— Папа? — удивленно переспросила миссис Винсент, выпучив глаза, словно это слово поразило ее до глубины души или загнало в полнейший тупик. — Ах да… ты хочешь сказать — дедушка! А я-то сразу никак не могла понять, о ком ты говоришь. Ну, полагаю, в подобных обстоятельствах… — Она слегка пожала плечами и потом только вспомнила, что Ларри не следовало бы называть ее «мадам». — Конечно, это вы с дедушкой между собой условились, что ты будешь его так называть, — покровительственным тоном промолвила она. — Но я хочу попросить тебя, чтобы ты не называл меня «мадам». В конце концов, я же твоя бабушка.
— И как вам угодно, чтобы я вас называл? Grand’mere?
— Да, так будет совершенно правильно. Ты хорошо знаешь французский?
— Да, grand’mere.
— Достаточно хорошо, чтобы вести со мной разговор?
— Думаю, да.
— Ну-ну, что ж, посмотрим. Vous etudiez quoi а present?[16]
С этой минуты Клайд мог понять их разговор только в общих чертах. Он понимал, что миссис Винсент спрашивает Ларри об учебе и школьных товарищах, о том, чем он занимается во время отдыха. Ларри послушно и вежливо отвечал бабушке, хотя и не очень подробно. Затем Клайд заметил, что лицо мальчика внезапно вспыхнуло, и впервые за все время он услышал нерешительный ответ. Очевидно, случилось что-то не то, и Клайд попытается узнать, что именно. Но после. К счастью, вовремя появилась Тайтина, которая принесла кофе и пирожные, и миссис Винсент предложила угощение Ларри. Когда получилось так, что он должен был передать пирожное Арманде, он улыбнулся и сказал:
— Жаль, что с вами не смогли приехать Пьеро и Джанина, тетя Арманда. Мне бы очень хотелось познакомиться с ними.
Очевидно, Арманду тронули его слова, ибо она наконец нарушила свое молчание:
— Спасибо, Ларри. Нам показалось не совсем удобным везти их в Луизиану. Но, возможно, как-нибудь ты навестишь нас в Монтерегарде и вот тогда и познакомишься с ними.
Клайд заметил, что с большой радостью принял бы дам на ужине или обеде в Синди Лу перед их отъездом. К сожалению, на этот раз Ларри уже не сможет присутствовать, но, может быть, им еще раз захочется взглянуть на старый дом.
Не успела миссис Винсент выразить формальные сожаления, как Арманда, ко всеобщему удивлению, сказала, что была бы очень рада съездить туда и что, пожалуй, лучше устроить прием вечером, поскольку днем они будут очень заняты, разбирая всякие личные вещи, которые не станут продаваться вместе с домом. Клайд ответил, что прекрасно все понимает, и осведомился, не подойдет ли им среда, половина седьмого вечера. Он даже почувствовал некоторое облегчение, когда Арманда заговорила о вечере, ведь при свете свечей не так будет бросаться в глаза запущенность Синди Лу, как при свете дня. Прошло слишком много времени с тех пор, как он производил некоторые обновления в доме. Но это было еще до смерти Люси. А теперь ковры обтрепались, большинство обивки выцвело. К тому же дом снаружи заново не покрасили, а старая краска довольно сильно облупилась. И теперь дом имел весьма обшарпанный вид, разительно отличающийся от всего того великолепия, которым он блистал тогда, когда Арманда была еще девочкой. Что ж, теперь Виктория куплена, за нее уплачено, и Клайд мог бы начать те улучшения, которые возвратили бы Синди Лу прежнюю элегантность и снаружи, и внутри.
Эти мысли засели у Клайда в голове уже в конце визита. Когда Ларри подошел попрощаться с Армандой, она нагнулась и поцеловала его в щеку. Миссис Винсент последовала примеру дочери, однако она не выразила никакой надежды когда-нибудь встретиться с внуком вновь. Она поблагодарила Клайда за то, что тот привел к ней Ларри, и добавила, что рада видеть мальчика в прекрасном здравии, а также рада узнать, что Ларри неплохо учится. Правда, она при этом выразила легкое недовольство тем, что мальчик уехал из родного дома таким маленьким и что, как ей кажется, у него очень мало друзей-сверстников. Может быть, этим и была вызвана краска на щеках Ларри. Возвращаясь обратно в монастырь, Клайд как можно небрежнее осведомился у внука, понравилось ли ему говорить по-французски и о чем они беседовали с бабушкой.
— Да так… — отозвался Ларри. — Она задавала столько вопросов… нравится ли мне латынь, есть ли у меня еще какие-нибудь способности…
— Какие-нибудь способности?
— Да. Хороший ли у меня голос, умею ли я играть на каком-нибудь инструменте или рисовать картины. Я ответил, что пою в хоре, но очень редко, немного играю на пианино, но сказал, что ни то, ни другое мне не нравится и я не собираюсь всю жизнь этим заниматься. Еще сказал, что хорошо знаю латынь, поскольку выучил французский, а это помогает. Однако буду очень рад, когда пройду это. Тогда она спросила, что же мне нравится.
— Ну, и ты ответил…
— Я ответил, что люблю читать и ездить верхом. На что она сказала, что оба эти занятия достаточно уединенные… именно такие слова она употребила. Похоже, ей больше понравилось бы, если бы я все время находился в толпе. Я ответил, что ненавижу толпу. И тогда она заметила, что говорила не о толпе. Оказывается, она имела в виду общество.
— Какого рода?
— Ну… званые обеды и все такое прочее. Она сказала, что ей бы хотелось, чтобы я ходил на танцы… где бывают девушки.
Так вот почему он так внезапно покраснел! Как и большинство детей, выросших в деревне, Ларри много знал о сексе, однако никогда не задавал об этом лишних вопросов и особо не любопытствовал. Насколько Клайд понимал, Ларри по-прежнему смотрел на все глазами подростка. И Клайда рассердили вопросы миссис Винсент, пусть даже она задавала их совершенно без задних мыслей. Он попытался не выказать раздражения, продолжая говорить как можно небрежнее:
— Полагаю, кое-кто из твоих школьных друзей поприсутствует у тебя дома на званых обедах. Думаю, и мальчики, и девочки собираются на такие вечеринки.
— Да, я тоже так думаю.
— Видишь ли, в любое время, как ты захочешь, ты можешь устроить такую вечеринку в Синди Лу.
— Я вовсе не хочу устраивать какую-нибудь вечеринку в Синди Лу. Все, что мне нужно от других мальчиков, я нахожу в школе, папа. И я не хочу видеть никаких девочек. Если бы мне этого хотелось, я бы сказал тебе.
Клайд понял, что настаивать на продолжении разговора бессмысленно, и поэтому остаток дороги они провели в полном молчании.
* * *
Маленький ужин прошел так, как и предполагалось. Клайд пригласил также миссис Сердж, а перед этим попросил ее помочь Дельфии расстелить скатерть, поставить фарфор и серебро и как следует проветрить столовую залу, которая долгое время была заперта. В погребе нашлось несколько запыленных бутылок доброго старого вина, и Клайд лично отобрал бутылки для стола. После ужина, поскольку беседа никак не клеилась, миссис Винсент предложила: раз их четверо, можно сыграть в бридж, хотя она лично считает, что карточные игры несовместимы с трауром. Ни Клайд, ни миссис Сердж прежде не играли в бридж, хотя и слышали о нем, и миссис Винсент не пыталась скрыть своего удовольствия, когда рассказывала, что уже много лет играет в бридж во Франции. В комнате установили карточный стол и принесли две колоды карт. Миссис Винсент сразу же высказала удивление, что карты слишком большие и давно вышедшие из моды. Еще она добавила, что им придется пользоваться самодельными карточками для учета очков. Потом беспредельно снисходительным тоном стала объяснять правила игры. Затем высказала мнение, что вряд ли будет справедливо, если она даст партнерам снимать, поскольку тогда она окажется в паре с Армандой. Лучше будет, если они с Армандой, каждая, возьмут себе по одному из новичков.
— …М-да, — сказала она тремя часами позже, когда на самодельных карточках для учета очков было записано, что Арманда с Клайдом значительно опередили ее и миссис Сердж. Она, миссис Винсент, всегда считала дочку отменным игроком, лучше всех из семьи де Шане. Бридж был частью ежедневного расписания в Монтерегарде, однако Арманда часто находила предлог не участвовать в игре и играла только в случае, если срочно был нужен четвертый партнер. Вдвойне удивительно, что она такой хороший игрок…
Когда Клайд собирал карты, он случайно взглянул на Арманду, и его испугало выражение ее лица. Видимо, она расслабилась, не следила за собой, и лицо ее выражало бесконечное отчаяние. До сих пор Клайда просто раздражало ее постоянное молчание; теперь же он впервые задумался о том, что стоит за этим. Ведь Арманда симпатичная, дружелюбная, не лишенная вдохновения и живости девушка, и, в отличие от бабушки, она очень нежно прощалась с Ларри. И еще она никогда не поддерживала самодовольных замечаний матери по поводу Монтерегарда, никогда не похвалялась многочисленными знатными родственниками мужа и самим мужем. Ее муж… Клайд опять встретился взглядом с Армандой и внезапно понял, что нашел ответ на свой вопрос: перед ним была несказанно несчастная женщина, а причиною ее несчастья был муж. Она ушла в себя, ибо ей не хотелось страдать больше того, что она уже выстрадала. Молчание стало ее защитной броней…
