- Ничуть. По правде говоря, в старших классах мне лучше всего давалась математика, так что в университет я поступила на отделение точных наук. У меня были туманные мечты стать астрофизиком и сделать какое-нибудь потрясающее открытие относительно происхождения Вселенной. Я собиралась соперничать если не с Эйнштейном, то уж по крайней мере с Карлом Саганом.
- Надо думать, звезды казались приятно далекими и предсказуемыми в отличие от людей. Жить с Ричардом Хоукинсом и Габриэлей Барини явно было нелегко.
- Может быть.
Санди подняла на него взгляд, удивляясь его проницательности. Даже те, кто знал ее много лет, не понимали, что ее могло привлекать в неизменном порядке небесного свода. Они никогда не видели связи между третьим браком ее отца, женившегося на вспыльчивой молодой рок-певице, и привязанностью Санди к логике и надежности математических уравнений.
- А что вас заставило переключиться на психологию? - спросил Дэмион. Люди все-таки вдруг показались вам более интересными, чем планеты?
- Не думаю. Кажется, причина для перехода оказалась именно такой, какую можно ожидать от восемнадцатилетней студентки.
- Профессор психологии был моложе и симпатичнее профессора физики?
Она улыбнулась.
- Нет, причина была еще менее достойной. Примерно в середине второго года обучения до меня Дошло, что я зубрю ночами и в результате с трудом получаю по физике трояки, а по всем курсам психологии у меня одни пятерки, хотя я даже не читаю учебники! В конце семестра я поменяла специализацию, а потом даже получила по психологии степень. И только когда я начала работу для магистратуры, я поняла, насколько больше мне нравится работать с людьми и помогать им решать их проблемы. Не успела я оглянуться, как уже получила докторскую степень и лицензию для работы в качестве психотерапевта.
Когда официант принес им креветки, Санди замолчала, но как только они остались одни, Дэмион снова вернулся к расспросам относительно ее карьеры.
- Но, наверное, специализироваться на сексе вас заставило нечто определенное. Это не такая специальность, которую выбирают только потому, что получают хорошие оценки по психологии.
Санди несколько мгновений колебалась, но потом, пожав плечами, выдала свою обычную отговорку. Она и так рассказала о себе больше, чем собиралась.
- Название моей должности в клинике заставляет мою работу казаться более специализированной, чем это есть на самом деле, Дэмион. Большинство психологов, работающих со взрослыми, очень много времени тратят именно на советы в области секса. Если уж говорить о моей специализации, то это область семейных отношений.
- Когда Марк Клайн описывал вашу работу во время шоу, все это звучало совершенно иначе.
- Дэмион, неужели вы это серьезно? Уж вам ли не знать, насколько легко искажаются факты во время телепередач.
Радуясь тому, что в этот момент их разговор снова прервали, принеся главное блюдо, Санди постаралась перевести разговор на карьеру Дэмиона. После многих лет, в течение которых ей приходилось выслушивать своих родителей и их друзей, она знала, что мало кто из артистов может устоять и не поведать о своих триумфах.
Однако она вскоре смогла убедиться в том, что Дэмион в некотором роде исключение. Он достаточно охотно отвечал ей, но она чувствовала, что в его словах всегда присутствует некая доля самоиронии и скрытности. Его рассказы были забавными, но она вдруг поймала себя на желании попросить его отбросить маску и показать ей реальную личность, скрывающуюся за маской сардонического хладнокровия.
- И что последовало за вашим успехом в роли главной ведьмы? - спросила она, когда они попробовали превосходное мясо. - В аудитории оказался ловец талантов, который мгновенно умчал вас в Нью-Йорк, к славе и богатству?
Дэмион ухмыльнулся.
- Если бы в зале оказался ловец талантов, не сомневаюсь, что у него хватило бы сообразительности не предлагать мне контракта. Позвольте вам напомнить, что меня выбрали на роль ведьмы потому, что я был высокий, а не потому, что я мог играть.
Она рассмеялась.
- Ну и после той краткой минуты славы что вы предприняли? Им не понадобился высокий волхв для рождественской мистерии?
Дэмион очень долго рассматривал кусочек гриба.
- Я женился, - ответил он наконец. - А три года спустя мы развелись.
- Мне очень жаль, - тихо проговорила она. - Я не знала, что вы были женаты, Дэмион.
Он подчеркнуто равнодушно пожал плечами.
- Это было очень давно, - небрежно бросил он. - Даже бульварная пресса уже не в состоянии сообщить что-то интересное про мой брак. У вас не было причин о нем слышать.
- Сколько же вам было, когда вы женились? Девятнадцать? Вы бросили учебу?
- Нет. Мои родители были рады по-прежнему нас поддерживать, а я был настолько инфантилен, что принимал от них деньги, ни о чем не задумываясь. Мы с Джанет остались в Кливленде. Она специализировалась на начальном образовании, а я почти все свое время проводил в университетском драматическом клубе. В конце второго года наша школа объединилась с парой других местных колледжей, чтобы поставить полного "Макбета".
- Несколько смело, пожалуй?
- Более чем смело - нахально. Но мы по большей части были слишком невежественны, чтобы понять, что именно задумали. Помните Арта Бернстайна? Когда-то он был знаменитым нью-йоркским режиссером. Так получилось, что он был университетским консультантом по искусству. Он взялся делать всю постановку. Ему было не меньше восьмидесяти, и он уже почти десять лет не работал. В хорошие дни он оставался трезвым до середины дня. В плохие он напивался еще до полудня. Он вызвал прослушиваться на главную роль с полдюжины молодых талантов, но не попросил ни одного что-нибудь прочесть. Он заранее решил, что хочет высокого и синеглазого Макбета. Как только он меня увидел, он объявил, что дает мне роль.
- Разве вы не обрадовались?
- Наоборот, глубоко оскорбился. Я три недели разучивал главный монолог Макбета, а меня взяли из-за цвета моих глаз! Я потребовал, чтобы он меня прослушал.
- И что произошло?
- Он наотрез отказался. Он сказал, что поскольку нет ни малейшей надежды на то, чтобы какой-то студент смог хорошо сыграть Макбета, то совершенно неважно, кто именно эту роль испоганит. Он добавил, что, по крайней мере, во мне чувствуется что-то шотландское, а это значит, что выглядеть я буду немного лучше, чем все остальные студенты, явившиеся на прослушивание. "У тебя ноги стройные, парень, - сказал он, - так что тебе можно надеть трико. Хорошие икроножные мышцы".
Санди рассмеялась.
- Не могу угадать, чем дело закончилось. Спектакль с треском провалился или имел огромный успех?
- Имел огромный успех, естественно. Как могло быть иначе, если принять по внимание мои икроножные мышцы и режиссуру Арта Бернстайна? Когда Арт был трезв, он был просто гениален. И даже когда был в стельку пьян, то работал не без блеска. Конечно, в то время я этого не понимал. Я просто считал его ворчливым стариком, который вечно меня принижает. Видите ли, гордость моя была задета, поскольку на него мои актерские способности не произвели никакого впечатления. Его ничуть не трогало, что меня считали лучшим актером нашего университета. Я был полон решимости доказать этому старому маразматику, давно оторвавшемуся от театра, какой я великолепный актер, поэтому работал как одержимый. Я репетировал роль день и ночь. Я часами торчал у зеркала, отрабатывая жесты и позы. Еще очень много часов я работал в репетиционном зале, учась направлять голос, пока наконец не научился говорить без крика, но так, чтобы меня слышали даже в последних рядах. И еще я размышлял над текстом, стараясь раскрыть все нюансы, вложенные Шекспиром в роль. В конце концов университетская газета напечатала дифирамбы в адрес всей постановки, а самый влиятельный местный критик объявил, что "мистер Тэннер подарил нам самую зрелую и умную интерпретацию этой труднейшей роли, которую мне только доводилось видеть в университетских постановках".
- Надеюсь, Арта Бернстайна это достаточно впечатлило?
- Я бы не сказал, что слово "впечатлило" тут очень уместно. Я принес ему кипу отзывов и торжествующе помахал ими перед ним. - В глазах Дэмиона вспыхнули искорки смеха. - Он отпихнул все вырезки в сторону и сказал: "Молодой человек, несмотря на все отзывы этих доморощенных критиков, сейчас у вас настоящего актерского таланта хватит только на то, чтобы сыграть роль лошадиной задницы. Роль передней части вам не осилить. Лет через тридцать, если будете по-настоящему усердно работать, может, вам и под силу будет сыграть Макбета, но я в этом сомневаюсь".
- И, несмотря на все, у меня возникает такое чувство, будто вы очень им восхищались.
- И вы правы. Даже тогда где-то в самой глубине души я понимал, что он мне очень льстит тем, что говорит правду о моем так называемом таланте. Конечно, в то время я не был способен играть Макбета, хотя, думаю, может быть, уже приближался к тому, чтобы покуситься на переднюю часть лошади.
