Ева прислушалась к своему организму, но он лишь благодарно урчал, переваривая первую за полтора месяца полноценную еду.
— Чертовски странный день! – усмехнулся через несколько минут Макс.
— Да уж…
Он сидел, положив руки на живот и вытянув ноги. Его голая ступня почти касалась лужицы, образовавшейся в углублении на полу. Свет луны создавал блики на её гладкой поверхности, и Ева представляла, что сидит и смотрит на море. Это всё было странным и далёким от реальности, но ей так хотелось абстрагироваться от этого ужаса вокруг неё. И, казалось, от мыслей о свободе даже становилось теплее и душе, и телу.
— Макс? – окликнула тихо Ева.
— Ммм?
— А вот, если был выбор, где бы ты хотел сейчас оказаться?
Макс хмыкнул, удивившись её неожиданному вопросу. Он обдумывал его долго, и, глядя на него, Ева даже в темноте видела эмоции, отражавшиеся на измученном его лице.
— Я много где был, Ева… И в Европе, и на Востоке… Но самые приятные воспоминания у меня о том времени, когда я лежал на берегу Индийского моря. Песок подо мной был белого цвета, а сверху свисали листья какой-то пальмы. Ты знаешь, в тот момент я чувствовал такое умиротворение. Солнце так приятно грело… Я очень скучаю по этому ощущению тепла и безмятежности, - он глубоко вздохнул.
— А я почему-то не люблю жару. Я зиму люблю. Мне снег нравится: белый, пушистый. Когда он тихо парит в воздухе крупными снежинками. Когда он шапками лежит на еловых ветках. И ещё я ёлки люблю. Прямо до ужаса люблю. Можно сказать, что ёлки – моя страсть!
—Ёлки? – Макс усмехнулся. - Почему?
— Даже не знаю... Люблю и всё… Знаешь, когда другие деревья зимой стоят такие тоскливые, с облетевшей листвой, будто мёртвые, ёлки остаются живыми, зелёными, пушистыми… Ёлки – самые оптимистичные деревья. Наверное, поэтому…
***
Ева открыла глаза, встрепенувшись ото сна, слишком резко, так что закружилась голова. Матрас хоть и почти высох, но оставался всё ещё влажным и источающим резкий запах сырости и плесени, отчего спать на нём было зябко и неприятно, но другого выхода не было.
Макса рядом не было. Ева не почувствовала, когда он поднялся, Макс всегда делал это осторожно и незаметно, стараясь не тревожить её. Она повернула голову и обнаружила его стоящим около двери клетки и разглядывающим замок. Что Макс задумал? План побега? Но как можно вскрыть замок, не имея никаких инструментов, кроме старой жестяной кружки?
Ева лежала, чувствуя злость безысходности и беспокойство за Макса, который рассматривал замок совершенно открыто прямо под камерами. Но что-то ещё помимо этого тревожило сейчас её сильнее, чем всё остальное. Ева опустила руку, прижав ладонь к низу живота. Знакомая тяжесть не была плодом воображения – живот характерно тянуло.
— Не может быть! Ну не сейчас же! Только этого не хватало… - шепча в ужасе, она быстро поднялась и почти бегом направилась за перегородку.
Ева тревожно переминалась с ноги на ногу, не находя смелости проверить собственные опасения и мысленно умоляя свой организм не предавать её таким образом. Все прошедшие дни она надеялась, что стресс и голод отодвинут этот день до её освобождения. Она осторожно запустила пальцы между бёдер. Чуда не произошло.
— У тебя всё в порядке? – Макс осторожно заглянул за перегородку.
Ева испуганно одёрнула окровавленные пальцы и спрятала руку за спину, но Макс успел увидеть всё, чтобы сделать правильные выводы.
Ева сквозь пелену слёз видела, как он, тяжело вздохнув, отошёл. Она не решалась выйти, горестно обдумывая то, что предстоит ей перенести. Никогда ещё не было ей так стыдно и неудобно. Ева уже решила для себя, что все несколько дней она проведёт здесь, возле сточной дырки в полу, когда услышала треск рвущейся ткани. Макс зашёл через несколько минут, протянув ей аккуратно свернутые кусочки белой ткани. Майки на нём не было.
—Держи, это должно помочь, - он смотрел совершенно открыто, без тени смущения, от чего неловкость Евы только возрастала.
—Зачем ты это сделал? Больше одежды нет… - Ева отвернулась, пряча слёзы и стыд. Она не могла смотреть Максу в глаза, настолько было неудобно и противно.
— Она всё равно почти не грела, а тебе пригодится.
Макс взял её руку, разжимая ладонь, и вложил обрывки ткани. Движения его были мягкими и спокойными, а пальцы задержались на её руке слишком долго, согревая мягким теплом её нервно дрожащую руку. Ева свободной ладонью вытерла слёзы, всё ещё отворачивая лицо от Макса.
— Спасибо…- голос её дрожал и был еле слышным.
— Да было бы за что! – он мягко взял её за подбородок, поворачивая лицом к себе, - И хватит уже здесь прятаться. Я взрослый мальчик и прекрасно понимаю, что ты – женщина, со всеми вытекающими последствиями. Не надо стыдиться, ты ни в чём не виновата.
От слов поддержки и от того, с какой жалостью смотрел на неё Макс, Еве стало ещё хуже. Уж лучше бы вообще не жалел! Потому что от его сочувствующего взгляда истерика от безысходности приближалась к ней семимильными шагами. Ева пыталась снова отвернуть искажённое гримасой боли и слёз лицо, но рука Макса, держащая её за подбородок, возвращала её обратно.
— Отпусти! Я не хочу, чтобы ты смотрел на меня так… Я не хочу быть такой жалкой. - Ева попыталась оторвать от лица его цепкие пальцы, но Макс сдаваться не хотел.
— Я не отпущу тебя, пока ты не успокоишься. И пока ты не поймешь, наконец, что в том, что происходит, нет твоей вины. Это их вина – не твоя! Им должно быть стыдно – не тебе! – Макс притянул к груди её голову, мягко прижимая пальцами, и наклонился, почти касаясь губами её щеки, - Возьми себя в руки! Нельзя сдаваться! Нельзя плакать! Будь сильной, не доставляй им удовольствия.
Последние слова Макс шептал почти беззвучно, передавая свои самые сокровенные мысли мягкой вибрацией по коже. И это «таинство» приводило Еву в чувства, помогало сконцентрироваться. Его внутренняя сила не позволяла ей проявлять своей собственной слабости, ей хотелось соответствовать ему, быть такой же сильной, смелой, гордой. Ева вздёрнула голову, торопливо вытирая слёзы.
— Выйди, пожалуйста. Дай мне минутку. Я буду в порядке.
— Вот и умница! – Макс улыбнулся самой нежной улыбкой, на которую только был способен. – Я жду!
Когда он скрылся из видимости, Ева быстро соорудила предмет гигиены, аккуратно свернув кусочек майки Макса, а остальные лоскутки бережно сложила в уголке, намыла руки. Вода была ужасно ледяная, пальцы сразу заломило, и Ева горько вздохнула в «предвкушении» того, что несколько дней ей придётся мыться и стирать этой ледяной водой.
Она осторожно подошла к лежаку, ловя на себе напряженный взгляд Макса, и опустилась рядом с ним.
— Всё нормально? – Макс сочувствующе положил руку на её ладонь, - Почему у тебя такие руки холодные?
—Вода ледяная, - Ева поёжилась.
— Она течёт откуда-то с улицы. Знаешь, летом она даже тёплая была, видимо нагревалась солнцем, – Макс в раздумьях нахмурился, растирая руки Евы в своих ладонях.
— Сейчас почти середина сентября, Макс. Через пару месяцев наступят морозы. А что если вода совсем замёрзнет? Что, если в этом подвале нет отопления? Мы же просто умрём здесь…
— Молчи! – Макс прижал тёплые пальцы к её губам, - Не хочу, чтобы ты так говорила, не хочу, чтобы ты сдавалась!
— Я очень пытаюсь! Хотелось бы мне быть такой же сильной и уверенной, как ты, но я не могу. Мне всегда страшно, всегда стыдно. Я ещё не когда не была такой униженной.
— Я не сильный совсем, Ева, ты ошибаешься. Я такой же, как и ты. Я тоже напуганный, грязный, униженный…
— Только тебе не приходилось скакать передо мною голышом на глазах у нескольких мужиков… Так стыдно тебе вряд ли когда-то было!
— Ну, хочешь, я уровняю наши шансы? – Макс игриво улыбнулся, скривив по-детски забавную физиономию, от выражения которой у Евы дрогнуло сердце, - Хочешь, я прямо сейчас громко испорчу воздух, и мне тоже станет очень стыдно!
Ева рассмеялась. Секунду назад мучившие её тревоги вдруг рассеялись от тёплого насмешливого взгляда, направленного на неё.
— Серьёзно! Я готов! Ради тебя!
— Это очень благородно, Макс! Я ценю, поверь мне! Но не стоит! – Ева утёрла влажные глаза, только теперь это были слёзы не от горя, а от смеха.
— Мне очень нравится, когда ты смеёшься или улыбаешься! - он потрепал Еву по подбородку, - Жалко, что я вижу это редко!
Макс пытался поднять ей настроение весь оставшийся день, рассказывая забавные истории из своего детства, всплывшие в памяти анекдоты, шутки и всем своим видом выражая полное спокойствие и беззаботность. Ева понимала, что глубоко в душе вряд ли он испытывал такое приподнятое настроение, как демонстрировал. Наверняка ему было всё так же тревожно и горько, но она была благодарна ему от всей души, что пересиливая себя, он старался внести хоть немного света в тёмные будни.
Поздно вечером Ева тихонько зашла за перегородку. Совершив необходимые манипуляции, она опустила руки, держащие ткань, под воду. Струйки воды казались сейчас ещё более ледяными, чем утром. Они были настолько холодными, что пальцы перестали слушаться Еву уже через несколько секунд. Она тщетно пыталась выстирать ткань, растирая материал между руками, но пальцы только коченели ещё сильнее. Ева поднесла к губам замёрзшие руки и попыталась согреть их тёплым дыханием.
