Алиса приехала на работу на час позже, и обнаружила, что оба ее ассистента заболели. Еще до обеда у нее на столе оказалось пять срочных запросов от пяти профессоров; ей предстояло провести экскурсию по библиотеке для группы спонсоров, к тому же, вышел из строя компьютер. Клэйтон позвонил где-то около часа, когда она сидела за столом, читая статью о фунгицидах и заедая ее ванильным йогуртом.
Она начала разбирать покупки. И вспомнила чувства, которые нахлынули на нее, когда она услышала голос Клэйтона на телефону. Он звучал, будто Клэйтон только что проснулся и был все еще в постели. Мучительная для нее картина возникла в ее воображении. Пальцы ее так дрожали, что она уронила яйцо, которое перекладывала в холодильник. Разбившись вдребезги, яйцо запачкало ей всю ногу и один ботинок.
Она пробормотала нечто насчет искусительных мужских голосов и дрянных яиц, и наспех стерла грязь бумажным полотенцем. Клэйтон сообщил ей, что не приедет домой раньше шести, а заодно спросил, как она довезла своих родных. Ничего, что провоцировало бы такое дикое волнение. Ничего такого, что не делали бы прежние постояльцы. Он просто был джентльмен.
Так отчего же сердце говорило ей совсем иное? Что было такого в его голосе, что изобличало его не как постояльца?
Алиса взглянула на часы и застонала. Четверть шестого. Если ей и дальше так же будет “везти”, то в любую минуту Клэйтон может появиться в дверях. Вечер будет еще хуже, чем утро. Почему, черт возьми, она не согласилась на предложение Клэйтона захватить что-нибудь по дороге домой? Он был так внимателен, а она все изображала из себя суперженщину.
С тех пор как Алиса поняла, что дом останется им двоим на несколько недель, у нее разыгралось воображение. Ночью она лежала без сна, вспоминая рецепты, с помощью которых она поразит своими кулинарными способностями Клэйтона. Мысленно она перебирала все изящное белье, которое имела. К двум часам ночи она добралась мыслями до Секретного каталога Виктории и лишь молила о том, чтобы у нее хватило смелости надеть что-то из тех вещей.
Она сняла свой традиционный темно-синий костюм и повесила его на спинку стула. Бросила в угол запачканные ботинки и закатала рукава белой шелковой блузки. Если повезет, то она успеет испечь что-нибудь к приезду Клэйтона. Алиса открыла посудомоечную машину и начала укладывать в нее грязные тарелки. Кто-то оставил кофе на дне чашки. В результате кофе оказался на ее юбке. Алиса взяла щетку и открыла кран, чтобы замыть пятно, пока оно не впиталось, и забрызгала водой блузку. С отчаянными ругательствами она бросила щетку в мойку, расстегнула верхние две пуговицы на блузке и отжала намокшее место.
Слезы застлали ей глаза, когда она обвела комнату взглядом. В комнате дарил полный разгром. Алиса хозяйствовала в доме лишь десять часов — и уже успела запачкать чистейшую кухню Мод, и уже запаздывал обед, и уже на письме, адресованном Клэйтону, были следы от ее помады, которые она посадила, зажимая почту во рту. Тыльной стороной ладони Алиса потерла глаза, чтобы не заплакать, и попыталась поправить прядь волос, что выскочила из пучка, но пучок лишь окончательно рассыпался, и волосы растрепались, как у пьяной женщины.
Нервы ее были натянуты, как струны. Две бессонные ночи сделали свое дело. Она не в силах была мыслить ясно. Что случилось с тем списком, что она мысленно составила ночью — списком, согласно которому она должна была купить продукты для блестящей демонстрации своих кулинарных способностей? Она вошла в магазин — и память отказала ей. Она не могла припомнить ни единого рецепта. Дело кончилось тем, что Алиса купила самое основное и по дороге домой молила Бога, чтобы ей что-нибудь пришло на ум. Теперь же она стояла в кухне в полной потерянности. Остается либо заказать пиццу — либо заставить Клэйтона отобедать гамбургерами.
Она закрыла посудомоечную машину. Как можно думать об обеде, когда на уме у нее только одно: станет ли Клэйтон ее любовником сегодня ночью? Она знала, что ему этого хочется, — и уж если быть честной, она тоже этого желала. Она посмотрела на себя — и вздохнула. Кто, будучи в здравом уме, захочет стать ее любовником? Волосы в беспорядке, глаза распухли от недосыпания, мокрая белая блузка забрызгана кофе. Еще было кофейное пятно на юбке; на ноге засох яичный желток, на другой — чулок порван дорожкой шириной с Континентальную железнодорожную магистраль.
Все, решила она: ей душ нужен более, чем Клэйтону — домашний обед. Она решительно подошла к шкафу и достала телефонную книгу. Перелистав пару страниц, нашла то, что искала, взяла телефонную трубку и набрала номер:
— Я бы хотела заказать большую пиццу.
Она схватила жакет и запачканные ботинки и пошла в холл. Если Клэйтон приедет сейчас и увидит ее такой, он в ужасе убежит. Она — не эксперт по соблазнению, но полагает, что засохший желток на чулке не самое сексуальное зрелище.
Алиса уже была у самой ванной, когда дверь отворилась. Она в смущении закрыла глаза, и Клэйтон ступил на порог. Ну, вот и плачевный финал. Приготовившись к гримасе отвращения, которая, по ее мнению, должна была быть на его лице, она открыла глаза.
И увидела его улыбку. Смутившись еще более, она подняла глаза — и увидела ту же улыбку в его глазах. Улыбку и желание. Она увидела страсть, прикрытую улыбкой. Клэйтон желал ее!
Он подошел к ней и вручил ей белую розу. Ботинки, что она держала в руках, упали на пол.
Его улыбка стала еще шире, когда он окинул взглядом ее беспорядочную прическу и босые ноги. Голос его был теплым от любви и восхищения, когда он произнес:
— Привет, любовь моя, вот я и дома.
Если бы она не стояла сейчас прямо перед ним, Клэйтон никогда бы этому не поверил. Она выглядела помятой, безмерно усталой — и головокружительно сексуальной. Похоже, на ее долю пришелся такой же изматывающий день, какой был у него. Боже, как он скучал по ней! Он провел всего лишь выходные в ее компании, несколько раз поцеловал ее — и вот уже чувствует себя совершенно потерянным. Что же будет, когда они станут любовниками?
Он заметил, что роза, которую она сжимала в руках, дрожит. Широкая улыбка на его лице погасла и сменилась сочувственной. Ему захотелось приласкать ее.
— Не пора ли уже спросить “Как прошел день?”
Она теребила стебель розы и старалась удержать подступившие к глазам слезы.
— Мне не хватит оставшегося дня, чтобы рассказать, как мне было тяжело.
Она понюхала розу. Ее влажные от слез глаза встретились с его взглядом поверх белых лепестков.
— Спасибо. Я думала, ты изменил решение.
Нужно было принести дюжину роз, а не одинокий цветок. Но он подумал, что одна белая роза скажет более, чем дюжина красных. Он посмотрел на цветок:
— Как он одинок, правда?
Она некоторое время изучала розу, а затем лучезарная улыбка осветила ее лицо.
— Нет, Клэйтон, она выглядит чудесно!
Он понял: ни один из них не говорил о розе. Клэйтон подошел и отвел с ее лба прядь волос. Будто волны золотого шелка скользнули меж его пальцев.
— Так же, как и ты.
Она усмехнулась и покачала головой:
— Ты без контактных линз?
— Нет, они при мне. — Он погладил мягкий изгиб ее щеки, и палец его ласково коснулся темных теней под глазами.
Бессонные ночи сказались на обоих. Он не мог оторвать от нее взгляда. Она была прекрасна. Начиная от больших голубых глаз — и до чувственного рта, который будто молил о поцелуях. Поцелуях, которые теперь он мог дарить ей не опасаясь — и не прерываясь. Он наклонился и поцеловал ее.
— Это твоя манера спрашивать что у нас на обед?
Взгляд ее не мог оторваться от его губ.
Клэйтону стало трудно дышать. Он отступил. Если она так и будет смотреть на него, ни один из них не приступит к обеду. Единственный запах, который он ощущал, это был ее аромат: смесь свежего запаха шампуня и неуловимого аромата, который и должен был бы называться просто Алиса. Запахи пищи не дразнили его чувств. Очевидно, она еще не успела приготовить обед.
— Чего ты желаешь: чтобы мы пошли куда-нибудь пообедать, или чтобы я принес что-нибудь в дом? — решившись, наконец, спросил он.
Она хитро на него посмотрела:
— Ты любишь пиццу?
— Обожаю. Я могу есть ее семь дней в неделю. — Что он и делал прежде, чем переехать сюда.
— Великолепно. Я буду через двадцать минут. — И с озорным смехом Алиса повернулась к лестнице. — Заплати человеку, когда он принесет ее. — Она продолжала подниматься по лестнице. — Деньги на столе.
Клэйтон усмехнулся, когда она исчезла наверху. Он впервые отпросился с работы пораньше. Ребята заказали пиццу на вечер, и дружно, с понимающими улыбками, выпихнули его за дверь. По правде сказать, толку от него в тот день было мало. Дважды его заставали дремлющим за столом. В третий раз Ричард Стоумер глянул ему через плечо и застал его рассеянно калякающим лист бумаги. И отпустил по этому поводу колкость. Доктор Клэйтон Уильямс рассеян на работе? Такого еще не было. Не было и того, чтобы он уходил с работы раньше других. Что с ним происходит? Что наделала Алиса? Он не только провел весь день в грезах о ее обольстительном теле, он представлял себе ее улыбку и то, как внутри разливается тепло, когда она входит в комнату.
