Перед ними вновь встала та ночь, когда отчаяние и жестокость сэра Майлза выгнали её из дома. Несчастная женщина карабкалась в темноте по острому гребню скал. У неё уже не раз мелькала мысль, что достаточно сделать только дин маленький шаг, и она будет недосягаема для издевательств этого зверя. К тому же она уже начинала смутно догадываться о том, что несчастная Летти нашла свою гибель в его руках. Тщеславная девушка и не скрывала от хозяйки, что вступила с ним в связь, а как-то даже похвасталась, что сэр Майлз посулил снять для неё в Лондоне дом. Больше того, после гибели Летти он сам почти признался в этом, проронив несколько слов, когда в очередной раз до полусмерти избил жену. Да и чего ему было бояться?! Она бы не осмелилась и пикнуть, ведь тогда сэр Майлз неминуемо выместил свою злобу на юном Данте. К тому же что стоило её слово против его?! А это самое время Данте уже и сам запутался в сетях, что приготовил для него безжалостный отчим.
Элейн достигла уже вершины утеса, когда неожиданно у неё мелькнула одна мысль. Если её сочтут мертвой, не исключено, что у Данте в конце концов откроются глаза на истинное лицо опекуна. Тогда сын сможет начать новую жизнь. Но если она по-прежнему будет в руках мужа, тогда Данте не сможет оставить её. Он не покинет Мердрако, пока жива мать. Элейн поняла, что её долг - развязать сыну руки.
Элейн осторожно спустилась на берег, намочила в воде шаль и бросила её на скалу, как если бы ту просто выкинуло на берег приливом. Потом она крадучись взобралась обратно и двинулась по тропинке среди скал. Она шла всю ночь, стараясь уйти как можно дальше от Мердрако и сэра Майлза. Теперь, когда она точно знала, что он задушил Летти Шелби, Элейн уже не сомневалась, что её собственная смерть - только вопрос времени. Убийца не настолько глуп, чтобы оставить её в живых.
Тогда-то и обнаружил её сэр Джейкоб. Он как раз возвращался домой, когда заметил её, устало бредущую по дороге. Сэр Джейкоб едва узнал её, так она изменилась за последнее время. К тому же опухшее от побоев лицо несчастной женщины стало неузнаваемым. Ни минуты не колеблясь, он посадил её в карету и отвез в Севенокс Хаус, где она оказалась в безопасности. В конце концов несчастная все ему рассказала.
Они все обсудили. Сэр Джейкоб организовал её похороны, а тем временем Элейн уехала во Францию. Следующие пять лет она провела в монастыре. Но однажды от сэра Джейкоба пришло письмо, где он писал о Данте. После этого она уже не могла больше оставаться вдали от дома и решила вернуться в Девоншир. Сэру Джейкобу пришла в голову отличная идея поселить её в собственном доме под видом глухой, как пробка, престарелой племянницы.
Когда одиночество делало её жизнь нестерпимой, леди Элейн украдкой ускользала из дома под покровом ночи и пробиралась в Мердрако. Она бродила по огромному дому, с тоской вспоминая то время, когда была счастлива здесь. Но её появление не осталось незамеченным. Поползли слухи. Именно тогда и возникла легенда о Бледной Леди, которая темными ночами бродит в развалинах замка. Суеверные контрабандисты решили оставить в покое страшные руины. Леди Элейн с улыбкой призналась, что не смогла удержаться, чтобы украдкой не взглянуть на сына. Тогда-то её облаченную в белое фигуру и увидела перепуганная Рея. Но это мать кралась по пятам за сыном, скользя меж темных теней, словно привидение из легенды.
Когда стало известно, что Данте навсегда вернулся домой и привез собой жену и сына, леди Элейн и сэр Джейкоб хорошо поняли, какая угроза нависла над ними. Они посовещались с поверенным сэра Джейкоба в Лондоне и уже были готовы объявить во всеуслышанье о том, что им было известно. Правда, доказательств у них не было. Самое большее, на что они могли рассчитывать, это то, что местные власти сочтут необходимым приглядеться повнимательнее к сэру Майлзу Сэндбурну.
Рея высунулась в окно, нежная улыбка скользнула у неё по губам, когда она увидела, как леди Элейн внизу высоко подбросила Кита, а потом крепко прижала его к груди. Пока она любовалась этой сценой, за её спиной бесшумно выросла темная фигура Данте и сильные руки осторожно обхватили её за талию. Он нежно привлек к себе жену, и прижался подбородком к пышным волосам цвета свежего меда. Воцарилось молчание, казалось, что души их так же прильнули друг к другу.
- Я подумал, а не пришло ли время съездить погостить в Камаре? Уверен, герцог и герцогиня уже волнуются, да и без внука они скучают. Мама будет рада познакомиться с ними. А оттуда было бы неплохо завернуть ненадолго в Лондон. Наберу-ка я, пожалуй, новую команду, да вернусь в Мердрако на Морском Драконе?
Рея протянула к нему руку и нежно провела кончиками пальцев по суровому, обветренному лицу. Ей вспомнился день, когда она увидела его впервые. Это случилось как раз на Морском Драконе. Теперь, похоже, они вновь скоро ступят на палубу своего корабля. Ее пальцы сомкнулись на драгоценной броши, которую она постоянно прикалывала к корсажу, и губы Реи тронула улыбка. Слава Богу, что брошка была на ней, когда случился пожар! Она подумала, что не иначе как эта маленькая безделушка спасла ей жизнь в ту страшную ночь. И Рея дала молчаливую клятву в душе никогда не расставаться с ней.
- Может быть, хочешь спуститься и присоединиться к ним? - спросил муж. Его серые глаза приблизились и горячие, твердые губы прижались к её губам. Рука об руку они вышли из комнаты, которая показалась им мрачной и пыльной по сравнению с ослепительно яркими лучами солнца, щедро заливавшими лужайку под окном. Данте не хотелось, чтобы что-нибудь снова напоминало ему о трагедии прошлого. А внизу навстречу ему звенел радостный смех матери, которому вторил восторженный детский визг Кита и он понял, что с этой минуты хочет жить только будущим. А мрачные тени прошлого пусть навсегда останутся за спиной.
Сверкающая красота летнего дня почти ослепила их и они растерянно заморгали, выступив и полумрака на яркий солнечный свет. Взявшись за руки, Данте и Рея побежали через сад туда, где весело смеялись леди Элейн и их маленький сын. Наступило утро нового дня.
Долог путь, и труден, что из мрака преисподней ведет нас к свету.
Джон Мильтон
Эпилог
Белоснежная чайка легко взмахнула крыльями и взмыла высоко в безоблачное небо, её легкая тень на мгновение коснулась зеленого кружева листвы далеко внизу. Было то прекрасное время, когда цветущий тимьян и черный терновник наполняют воздух нежным ароматом. Маленькая слива цвела пышным цветом, чуть розоватые лепестки казались восковыми, сладкое, дурманящее благоухание цветов кружило голову.
Золотистые венчики примул, мелькавшие тут и там, напоминали о том, что ещё не настало время, когда щедрое летнее солнце согревает промерзшую за долгую зиму землю. Суровые ветры, то и дело налетавшие с моря на северное побережье Девоншира, сменялись бушующими штормами, которые гнали к берегу яростно ревущие воронки смерчей. Промозглые ветры, неизменные спутники затянувшейся зимней непогоды, нечувствительные к первым, робким признакам наступающей весны, гнали угрюмо шипевшие волны к берегу, где те с яростным гулом разбивались об острые каменные скалы и подводные рифы.
Но одинокий темный силуэт башни, словно угрюмый часовой, молчаливо устремлялся к небу. На своем веку она повидала немало. И что ей было за дело до бешено налетавших шквалов соленого ветра, стремившихся к востоку, где встававшее солнце окрашивало низкие облака в сочные золотисто-оранжевые цвета? Суровая дозорная башня на горизонте была единственным напоминанием о лежавшем в руинах гордом замке Мердрако.
Огромные серые валуны, с таким тщанием вырубленные в скалах и уложенные масонами, которые уже давно превратились в прах, были разбросаны по горному склону. Угрюмые останки каменных стен, неподвластные столетиям, осыпались и покрылись зеленоватыми пятнами плесени и мха. Нежные побеги плюща с завидным упорством карабкались по ним год за годом, цепкие усики виноградной лозы обвивали мрачные обломки разорванной выстрелом мортиры.
Сквозь провалы дыр в разрушенных арках мелькали кусочки неба. Там, где когда-то изящные линии потолка смыкались поверх внутренних стен, украшенных великолепием узорных щитов и громадных рыцарских мечей, овеянных славой былых подвигов, где прежде реял шелк боевых знамен, осталась лишь пыль да груды камней.
А в заброшенном внутреннем дворике желтые головки одуванчиков пробивались к свету, раздвигая нежными побегами тяжелые каменные плиты. Не было слышно ни грохота подков боевых коней, ни скрипа колес, что прежде безлунными ночами тревожили покой обитателей Мердрако.
Огромный каменный дракон, рухнувший со своего постамента, по-прежнему, как и подобает часовому, сурово охранял вход в замок. Угрюмый взгляд невидящих глаз был прикован к его владениям, угрожая любому смельчаку, кто решился бы нарушить покой очарованного места. Но ничто больше не грозило Мердрако. Ни один враг не ждал больше, скрываясь за крепостными стенами, пока безмолвная мгла окутает землю черным плащом. Даже в мелькающие во дворе тенях не было ничего зловещего.
