10. Бодлер написал стихотворение в прозе о человеке, целый день проходившем по Парижу с женщиной, которую он, казалось, уже готов был полюбить. Они сходились во взглядах на такое множество вещей, что к вечеру он был уверен, что нашел идеального спутника, с чьею душой единственно может соединиться его душа. Измученные жаждой, они заходят в сияющее огнями новенькое кафе на углу бульвара, где видят нищую семью из рабочих кварталов. Бедняги пришли поглазеть сквозь сверкающие стекла кафе на элегантных гостей, ослепительно белые стены и золотые украшения. Сердце рассказчика наполняется чувством жалости и стыда за свое привилегированное положение. Он поворачивается к своей возлюбленной, чтобы увидеть в ее глазах отражение своих мыслей. Но женщина, с чьей душой он уже был готов соединиться, замечает, что эти негодники с их широко раскрытыми, удивленными глазами невыносимы, и просит его сказать хозяину, чтобы он сейчас же прогнал нищих прочь. Разве не в каждом романе есть подобные моменты? Поиск глаз, в которых отразились бы твои мысли, а вместо этого — (трагикомическое) расхождение, и все равно, идет ли речь о классовой борьбе или о паре туфель.
11. Возможно, правильно будет сказать, что легче всего влюбиться в людей, которые очень мало рассказывают нам о себе помимо того, что мы можем прочесть на их лице или в голосе. В воображении человек бесконечно, замечательно податлив. Если вы настроены хоть сколько-нибудь мечтательно, нет ничего романтичнее любовных историй, которые сочиняешь для себя во время продолжительных путешествий на поезде, глядя на симпатичную пассажирку или пассажира, смотрящих в окно, — безупречный роман, который обрывается, когда Троил или Хрисеида[24] отводит взгляд от окна и заводит скучный разговор с соседом или вовсе непривлекательно прочищает нос, достав грязный носовой платок.
12. Уныние, в которое нас может привести более тесное знакомство с любимым, сродни тому чувству, что испытывает человек, сочинивший чудесную симфонию, когда первый раз слышит ее не у себя в голове, а в большом зале в исполнении симфонического оркестра. Несмотря на впечатление от того, что столько из придуманного нами нашло замечательное подтверждение в исполнении, мы против своей воли замечаем мельчайшие вещи, которые не вполне соответствуют тому, как мы их задумали. Не расстроена ли одна из скрипок? Не вступает ли флейта чуть позже положенного? Не играют ли ударные чуть громче, чем надо? Люди, которых мы любим, с первого взгляда так же чудесны, как музыка, звучащая в нашей голове. Они свободны от столкновений на почве литературных вкусов или взглядов на обувь, так же как неотрепетированная симфония свободна от расстроенных скрипок или запаздывающих флейт. Но стоит нашей фантазии зазвучать в концертном исполнении, как ангельские создания, парившие в сознании, спускаются на землю и оказываются существами из плоти и крови, нагруженными своей (часто труднопреодолимой) душевной и физической историей, — мы узнаем, какой пастой они чистят зубы, как подрезают ногти и как предпочитают Бетховена Баху, а карандаши — авторучкам.
13. Туфли Хлои были лишь одной из числа фальшивых нот, проявившихся в начальный период наших отношений — период перехода (если, конечно, можно выразиться так оптимистично) от внутренней фантазии к внешней реальности. Жизнь с ней изо дня в день напоминала акклиматизацию в чужой стране, я то и дело становился жертвой ксенофобии, когда был вынужден отходить от собственных традиций и истории. Она включала географические и культурные неурядицы, вынуждая нас в этот промежуток все время переходить от привычки жить одному к привычке жить вместе и обратно, когда, например, вдруг возникшее страстное желание Хлои отправиться в ночной клуб или мое — посмотреть авангардный фильм рисковало прийти в противоречие с установившейся привычкой одного из нас рано ложиться спать или со сложившимися вкусами другого.
14. Угрожающие расхождения не скапливались вокруг глобальных вопросов (национальность, пол, класс, занятие), напротив, касались скорее незначительных швов на стыке вкусов и мнений. Почему Хлоя настаивала на том, чтобы оставлять макароны на огне те фатальные несколько лишних минут? Почему я был так привязан к своим тогдашним очкам? Почему она должна была делать свою утреннюю гимнастику в спальне каждое утро? Почему мне обязательно были необходимы восемь часов сна? Почему у нее не находилось побольше времени для оперы? Почему у меня не находилось побольше времени для Джони Митчелл[25]? Почему она не могла терпеть морепродукты? Как можно бы было объяснить мое отвращение к цветам и садоводству? Или ее — к путешествиям по воде? Как она могла с удовольствием рассказывать, о чем она просит Бога («по крайней мере, до первого рака»)? И почему я был так замкнут, когда мы касались этой темы?
15. Антропологи говорят, что группа всегда идет впереди индивида, что для того, чтобы понять последнего, нужно начать с первого, будь то народ, племя, клан или семья. Хлоя относилась к своим домашним без большой теплоты, но когда ее родители пригласили нас к себе на воскресенье в свой дом в Марлборо, я упросил ее принять приглашение. «Увидишь, тебе не понравится, — сказала она. — Но если ты действительно хочешь, я не против. По крайней мере, ты поймешь, от чего я всю свою жизнь пытаюсь убежать».
16. Несмотря на ее стремление к независимости, наблюдение за Хлоей в домашнем окружении прояснило мне некоторые ее особенности, а также природу некоторых из наших расхождений. Все в Гнарлид-Оук-коттедж свидетельствовало о том, что мы с Хлоей родились в разных мирах (почти что галактиках). Гостиная была обставлена мебелью в стиле чиппендейл, ковер на полу, весь в пятнах, был красновато-коричневого цвета, на пыльных полках стояли тома Троллопа[26], картины в духе Стаббса[27]увешивали стены, три слюнявые собаки бегали туда-сюда между гостиной и садом, какое-то мощное растение стояло в кадке в углу. Мать Хлои была одета в местами рваный толстый темно-красный свитер и цветастую мешковатую юбку, длинные седые волосы были кое-как сколоты на затылке, не образуя прическу. Если бы в ее волосах и на одежде обнаружились соломинки, то это показалось бы почти естественным. Впечатление деревенской непринужденности усиливалось и тем, как она все время забывала мое имя (забыв, каждый раз проявляла изобретательность, придумывая другое). Я подумал о разнице между матерью Хлои и своей — насколько контрастное введение в мир совершили эти две женщины! Как бы далеко Хлоя ни ушла от всего этого в сторону большого города, к своим собственным ценностям и друзьям, она все еще представляла с этой семьей общую генетическую и историческую традицию, будучи ее частью. Я замечал пересечения между поколениями: ее мама готовила картошку точно так же, как Хлоя, мелко покрошив в масло несколько зубчиков чеснока и посыпав сверху морской солью. Они обе любили живопись и обе питали слабость к определенным воскресным газетам. Отец был неутомимый путешественник, и Хлоя тоже любила прогулки, часто вытаскивая меня в выходные пробежаться кругом Хемпстед Хиз, так же превознося благотворное действие свежего воздуха, как когда-то, наверное, это делал ее отец.
17. Это все было так ново и так странно. Дом, в котором она выросла, оживил прошлое, где не было меня, и мне предстояло принять его на борт, чтобы понимать ее. Обед прошел в основном в вопросах и ответах, которыми Хлоя обменивалась со своими родителями, касавшихся различных сторон семейной жизни: покрыла ли страховка больничные счета Грена? Починили ли цистерну? Кэролайн еще не звонили из агентства по торговле недвижимостью? Правда ли, что Люси собирается ехать на учебу в Штаты? Кто-нибудь прочел повесть, написанную тетей Сарой? Генри действительно женится на Джемиме? (Все эти персонажи вошли в жизнь Хлои задолго до меня и, вероятно, учитывая стойкость всего семейного, останутся в ней, когда меня уже не будет.)
18. Занятно было видеть, насколько восприятие Хлои ее родителями отличалось от моего собственного. В то время как я знал ее уступчивой и великодушной, дома она считалась капризной и с некоторыми командирскими замашками. Ребенком она была маленьким деспотом, которому родители дали прозвище «мисс Помпадоссо» в честь героини детской книжки. Если я знал, что Хлоя вполне адекватна в вопросах карьеры и денег, то ее отец тем не менее заметил, что его дочь «не понимает самых простых вещей, что и как делается в этом мире», а мама шутила, что она «верховодит всеми своими мальчиками». Мне пришлось добавить к своему представлению о Хлое целую часть ее жизни, до того как появился я, когда мое видение ее пришло в противоречие с тем образом, который закрепился в исходном семенном предании.
