Роуз-Бэй. Роуз-Бэй...
И внезапно Лу мысленно вернулась в Сидней, за свое рабочее место в конторе Кларка, Кроссинга и Пула. Она могла видеть оливково-зеленую картотеку у двери, скучно серый палас, дешевенькую репродукцию "Подсолнухов" Ван Гога на стене напротив своего стола. Над нею склонилась высокая фигура Дика: он ладонями опирался на стол перед нею, спрашивая, куда заехать за ней этим вечером. Когда она назвала ему улицу и пригород, в котором был расположен дешевый дом, где она смогла снять себе унылую комнатку, Анжела Пул расхохоталась...
- Боже праведный, детка, уж не думаешь ли ты, что он туда за тобой поедет! Тебе надо бы встретить его в городе. Придется тебе сменить адрес, если ты хочешь, чтобы твои приятели провожали тебя до дому, дорогуша, - добавила она с небрежной жестокостью. - Или найти себе какого-нибудь безработного. У меня такое чувство, что ты немного слишком самоуверенна...
Лу и сейчас покраснела, вспомнив это колкое замечание, чувство унижения, которое она испытала, и восхищенный взгляд, которым Анжела одарила Дика Уоринга при этих словах. Нельзя было ошибиться в ее намерениях, читая столь явное приглашение в ее необычных глазах цвета морской волны, когда, хлопая длинными пушистыми ресницами, она кричала об этом через всю комнату. И Дик ничего не мог с собой поделать: в ответ на этот призывный взгляд его плечи бессознательно расправились, подчеркнув их ширину. Он ответил ей взглядом на взгляд.
Лу услышала свой вопрос, заданный для того, чтобы разорвать нежеланные чары:
- А где вы живете, мисс Пул? И золотистый голос небрежно ответил, как будто пресытившись этим разговором:
- В Роуз-Бэй, милочка. Не думаю, чтобы ты знала, где это находится. И если мои друзья не заходят за мной прямо в дом, я встречаюсь с ними в клубе. От моего дома до него рукой подать, знаешь ли.
Но отвечая на ее вопрос, Анжела смотрела только на Дика, и Лу знала, что он запоминает эти сведения на будущее, как та этого и хотела.
Да, был назван именно Роуз-Бэй.
Теперь Лу была почти совсем уверена, что только что Стивену Брайенту звонила Анжела Пул. И это могло означать только одно: Анжела Пул знакома со Стивом, и хорошо знакома. Что она сказала? Просто передайте, что звонили из Роуз-Бэй, и он сразу поймет, кто это. Он должен знать ее очень хорошо, чтобы это было так.
Стивен и Анжела?..
Могло ли это быть именно то, чего она так страшилась? Если да, то теперь ей стало в тысячу раз больнее, чем она предполагала. Сколько бессонных часов провела она, мучая себя мыслями о девушке из Сиднея, которую любит Стив, гадая, кто она, как ее зовут, какого она роста, сколько ей лет, насколько она красива? Перед Лу вставали образы, вызванные ярким описанием Банта: образы тысяч хладнокровно-прекрасных, роскошных, соблазнительных ангелов, владеющих собой и изощренных, но при этом все же обворожительных и женственных, и, к тому же, достойных интереса и внимания мужчины, подобного Стивену Брайенту.
Но ни одна из этих призрачных фантазий ничуть не напоминала Анжелу Пул. Нет, никогда!
Но почему же? Разве это так уж невозможно?
Стивен Брайент, несмотря на род своей деятельности, был человеком светским, немного разочарованным, немного циничным - человеком, чье восхищение и страсть не может вызвать какая-нибудь юная наивная простушка. Наверняка его очевидная опытность стремилась к такой же опытности, его собственная физическая гармония искала такую же гармонию и в женщине, которую он, когда придет время, сделает своей женой. Конечно же, ему надоело постоянное обожание со стороны прекрасного пола, не говоря уже о настойчивом внимании расчетливых матушек с дочками на выданье, которые только и мечтают поймать выгодного жениха всеми правдами и не правдами. И разве Анжела Пул не кажется гораздо более волнующей, таинственной и недостижимой?
Этого Лу не могла за ней не признать. Она не встречала других молодых женщин, которые могли столь убедительно напускать на себя вид утомленного равнодушия, который очень многие мужчины принимают за вызов. Анжела прекрасно знала, как удержать внимание мужчины одним из своих цепко-смелых, вызывающих взглядов. Она прекрасно знала, когда скромно опустить глаза, опушенные длинными черными ресницами, когда поднять голову и открыть огонь своих огромных зеленых глаз, сулящих столько обещаний, что мужчина готов был утонуть в их глубинах. Она прекрасно знала, какую именно интонацию - отчужденности или призыва - придать своим словам, когда казаться знающей, а когда представиться невежественной.
Кроме того, Анжела Пул обладала прекрасной фигурой и продуманной грацией движений, равных которым Лу больше не встречала ни у кого. Она похожа была на холеную горячую молодую лошадку, которая еще никогда не проигрывала скачки которая приближается к старту, а на нее восхищенно глядят сотни глаз, и она точно знает, что всегда побеждает.
Да, скорее всего Анжела и является той самой женщиной в жизни Стива Брайента.
Лу с чувством безысходности призналась себе, что скорее всего так оно и есть, и заставила себя идти на кухню, чтобы помочь Марни готовить ленч.
Этим вечером она тайком наблюдала за своим нанимателем, когда сообщала ему о звонках в течение дня, но Стивен Брайент ничем не выдал себя: его взгляд остался твердым, не дрогнул ни один мускул на лице, когда он услышал о звонке из Роуз-Бэй. Он слушал ее с тем же вежливым вниманием, что и всегда, серьезно поблагодарил и перешел к следующему делу - заказу стальной сетки.
Лу была почти рада его непроницаемости. Ее ужасала возможность получить недвусмысленное подтверждение своим подозрениям, но временами - то днем, то ночью - в один из следующих дней она вдруг начинала думать: не лучше ли было бы знать наверняка? Бесконечные догадки, бесплодные надежды и желания давали себя знать. Она находилась в какой-то эмоциональной бездне, и из-за этого в конце каждого дня чувствовала, что совершенно выдохлась - и в то же время ничего не добилась.
Мужчины начали уходить на работу с рассветом, чтобы отдохнуть во время полуденной жары и продолжить дела с наступлением вечерней прохлады, так что было уже совсем темно, когда все блаженно расслаблялись в шезлонгах, беспорядочно разбросанных по веранде. Царила атмосфера спокойствия, разговор то замирал, то снова начинался, и что касалось Лу, то она довольна была просто сидеть и слушать других. Белые рубашки мужчин выделялись в темноте, когда они наклонялись вперед, горячо обсуждая свои проблемы, а изредка твердое худощавое лицо человека, которого она любила, освещала спичка, зажженная, чтобы раскурить трубку. Потом он отбрасывал спичку на цветочную клумбу и снова откидывался назад. Лу наслаждалась его присутствием. А днем оно причиняло ей почти столь же сильную боль, как и мысль об окончательном расставании. Поэтому она старалась не встречаться с ним в дневное время.
Но оказалось, что на сей раз ей не позволят остаться в стороне.
Стивен Брайент прервал долгое молчание, потом повернулся к ней и сказал:
- Мисс Стейси, я думаю, мы завтра дадим вам первый урок верховой езды. Как вы к этому отнесетесь?
О, Господи, нет, сказала себе Лу. Опозориться у него на глазах! Никогда!
Вслух она ответила дрожащим голосом:
- Вы очень добры, предлагая мне это, но я, право, не думаю, чтобы из меня вышла наездница. Но я все равно вам благодарна.
Она надеялась, что на этом разговор закончится.
Но этого не случилось.
- Это не из доброты, а из необходимости, - твердо поправил ее он. Никогда нельзя быть уверенным, что вам не пригодится это умение. Все, кто живет в таких изолированных местах, как наше, должны уметь управляться с лошадью.
Неожиданно в разговор вмешалась Марии, поддержав его.
- Конечно, это так, Лу, - сказала она ободряющим тоном. - Да ты и полюбишь верховую езду, как только почувствуешь себя уверенно. Так со всеми бывает. И ты только подумай, Лу, ты сможешь помогать мужчинам собирать скот и тому подобное, и не будешь вечно привязана к дому.
Ох, Марни, предательница! Лу бросила на нее разгневанный взгляд, который, к счастью, потерялся в темноте, а Марни продолжала:
- Господи, я помню, когда я сама училась а я-то была постарше, чем ты! И меня учил Джим, а он терпением не отличается. И как раз тогда, когда я уже легкой рысью возвращалась в безопасное прибежище загона, ветер пронес кусок бумаги прямо перед лошадью, и в следующую секунду...
- Да, дорогая наша Марни, никто из нас этого не забудет, - поспешно прервал ее Стив с той мягко-насмешливой снисходительностью, которую приберегал исключительно для своей старой нянюшки. - Не надо досказывать эту историю, а то ты окончательно отобьешь у мисс Стейси всякое желание учиться. В какое время вам будет удобнее? - настойчиво спросил он у Лу.
- В любое время, Стив, - когда тебе удобнее, - опять вмешалась Марни. - У меня на завтра для Лу нет особых поручений до самого вечера.
