Алексей Князев - Это было жаркое, жаркое лето

- Ах вот как, - внимательно разглядывая Ольгу, с усмешкой подвел итог капитан. - Ну, раз вы сами говорите, что не надо... Только ведь тем самым вы окончательно признаете, что никаких изнасилований на самом деле не было. И ничего у вас, гражданочка, на него не имеется, совсем ничего.

- Вы что же, на его стороне? - с трудом сдерживая слезы, спросила Ольга - все происходящее казалось ей каким-то кошмарным сном.

- Я на стороне закона! - твердо ответил капитан. - Это моя непоколебимая позиция! - В такт своим словам он дважды пристукнул ладонью по поверхности слова, как бы подтверждая сделанное заявление.

- Но... Да, а как же быть с перестрелкой? - вспомнила, наконец, Оля. Вот вы его отпускаете, а... а перестрелка?

Ведь он же людей убил! А как же убитые омоновцы?

- Какая еще перестрелка? - искренне удивился капитан, услышав начало ее фразы. - Что вы имеете в виду? Ах, эта! - припомнил он, дождавшись окончания. - Да ну их! Какая ерунда! Омоновцем больше, омоновцем меньше кто их там станет считать? Кому это вообще надо? Ведь на то они и омоновцы, чтобы получать свои законные пинки, просто служба у них такая. Как говорится: кому пироги да пышки, а кому - синяки да шишки. Такая, знаете ли, суровая правда жизни. - Он скривился и пренебрежительно махнул рукой. Затем, кажется подводя итог разговору, произнес:

- В общем, так... Режиссера мы отпускаем. А вот вас, гражданочка Скрипка...

Ольга, с ужасом слушавшая столь дико звучавшие из уст не кого-нибудь, а милицейского капитана, откровения по поводу своих погибших коллег-омоновцев, наконец опомнилась и с трудом оторвала от его лица недоверчиво расширившиеся глаза:

- Да-да, а меня... что будет со мной? - переспросила она с дрожью в голосе, уже боясь втретиться с ним взглядом.

Она предпочла смотреть себе под ноги, в пол.

- А вас... - все продолжал тянуть капитан, словно что-то обдумывая, хотя на самом деле решение давно было принято - просто он наслаждался откровенным страхом в женских глазах. И то, что глаза свои эта полностью деморализованная красотка уже стала от него прятать, было его очередной маленькой победой. - Вас, гражданочка, мы отправим на проверку в психоневрологический диспансер, - наконец закончил он. - И прошу понять меня правильно, я просто вынужден так поступить. Да, именно вынужден, слышите? Вы-нуж-ден!

- Нет, не надо. Не надо меня в диспансер! - запротестовала Ольга, чувствуя, что предстоящая проверка ничего хорошего ей наверняка не сулит и вообще, само название этого учреждения прозвучало для нее просто чудовищно. - Потому что... Потому что я... я не хочу, - совсем по-детски закончила она, так и не найдя убедительных доводов против.

- Ну, мало ли, что вы, гражданочка, хотите, либо не хотите. - Капитан посуровел лицом и голосом. - Я ведь тоже много чего не хочу, а делать приходится. Вот вы, к примеру, совсем недавно, всерьез утверждали, что я вступил с вами в насильственную половую связь. С моей, разумеется, стороны, насильственную, - с веселой усмешкой уточнил он и недоверчиво покачал головой. - Надо же вообще такое придумать, прости меня господи... И более того - что я поступил с вами в точности, как тот самый ваш режиссер, совершив половой акт в извращенной форме. Да ведь это не что иное, как самая настоящая клевета на работника органов внутренних дел при исполнении им служебных обязанностей! - строго закончил он. - Отвечать ведь за такое надо, гражданка. Да, по всей строгости отвечать. Перед лицом, знаете ли, закона.

- Я беру все свои слова обратно, я не... только отпустите... я... я не буду делать на вас никаких заявлений, обещаю... только отпустите меня... пожалуйста...

Но капитан, не вслушиваясь в еле слышный женский лепет, уже яростно накручивал диск телефонного аппарата:

- Алло! Это психоневрологический диспансер? - проговорил он в трубку через некоторое время, видимо дождавшись ответа. - Будьте любезны, пришлите-ка бригаду в сто пятое отделение милиции. Нет, нет, просто для проверки одной тут странной гражданочки... - Он продиктовал адрес. - Что? Нет, нет, не буйная. Разбитная такая, знаете ли, дамочка. Плетет невесть что. Тихое помешательство, может, или как там по-вашему, по-научному называется? Да. Как? Нет, нет... В общем, приезжайте и разберитесь тут с ней на месте сами. Да, спасибо. До свидания... - Положив трубку, он весело посмотрел на Ольгу:

- Ну, вот и все, Оленька. Не понравилось вам у нас в гостях, что ж... Коль гость начинает воротить нос, в то время как хозяин изо всех сил старается всячески ему угодить...

В общем, как пожелаете, - с неподдельной обидой в голосе закончил капитан. Он развернул газету, которую достал из ящика своего стола и демонстративно не обращая больше на женщину никакого внимания, принялся за чтение.

Да Ольге, собственно, и нечего было ему сказать. Она обреченно ждала приезда бригады, от встречи с которой ничего хорошего для себя не ожидала. Когда за окном раздались, наконец, звуки сирены, ее сердце болезненно сжалось, а капитан, наоборот, вздохнул с облегчением, отложил газету, прошел по кабинету и открыл дверь, вглядываясь в коридор.

- Сюда, сюда попрошу! - Он помахал кому-то рукой, и через минуту в кабинет деловито вошли трое мужчин в белоснежных халатах, которые, коротко поприветствовав капитана, сразу с любопытством уставились на Ольгу. Один из них держал в руке какой-то продолговатый предмет, длиной выше человеческого роста.

Да это же складные носилки, - вглядевшись, со страхом догадалась женщина, а один из троих, видимо старший, распорядился, обращаясь к помощникам:

- Выйдите, выйдите, и ждите, пока я вас не позову. И забери же ты носилки, Петренко! Не пугай дамочку понапрасну, может, в них и надобности-то никакой не окажется... - Двое, с любопытством оглядываясь на Ольгу, вышли за дверь, а у нее после слов доктора зародилась призрачная надежда.

- Ну-с, на что мы жалуемся? - весело спросил врач, и невозможно было понять, к кому из двоих, находящихся в кабинете, он обращался.

- Я здорова! - стараясь, чтобы ее голос звучал как можно тверже, заявила Оля, но с отчаянием убедилась, что он все же прозвучал без той уверенности, которую она хотела бы подчеркнуть. - Я ни на что не жалуюсь.

- Да вот!.. - одновременно с ней заговорил капитан и Оля обреченно отметила, что врач сейчас же повернулся к нему, видимо заранее сделав выбор, к кому прислушаться в первую очередь. - Гражданочка у нас, понимаете ли, заговариваться стала. Была доставлена в наше отделение с улицы, в невменяемом состоянии, утверждала, что за ней целыми толпами гоняются какие-то маньяки, и вообще, преследуют ее, понимаешь, все кому не лень. Конечно, имеются в виду мужики, соблазнившиеся ее прелестями... - Не удержавшись, он коротко хохотнул. - Ну, продержали мы ее у себя целую неделю, чтобы от этих самых маньяков оградить - верили ей поначалу. В общем, держали в хороших условиях, в специальной комнате для свидетелей, скрывая ее от этой самой пресловутой погони, и... и что же вы думаете? Стала она тогда грешить уже на наших сотрудников! Ну... в частности на меня, - смущенно признался капитан. - Что вроде как теперь уже я всю эту неделю ее насиловал. И причем, заметьте себе, не просто так, а со всевозможными извращениями, в точности как тот, первый изнасиловавший ее маньяк, от которого она якобы убегала...

А ведь как гладко у него все получается, - начиная осознавать, что ее положение становится безнадежным, подумала Оля. - Он так умело все преподнес, что, будь она врачом, и ей стало бы предельно ясно, кто из них двоих сошел с ума.

Ей даже расхотелось вообще хоть как-то защищаться, она внезапно предельно четко поняла, что это совершенно бесполезно, что все равно ей никто не поверит. Оставалось только надеяться на профессионализм приехавшего врача, на то, что он во всем тщательно разберется. Да у нее даже просто не было сил для защиты, а ко всему прочему, любые ее оправдания наверняка обернутся против нее же - кажется так бывает в книгах и фильмах. Однако здесь было не кино, хотя, казалось, происходило все это вовсе и не с ней...

Врач, попросив Ольгу не шевелиться, приподнял ей веки, внимательно вгляделся в зрачки, осмотрел руки в локтевых сгибах - как с отвращением поняла женщина, он выискивал отметины от уколов, явно подозревая в ней наркоманку, - прощупал пульс, осмотрел зачем-то язык и задумчиво произнес:

- Ну что ж, мне кажется, здесь все предельно ясно. Случай вполне заурядный, по всей видимости мы имеем дело с маниакально-депрессивным психозом. - И опять больше не обращая на ошеломленно открывшую рот женщину никакого внимания, закричал:

- Петренко! Зайдите-ка оба сюда!

Вошли двое уже виденных Олей санитаров. Без слов поняв врача, они споро разложили на полу носилки и, только дождавшись окончания их действий, тот впервые обратился непосредственно к ней:

- Ну-с, голубушка, попрошу вас прилечь.

- Нет! Нет! - Ольга попыталась вскочить с места, но тут же присела обратно, остановленная властным окриком доктора: