Алексей Князев - Это было жаркое, жаркое лето

- На Белом озере этот особняк.

- А точнее? Адрес говори, как туда проехать!

Самойлов объяснил... Когда трое выходили из его кабинета, Бодров, уловив полный сожаления взгляд шишковатого, который тот бросил на Самойлова, сам предложил, находясь после выпитого в весьма неплохом расположении духа:

- Что, Шишка, размяться хочешь? Но только чуть-чуть, а то ведь парню для работы с компьютером голова нужна светлая.

Оч-чень светлая... - Шишка, восторженно взревев, бросился обратно, к съежившемуся под его взглядом Самойлову.

- Ладно, нам здесь вроде бы делать больше нечего, - решил Бодров и, задумчиво поглядев на Татьяну, приказал:

- Слышь-ка, ты, шкура, ну-ка набери нам еще разок телефоны Мышастого. Все, что есть, набери. Начни с мобильника.

- Мобильник не отвечает, - тут же доложила Татьяна и поторопилась набрать другие номера.

Уже поняв, что это ничего не даст, Бодров скомандовал, не слушая больше разговоров девушки с теми, кто отвечал по номерам ее шефа:

- Ладно, решено, поехали к нему в гости. Не желает по телефону, придется навестить лично... Шишка, хватит дурака валять, пошли! - крикнул он в сторону раскрытых дверей кабинета Самойлова, откуда слышалась азартная возня и жалобные стоны. Оттуда нехотя вышел разгоряченный шишковатый, потирая ладонь об ладонь. Уже перед самым выходом он опять попросил, кивая теперь уже на приглянувшуюся ему молодую женщину, красоту загорелых ног которой он успел оценить сразу, едва только зайдя в кабинет:

- Пахан, а может и ее с собой прихватим? С ней веселее будет, да и дорогу нам покажет.

- А ведь наглеешь, Шишка, - с улыбкой посмотрел тот на своего, очевидно, любимца. - Стоило дать тебе палец, - он подразумевал только что состоявшуюся "разминку", - а ты уже всю руку готов схряпать? - Но задумался. - А что? Почему бы, собственно, и нет? Мысль вообще-то дельная, - одобрил в итоге Бодров. Откровенно говоря, ему не нужна была эта никчемная подстилка Мышастого, но представив, как подпрыгнет тот от ярости, узнав, что они увезли его горячо любимую секретаршу, решил, что идея неплохая. Конечно, нутром он чувствовал, что Антон вряд ли виноват, просто в этом деле все так неудачно для всех совпало или же Щербатый что-то напутал - все же раненый был, наверняка соображал не очень-то - но здесь во всем первую роль играли уже его амбиции, с которыми он никак не мог совладать, хотя и понимал, что не прав. Ведь не Мышастому же диктовать условия ему, Лысому, когда им следует встречаться. Скорее всего они решат вопрос мирно, а тогда тем более - кому на радостях будет дело до этой потаскушки, не войну же из-за нее начинать. - Берите! - окончательно решил он, и Шишка, расплывшись в радостной ухмылке, бесцеремонно сгреб разом побледневшую девушку за талию:

- Пошли, красотка, приглашаю тебя покататься на машине.

Вот же влипла! - с ужасом думала Таня, спускаясь по лестнице, зажатая со всех сторон бандитами Лысого и чувствуя покалывающее ее спину лезвие ножа. - Что делать? - Она лихорадочно перебирала возможные варианты спасения. - Может, закричать милиционеру, который дежурит на проходной, о том, что ее похищают? Сегодня как раз дежурит тот самый, усатый, что всегда провожает ее восхищенным взглядом. Таня наверняка знала, что очень ему нравится; не далее чем сегодня она в который раз уловила его обычный взор, направленный на ее ноги. - Закричу! - почти решилась она. - Неужели он ее не спасет? - И тут же, как будто прочитав ее мысли, лезвие Шишки еще сильнее кольнуло ее под лопатку:

- Только пикни у меня, сучка! - тихо прошипел он, заметив, как оживилась Таня по приближении к проходной.

- Всего доброго, ребята! - шутовски раскланялся Бодров с охраной на входе. - Хозяина "Маркетинг-центра" сегодня нет, к сожалению, но вот его секретарша... - он кивнул на женщину, которая умоляющим взглядом пыталась что-то объяснить тому самому усатому милиционеру, который сейчас почему-то отвернулся, будто и к самой Тане и к ее ногам вдруг в одночасье потерял всяческий интерес... - она любезно вызвалась нас проводить. До свидания.

- До свидания, - ответили на проходной, и процессия вышла через стеклянную дверь. Таня лишь успела послать последний отчаянный взгляд усатому милиционеру. Тщетно...

Конечно, милиционер Гладышев, впрочем, как и двое других охранников, был далеко не дураком и прекрасно понял, что происходит прямо на его глазах. А происходило не что иное, как похищение девушки, которая работала секретаршей в одной из расположившихся здесь фирм и которая действительно ему очень нравилась. А сейчас эта стройная брюнетка без своей обычной веселой улыбки на симпатичном лице смотрела на него в упор испуганно-умоляющим взглядом, словно он, Гладышев, совсем не хотел еще пожить на этом свете. Да ведь ее уводили не кто иные, как бандиты Лысого! Кто же его в городе не знает? Точно такой же бандюга, как и ее распрекрасный шеф, только этот, Бодров, в отличие от того, говорят, полностью отморожен. В конце концов, ему что, за ее пусть даже действительно красивые глазки иметь неприятности? Ну уж нет! Вообще, ему показалось даже, что этот безобразный громила с шишкообразной головой вроде уткнул ей в спину нож, но, в конце концов, все это ему и на самом деле могло лишь показаться. И вообще, что он мог сделать? Вот если б она закричала, то он просто обязан был бы действовать согласно инструкции, но она же не закричала... А так - что? Поднять тревогу? И что потом? Сейчас бы они отвертелись - мол, что за чушь, эта девочка просто перегрелась на солнце, вот и кричит, - а потом? Ему за свою скудную зарплату получить из-за угла тот нож шишковатого, который, черт с ним, нужно откровенно признать, все же упирался ей в спину... Нет уж, спасибо! Вот и два других охранника тоже безразлично отвернулись, вроде как и не поняли в чем дело, а он что, рыжий, что ли?

Нет уж, пусть эта красавица сама как хочет расхлебывает свои проблемы. Ну вот чего, спрашивается, она полезла в секретарши, да еще к такому бандиту? Пусть идет работать на завод!

Или там ей некому будет показывать свои безупречные ноги?

Сучка!.. И все-таки что-то его мучило. Он понял, что уже никогда больше не сможет улыбнуться и посмотреть ей в глаза при встрече, как это было раньше, и получить от нее ответную улыбку. И вообще, если ему еще будет кому смотреть в глаза.

Если только она останется жива...

Да что он, просто зарезать меня хочет, что ли? - Таня чувствовала, что нож колет ее невыносимо больно, ей даже казалось, что по спине уже струится кровь. Набравшись смелости, она оглянулась и с испугом обнаружила, что глаза шишковатого затуманились от наслаждения, которое доставляла ему чужая боль. - Да он же просто садист! - Она вспомнила, как слышались удары из кабинета несчастного Самойлова и как этот бандит вышел оттуда, удовлетворенно потирая руки.

- Не вертись, сучка, кому говорят!..

О Боже, но куда же еще! Он действительно ее сейчас зарежет! Ой, мамочки, больно!.. Только сейчас Таня вспомнила, что ведь ее сигнала ждут Саша с Сергеем, а она так ничего и не смогла для них сделать. Как же ей быть? И где их машина?

Если они сейчас ее заметят, то смогут хотя бы проследовать за ней. Если только все поймут и успеют... Таня теперь знала, что у них старенький задрипанный "Москвич". Надо подать им какой-нибудь сигнал. Но как? И какой? Вот, кажется, это они... Но до чего же они далеко... Видят ли они ее, понимают ли, что происходит? Догадываются ли, что ее похищают? Это просто необходимо, иначе они не смогут спасти Олю!.. Ей хотелось расплакаться от досады. С такого расстояния она даже не могла рассмотреть их лиц. И вообще, может быть, это вовсе и не их "Москвич"... Махнуть бы им рукой, но ведь она не может даже просто повернуть головы, ее сразу зарежет этот страшный бандит. Нет, кажется не видят. И Оля теперь погибнет... А она сама? Таня попыталась в последний раз взглянуть на "Москвич", что мог оказаться машиной ее друзей, хотя теперь ей и приходилось смотреть под слишком большим углом...

- Я же тебе ясно сказал, не вертись, сука! - Таня, не удержавшись, вскрикнула от боли и теперь уже совершенно отчетливо ощутила, как по ее спине потекла теплая струйка, смачивая тонкую белую блузку. Мелькнула совершенно идиотская в ее положении мысль, что теперь ту придется выбрасывать.

Она продырявлена ножом и ее сейчас пропитывает кровь. Не отстирать потом будет ее любимую полупрозрачную блузку, кстати, очень дорогую, на которую она с таким трудом выкроила деньги и которая ей так шла. Потом... А будет ли для нее вообще это "потом"?

- Шишка, полегче! - Бодров оглянулся на Танин вскрик, недовольно поморщился. - Не увлекайся! - Они уже дошли до своих машин. Бодров почти садился в свою "Вольво", где за рулем его поджидал Шустрый, как вдруг услышал возню за своей спиной - его бойцы никак не могли поделить эту дурацкую девку, не могли решить, к кому она подсядет.

- Пахан, так я возьму ее себе? - раздался просительный голос его любимца Шишки и Бодров, снова выпрямившись, с внезапным интересом впервые пристально вгляделся в девушку. "А ведь она хорошенькая, - оценил он, - у нее все как надо - и ноги и талия. Дохловата только, но это ерунда... Пусть едет со мной, все веселее будет" - вдруг решил Лысый.