночуя здесь, он мирился с неудобствами, лишь бы осуществить свой план и наказать ее.
Горечь подступила к горлу, когда она вдруг с острой болезненностью осознала, как неискренне он вел себя во всем. Поборов тошноту, она быстро вытерлась насухо махровым полотенцем. Пока она одевалась, в душе ее медленно нарастала исцеляющая злоба. Бенедикт использовал все: ее друзей, кольцо, все, что только можно было, лишь бы разбить ей сердце.
Стоя перед зеркалом, Ребекка аккуратно обернула полотенцем мокрые волосы, сделав на голове тюрбан. Она смотрела на свое бледное, с запавшими глазами лицо, отраженное в зеркале. У нее вырвался тихий вздох: ни сам Бенедикт Максвелл и никто другой никогда не узнает, насколько успешно он достиг своей цели. Ей будет тяжело, но ради собственной гордости и уважения к себе она ни взглядом, ни словом не выдаст своих страданий.
Она подумала о покойном отце. Он боролся с тяжелой болезнью силой своего духа; неужели она не сможет побороть несчастную любовь? Самым трудным для нее было признаться в том, что в каком-то смысле она виновна не меньше Бенедикта. Она не очень благоразумно вела себя - и теперь расплачивается.
Ребекка открыла дверь.
- Заходи, Руперт, - сказала она и сбежала вниз по лестнице.
Собираясь с духом, она на какое-то время задержалась перед кухонной дверью. Ну вот, сейчас начнется. Когда она вошла в кухню, Мэри сидела за столом на низеньком стуле и кормила Джонатана. Она подняла голову и улыбнулась, но при виде Ребекки улыбка у нее растаяла.
- Ты бы, Бэкки, лучше полежала, чертовски плохо выглядишь. Когда ты вчера вернулась?
- Все в порядке, Мэри, доброе утро, - пробормотала Ребекка и включила чайник. - Тебе кофе? - спросила она, не оборачиваясь.
- Кофе готов, в кофейнике.
- Спасибо. - Кофейник стоял посередине кухонного стола, а рядом - две чашки. Осторожно, сдерживая дрожь в руках, она налила себе кофе, затем небрежно пододвинула стул и уселась напротив Мэри. - Как аппетит у моего дорогого крестника? - Она с улыбкой взглянула на маленький сверточек на коленях у матери; сверточек с азартом опустошал бутылку с детской смесью. Мэри перестала кормить грудью неделю назад.
- В тысячу раз лучше, чем у тебя. - Голубые глаза Мэри изучающе скользнули по лицу подруги. - Ты выглядишь так, как будто всю ночь не сомкнула глаз. Надеюсь, ничего не случилось?
Ребекка не придумала ничего лучшего, чем выпалить:
- Помолвка расторгнута.
Мэри дернулась, и Джонатан заголосил, выпустив соску изо рта.
- Расторгнута? Что ты имеешь в виду?
- Прости, Мэри, я знаю, что причинила вам массу беспокойства, Бенедикт тут ночевал и все такое, но помолвка... Это была ошибка. - Ей не хотелось вдаваться в подробности, но она должна была как-то объяснить. - Я встретилась с ним в Лондоне вчера, мы долго беседовали и согласились, что мы с ним несовместимы.
- Прямо так запросто и согласились? Но, Ребекка...
- Прости, Мэри, не хочу это обсуждать, - прервала она подругу и, допив кофе, встала из-за стола. - Не возражаешь, если я воспользуюсь телефоном в кабинете? Я, конечно, обещала тебе помочь с малышом, но ты не будешь против, если я на некоторое время перееду? Я бы хотела пожить немного у Джоша и Джоан, если они меня примут.
- Конечно, я не против, Бэкки; тебе бы не мешало взять отпуск. Но не кажется ли тебе, что ты торопишься? Поверь мне, одна ссора еще не означает, что все кончено. Держу пари, что Бенедикт появится с минуты на минуту со своими извинениями.
- Это ни к чему, Мэри, дело решенное. Даю тебе слово.
Может быть, в тоне, которым были сказаны эти слова, прозвучало нечто столь серьезное, что Мэри нахмурилась.
- Я тебе верю. - Она замялась; ее внимательный взгляд изучал лицо Ребекки, стоявшей перед ней с каким-то неживым видом. - Должно быть... Погоди... Ты ведь вчера поздно вернулась?
Ребекка насквозь видела ход ее мыслей, но сочла за лучшее по возможности отмалчиваться. К ее изумлению, Мэри покраснела.
- Я знаю, Ребекка, ты ведь была девушкой, а прошлой ночью ты с Бенедиктом... Теперь покраснела Ребекка.
- Бедная девочка, - всполошилась Мэри. - Ты влюбилась и потеряла осторожность. Разве я не права? Но нет никакой причины для разрыва. Первый раз могут быть всякие неприятные нюансы. Не всякий и не сразу находит нужный подход; некоторым парам требуется время. Не отчаивайся, у Бенедикта хватит такта...
- Мэри, ты не понимаешь... - Она не могла больше слушать. - Я не хочу быть с ним. Разве не ясно? - резко отчеканила она и тут же спохватилась:
- Прости, Мэри, но поверь, я знаю, что делаю. И если ты меня извинишь, я пойду, мне надо сейчас позвонить. - С высоко поднятой головой она вышла из кухни и прошла через холл в кабинет.
Возможно ли, чтобы жизнь человека так круто изменилась за двадцать четыре часа, устало думала Ребекка. Она уселась к обитому кожей столу и, подперев руками голову, сжала виски и невидяще уставилась в пространство.
Если уж по-честному, то у нее была возможность понять, что Бенедикт не собирался связывать с ней свою жизнь. Он не познакомил ее ни с кем из своих многочисленных друзей. Он посещал ее только дома, общался лишь с ее друзьями... И вот теперь она одна, несчастна и унижена...
С трудом встряхнувшись, она набрала номер телефона. Джоан и Джош однокашники из колледжа. Теперь они поженились и живут в Нортумбрии. Они были рады, когда она прошлый раз им звонила и сообщила, что помолвлена. Как они отнесутся к очередной новости - что все кончено? И смогут ли приютить ее на несколько недель? - размышляла она.
Но тревоги ее были напрасны; стоило только поговорить с Джоан, и все было улажено. Со вздохом облегчения она опустила трубку на рычаг. Теперь осталось только сложить вещи - и в путь...
Легкий стук в дверь предвосхитил появление взволнованной Мэри; в руках она держала поднос с чашечкой кофе и печеньем.
- Я подумала, может, тебе, дорогая, что-нибудь нужно, - сказала она, поставив поднос на стол.
Что ей нужно?.. Ей нужно, чтобы машина времени вернула ее на два месяца назад, но, так как это нереально, придется удовольствоваться крепким кофе.
- Спасибо, - пробормотала она, взяв чашку из рук подруги.
- Ты уверена, Ребекка, что поступаешь как надо?
- Вполне. Я не могу тебе сейчас все объяснить, разве что когда-нибудь попозже... Я знаю только, что Бенедикт Максвелл не тот, каким я его себе представляла, не тот, которого я любила. И ты и Руперт были правы - вы меня предупреждали в самом начале, чтобы я была осторожна. Зря я отмахнулась от ваших советов...
Резкий телефонный звонок перебил их тихий разговор.
- Я отвечу. - И Мэри подскочила к аппарату. - С тебя довольно.
Более чем довольно. Сколько еще ей удастся продержаться, достаточно самой малости, и она окончательно сломается. Она напряглась.
- Извини, Бен, но Ребекка говорила по телефону.
Ребекка наклонилась и поставила чашку на пол. Безобидное движение, а на самом деле ее просто согнуло пополам от острой боли, как будто пырнули ножом. С трудом переведя дыхание, она выпрямилась.
- Бэкки, - Мэри протянула ей трубку, - это Бенедикт, он хочет поговорить с тобой.
Толстокожее животное, высокомерное бессердечное животное. Как он смеет звонить ей теперь? Сколько горя он ей принес! - думала она с яростью. За эти несколько часов она перенесла столько унижений, что казалось, вся ее жизнь пущена под откос. Она в бешенстве вскочила на ноги.
