Алексей Князев - Это было жаркое, жаркое лето

То, что она увидела, потрясло ее настолько, что даже заставило испуганно оглянуться - не видит ли кто ее позора.

На экране снятое крупным планом женское лицо приблизилось к чьему-то внушающему уважение своими размерами мужскому члену, увитому как раз такими же веревками, которые она только что наблюдала на лбу Альбины и, с явственно чувствовавшейся в каждом движении охотой, увлеченно занялось оральным сексом, с сопутствующими этому сладостному занятию характерными чмокающими звуками, уловленными и записанными чутким микрофоном, на фоне довольного сопения владельца обрабатываемого предмета. А сама актриса, снявшаяся в этой документальной ленте, не предназначенной для дешевых детских утренних сеансов, устраиваемых в некоторых кинотеатрах, в этот момент сидела на диване и обалдело пялилась на себя в экран видеодвойки. При этом ее лицо постепенно заполняла краска стыда.

Прокрутив запись вперед, Таня наугад остановила и с возмущением увидела теперь уже женский зад, который так же был опознан ею как свой собственный. А ее милейший шеф истово этот самый зад обрабатывал. Оба совокупляющихся тела пылали жаром не меньше, чем сейчас ее щеки, и так и исходились от усердия потом... "Нет, но до чего же я все-таки красиво выгляжу! У меня, оказывается, очень и очень фотогеничное личико. А какое тело!" - мелькнула на мгновение в голове молодой женщины глупая мысль, тут же уступив место справедливому возмущению - этот подонок втихаря снимал их развлечения скрытой камерой! Не мудрено, что после такого Альбину хватила кондрашка, ведь она получила-таки необходимые ей доказательства супружеской измены. А Таня-то наивно считала, что на кассете обычная порнушка... А уж какая страшная расправа ожидала ее, если бы не этот несчастный для фурии и счастливый для нее случай!.. И какой ее шеф все-таки мерзавец!

Девушка принялась непроизвольно шарить взглядом по сторонам, пытаясь по углу съемки вычислить то место, с которого она производилась. Но так ничего и не нашла - то ли она еще плохо соображала после воспитательных мероприятий Альбины, от которых ее голова до сих пор гудела подобно колоколу, отлитому из очень высококачественного, отлично проводящего и сохраняющего звук металла, то ли камера была хорошо скрыта или даже убрана за ненадобностью, отслужив свою коварную службу.

С излишней быстротой выключив этот кошмар, словно кто-нибудь мог подсмотреть, чем это она только что занималась на мониторе видеодвойки, Таня сунулась было к сейфу, чтобы положить в него видеокассету, совершенно позабыв, что та первоначально находилась в магнитофоне, затем, сейчас же об этом вспомнив, отшатнулась обратно, но уже успела краем глаза уцепить, что в глубине небольшого отделения лежит, белея такой же бумажкой без опознавательных знаков, еще одна кассета-близнец той же фирмы-производителя. Неужели же этот подонок наснимал целый сериал с ее участием? Нет, но какой же все-таки подонок!

Не в силах побороть любопытство, она принялась просматривать и вторую ленту, заранее настроив себя на то, что ничего приятного ее там не ожидает. К великому Таниному облегчению, на сей раз с экрана на нее глядело лицо совершенно незнакомой девушки. У нее от сердца. Но надо же, какая модель! Вот это да... И где только ее шеф смог найти такую красавицу?

С все возрастающим интересом и немалой долей женской зависти она вглядывалась в улыбку ослепительно красивой владелицы совершеннейшей фигуры, крутящей педали велотренажера, находящегося в каком-то спортивном зале. Особенное впечатление на нее произвели гибкая талия и изумительные ноги незнакомки, снятой почему-то в одном только нижнем белье, позволяющем хорошо рассмотреть все достоинства ее безупречного тела. Девушка почувствовала легкий укол ревности к незнакомой молодой женщине, хотя и сама была более чем симпатичной, и ее удачное выступление в городском конкурсе красоты это подтверждало.

Однако последовавшие за этим кадры повергли ее в самый настоящий шок теперь она испытала чувство настоящего потрясения и лютого нежелания оказаться на месте той, которой только что так чисто по-женски завидовала и которая подверглась столь жуткой участи... Теперь уже не с интересом, а с все возрастающим страхом Таня смотрела на стремительно разворачивающиеся на ее глазах и вызывающие чувство омерзения события, скрупулезно запечатленные бесстрастной видеокамерой. Что ее шеф эту ослепительную красавицу просто-напросто насилует, она поняла сразу - по крикам и бесплодным попыткам сопротивления, которые та в отчаянии предприняла. Негодяй уложил девушку грудью на спортивного "козла" и, жестко преодолев постепенно слабеющее сопротивление своей жертвы, сотворил с ней такое!.. Увидев омерзительную концовку изнасилования, Таню саму чуть не стошнило, что же было говорить об этой несчастной, которая после всего проделанного с нею просто потеряла сознание, видимо, от боли и отвращения, от самого осознания того, что с ней только что сделали... Мышастый же, через некоторое время опять появившись в кадре, подхватил на руки неподвижное женское тело, над которым только что столь жестоко надругался, и куда-то с ним удалился...

Таня сидела потрясенной до такой степени, что на время даже позабыла о жене этого подонка, все так же неподвижно лежавшей возле самого порога, о наверняка уже вовсю мчащейся сюда скорой помощи, не о говоря уже о таких, ставшими вдруг казаться очень незначительными, мелочах, как собственное разбитое лицо. На фоне увиденного все остальное действительно казалось ей уже некой мелочью, недостойной внимания, хотя ничего более важного, чем поддержание своей красоты для Тани не было. Давно не будучи маленькой глупенькой девочкой, даже не подозревающей, что прячут мужчины в штанах и для каких целей служит это скрываемое, Таня много о чем слышала, множество различных вещей перепробовала сама лично, но такое...

Даже для ее богатого опыта это было перебором. Она и до этого с трудом переносила своего патрона, точнее, его домогательства сексуального плана, скрывая подлинное к нему отношение под маской приветливости и извечной готовности потакать всем его прихотям, делая это сначала за деньги, а потом просто из страха, что в случае чего простым увольнением здесь может и не обойтись - как секретарша самого настоящего бандита она была посвящена в слишком многие подробности, распространения которых он не допустил бы никогда; но она не знала, что он является подонком такой высшей пробы...

Да, ей приходилось с любезной улыбкой на лице принимать участие в давно опостылевшей, да что там - попросту омерзительной "игре с авторучкой", участницей и исполнительницей главной роли в которой она являлась, но все это не шло ни в какое сравнение с только что виденным... К тому же она совершала все пусть не совсем, не до конца, но можно считать, добровольно, в то время, как над той женщиной ее патрон попросту зверски надругался, по-настоящему изнасиловал. Это было ужасно и по той причине, что если она до некоторых пор еще тешила себя иллюзией безопасности - мол, все то звериное, что порой просачивалось из под его маски полубизнесмена-полубандита, никогда ее не коснется, подобно тому, как некоторые хищники мирятся с присутствием в их клетке животного другого вида, зачастую просто привыкая к соседу и не вонзая в него клыки, в особенности если его хорошо кормят, то только не сейчас. Сейчас она впервые наконец ясно осознала, что этот подонок уже давно переступил ту грань, что отделяла его от нормальных людей, и что его действия в любой момент могут стать непредсказуемыми - в том числе и в отношении нее, а это уже просто внушало страх... В случае чего, при малейшей угрозе - даже не жизни, нет, а хотя бы его благополучию, - он расправится с ней не задумываясь, несмотря даже на то, что она явно очень нравилась ему как женщина и с первых дней своей работы ни в чем ему не отказывала - именно на этих условиях он ее и принимал, заметив и оценив на том самом, как уже теперь ей казалось, злополучном для нее конкурсе красоты...

Словно во сне Таня подошла к давно надрывающемуся телефону и на вопрос охранника, действительно ли именно к ним в офис приехала машина скорой помощи, ответила утвердительно.

Вскоре она механически отвечала на какие-то вопросы суетившихся вокруг Альбининого тела людей в белых халатах и с безразличием следила, как той делают какие-то уколы и укладывают на носилки. Значит, жива... Так совершенно без всяческих эмоций подумала девушка и, глядя на внезапно ставшее совсем маленьким тело лежащей на носилках женщины, которая враз потеряла свою былую грозность и мощь - а возможно, ей с самого начала просто от страха показалось, что та была размерами не менее Гаргантюа с Пантагрюэлем вместе взятых, - к ней вдруг пришла в голову отчаянная в своей дерзости идея, за которую она тут же уцепилась... Только потом, значительно позже, уже отойдя от суматохи и впечатлений этого страшного для нее дня, она, уже подлечив свое разбитое лицо, с удивлением спрашивала себя, как не побоялась совершить такой дерзкий поступок и сама же себе отвечала: вероятнее всего от трепки, полученной от Альбины, от ее сильных ударов у нее просто помутилось в голове; ничем иным свою минутную смелость объяснить было невозможно...