Кора Бек - Эльнара. История принцессы

На фоне более чем впечатляющего состояния Кушпуна все архотские женихи с их жалкими предложениями вмиг утратили в алчных глазах Айша-Биби всякую ценность. Не доверяя никому решение столь важного вопроса, она поспешно собралась в путь, чтобы лично провести выгодные торги. Ничего не подозревающая Эли осталась под бдительным надзором Заира.

Почувствовав, что пробил ее заветный час, Эльнара внутренне собралась. Теперь ей нужно быть крайне осмотрительной, чтоб ненароком не спугнуть капризную птицу удачи, припорхнувшую на плечо. Весь день она занималась хозяйственными делами, а вечером удалилась в свою комнату.

Дождавшись, когда совсем стемнеет, на цыпочках прокралась во двор. Убедившись, что Заир, по поручению матери последние две недели ночевавший на топчане под навесом, спит, Эли, неслышно ступая, направилась в мачехины покои. Эли хотела вернуть жемчужное ожерелье, доставшееся ей от покойной матери, которое коварная Айша-Биби однажды хитростью выманила у отца вместе с другими украшениями.

Несмотря на царившую в комнате темноту, зоркая девушка быстро нашла инкрустированную серебром кожаную шкатулку, где Айша-Биби хранила драгоценности. Ее ожерелье лежало на самом верху, Эли взяла его и, не задерживаясь, пошла к выходу. Но вдруг дверь комнаты открылась, и на пороге возник Заир с масляной лампой в руках. Эльнара в замешательстве остановилась. Наслаждаясь тем впечатлением, что произвело его неожиданное появление, толстяк медленно поставил лампу на пол и не предвещающим добра тоном сказал:

— Что ты делаешь, негодная, в покоях моей матери? Отвечай немедленно!

— Ты — не кадий, чтобы требовать от меня ответ, да еще в такой невежливой форме, — насмешливо возразила Эли, даже в столь небезопасной ситуации не желавшая опускаться до лжи.

— Для тебя я — кадий, — напыщенно заявил Заир, надеявшийся с помощью денег, что копила его скупая мать, когда-нибудь заполучить должность судьи, то бишь кадия. — Я мужчина, а значит, должен знать обо всем, что происходит в моем доме.

— И ты туда же, — презрительно протянула Эльнара. — С каких это пор дом, купленный моим отцом, стал твоим домом? Эх, Заир, что ты, что твоя мать, как все нищие, благодаря случаю выбравшиеся из нужды, вместо того, чтобы просто ценить, что у вас есть, начинаете протягивать свои жадные руки ко всему, что не имеет к вам никакого отношения. Ты пришел сюда три года назад, а я живу здесь с самого рождения.

— Это мой дом, — упрямо возразил Заир, — потому что тут хозяйничает моя мать. А тебя вообще скоро выдадут замуж, и ты уже сюда не вернешься, и этот дом рано или поздно достанется мне. Ясно? — рявкнул толстяк, обозленный звучавшим в голосе Эли превосходством. — И, между прочим, ты так и не ответила на мой вопрос, что ты тут делала.

— В прятки сама с собой игралась, — огрызнулась девушка, пытаясь пройти в дверь, которую практически полностью загородил Заир своим массивным телом.

— Погоди, а что ты прячешь за спиной? Уж не своровала ли чего? Немедленно покажи руки!

Эльнара неохотно разжала ладонь.

— Я так и думал! — торжествующе воскликнул толстяк. — Ты решила воспользоваться отсутствием моей бедной матери, чтобы выкрасть у нее жемчуг. Маленькая воровка, я проучу тебя!

Он занес над головой девушки кулак, но она отпрянула в сторону.

— Неправда, я не воровка! Это твоя бессовестная алчная мать обманом забрала у меня ожерелье и спрятала его в шкатулке. Мне не нужны ее драгоценности, я только хочу вернуть вещь, по праву принадлежащую мне. Это ожерелье — единственное, что осталось у меня в память о моей покойной матери. Заир, отпусти меня с миром, Аллах вознаградит тебя за справедливый поступок.

Всегда не очень быстро соображавший Заир ненадолго задумался, потом на его толстых губах появилась неприятная улыбка:

— В твоих словах, негодная, есть смысл. Во-первых, я действительно справедливый и честный человек, каким и подобает быть кадию. Во-вторых, я уверен, что мы с тобой вполне можем договориться. Правда, у меня нет времени ждать награды от Аллаха, но ты сама, Эли, сможешь вознаградить меня по заслугам. — Его маленькие глазки похотливо забегали по изящной девичьей фигуре.

Заметив этот откровенный взгляд, Эльнара, никогда не считавшая толстого ленивого увальня, над которым посмеивались все окрестные девушки, за мужчину, усмехнулась:

— Поскольку единственная ценная вещь, что у меня есть — вот это жемчужное ожерелье, которое ты, разумеется, не получишь, тебе придется, братец, набраться терпения в ожидании награды свыше. Хотя, если подумать, ты того не стоишь. Я вообще не знаю, чего ты в этой жизни стоишь. — Эли откровенно насмехалась над Заиром, уже мысленно раздевавшего красавицу.

— Сегодня у тебя будет возможность узнать это, — угрожающим тоном произнес толстяк. После этого добавил, буравя девушку неприятным цепким взглядом: — Скоро тебя выдадут замуж за пятидесятилетнего Кушпуна, у которого уже есть три жены. Сама понимаешь, у него не хватит ни времени, ни сил сделать тебя по-настоящему счастливой, а ведь ты, Эли, как всякая другая девушка, мечтаешь о счастье, хочешь, чтобы твоя первая брачная ночь запомнилась тебе на всю жизнь. А вот я могу сделать тебя счастливой, доставив удовольствие, о котором ты будешь вспоминать долгие годы. И вообще, Эли, ты должна гордиться тем, что на тебя обратил внимание такой молодой и крепкий мужчина, как я.

Приняв промелькнувшее в глазах девушки удивление по поводу подобной самонадеянности за испуг, он поспешно сказал:

— Не бойся, глупая, я научу тебя что делать, чтобы твой будущий муж не догадался, что ты потеряла девственность. Поверь, в этом нет ничего сложного, я знаю один древний и очень надежный способ. Думаешь, мне моя голова не дорога? Еще как, так что можешь положиться на меня, я не подведу. Однако, сколько можно говорить, пора бы и делом заняться. — Устав от непривычно долгой речи, сын Айша-Биби смахнул выступившие на лбу капельки пота и нетерпеливо протянул руки к манившему его вырезу, под которым скрывалась округлая грудь.

Возмущенная его самодовольством и грязными намерениями, Эльнара громко вскрикнула:

— Ты хочешь надругаться надо мной, подлый негодяй? Знай, у тебя ничего не выйдет. Да я лучше умру, чем уступлю твоим мерзким домогательствам, или же убью тебя!

От ее громкого голоса проснулся спавший у калитки пес. Услышав его лай, забрехали собаки с окрестных дворов. Испугавшись шума, Заир попытался потной рукой прикрыть рот девушки. Сопротивляющаяся изо всех сил, Эли потеряла равновесие и упала, а в следующее мгновение на нее всей свой массой обрушился сластолюбивый толстяк. Обрадованный подобным поворотом, Заир жадно зашарил руками по легкому платью, прикрывавшему искушавшую его плоть.

В какой-то момент Эльнаре удалось высвободить одну руку. Она хотела вонзить свои тонкие пальчики в глаза насильнику, но промахнулась и случайно задела стоявшую на полу лампу. Светильник перевернулся и погас, неравная борьба продолжилась в темноте. Задыхаясь под тяжелым телом, девушка не имела даже возможности закричать, позвать на помощь. Зато заговорил Заир:

— Ну-ну, красавица, дергайся, дергайся, мне это начинает нравиться. Когда ты шевелишься, я лучше чувствую твое горячее гибкое тело и еще больше возбуждаюсь. Было бы гораздо хуже, если бы ты лежала, как бесчувственное бревно, к которому и прикасаться противно. А так я могу думать, что ты хочешь меня. Да-да, я даже немного приподнимусь над тобой, чтоб ты еще сильнее извивалась. Какая же ты горячая женщина, Эли, жаль, что я раньше этого не знал, а теперь тебя отдадут старому глухому Кушпуну, и останутся мне одни воспоминания о нашей жаркой ночке. Теперь своей лаской и нежностью ты должна возместить мне все, что я не успел получить от тебя раньше. Тебя ведь наверняка учили в твоей Школе красоты, что женщина обязана прежде всего стремиться к тому, чтобы заслужить любовь мужчины — властителя всех ее дум и вершителя ее судьбы. Так что постарайся мне понравиться.

Решив, что хватит ему заигрывать и церемониться, толстяк резко рванул за ворот девичьего платья. Тонкая ткань легко поддалась, обнажив маленькую и очень упругую грудь. Жадные потные руки насильника нетерпеливо разорвали платье до самого пояса, ухватились за нежные соски, вытягивая их вперед и безжалостно теребя, словно они являлись не частью живого организма, а, к примеру, были маленькими забавными кисточками, что украшали обычно уборы архотских модниц.

Эльнара застонала от боли, а возбудившийся от звука ее голоса Заир поспешно припал своими толстыми влажными губами к двум чудесным, устремленным ввысь холмикам, благородная белизна которых ласкала взор даже в темноте. Толстяк мычал от наслаждения, временами пуская в ход свои крепкие зубы, а его похотливые руки терзали волнующую тонкую девичью спину, опускаясь все ниже и ниже. Девушка изворачивалась как могла, но каждое ее порывистое движение только усиливало похоть насильника, возомнившего себя покорителем женских сердец.