— А что за земли на западе, сударь?
— Ближе к Новой Мексике и Тукаракасу[20], господа, располагается страна апачей и падуков[21]… это неведомые и опасные земли… впрочем, они тоже входят в состав нашей колонии…
Флорис провел пальцем по карте.
— Говорят, Луизиана в десять раз больше Франции?
— Гм… не в десять, а в двадцать раз… гм… это по меньшей мере…, быть может, и в тридцать, кто знает? Гм… гм… возможно, это станет известно лет через сто, когда все будет исследовано… вплоть до громадного горного хребта на западе… его называют Скалистыми горами…
— А что к востоку? — спросил Адриан.
— Это, сударь, уже не Луизиана, с сожалением промолвил господин де Карес, — там английские владения… Вот Пенсильвания, Вермонт, Массачусетс, Нью-Джерси, бывший Новый Амстердам, ставший теперь Нью-Йорком, а на юге Виргиния, часть которой принадлежит нам, и обе Каролины…
— А этот большой полуостров называется Флорида, сударь? — осведомился Флорис.
— Да, сударь… им владеют испанцы… Ах, это чудесные земли… и мы могли бы захватить их… пусть это останется между нами, господа, но я… гм… не уверен, понимает ли его величество всю важность нашей колонии… При покойном монархе нам уделяли больше внимания… А сейчас мы ощущаем себя заброшенными…
Господин де Карее округлил глаза, сам изумленный дерзостью своих слов. На губах Флориса появилась печальная улыбка. Он словно бы наяву увидел Людовика Желанного в тиши версальского кабинета. В самом деле, что мог понимать король в этом слишком жарком и слишком далеком краю? Несмотря на соперничество, Флорис сохранил к монарху какое-то неясное чувство, в котором уважение боролось со злобой, в свою очередь смягченной воспоминаниями о дружбе юных лет. А в ушах его вновь зазвучал прославленный хриплый голос: «Флорис, друг мой… ты свободен и в этом твое счастье… Я дарую тебе титул маркиза де Портжуа[22]… потому что тебе подходит это имя…».
Адриан вновь заговорил, прервав тем самым раздумья Флориса:
— А на юге, что это за острова в Мексиканском заливе?
— Так вас интересует бухта Баратария? Гм… вот Кошачий остров… он, кажется, необитаем… Вот Гранд-Тер и Гранд-Иль… но это логово прибрежных пиратов!
— Невероятно! — вскричал Флорис. — Все об этом знают, однако никто не делает даже попытки прогнать их!
Господин де Карес в удивлении поднял брови.
— Ну что вы, сударь! Зачем же их прогонять? Конечно, они иногда нападают на наши суда, но это случается редко… в основном они охотятся за англичанами и мешают им подняться вверх по Миссисипи… Видите ли, господа, Новый Орлеан, в сущности, почти беззащитен… нет, поверьте мне, лучше оставить все, как есть… Однако, возвращаясь к теме нашего разговора, — воскликнул господин де Карес, хлопнув ладонью по карте, чем заставил вздрогнуть Флориса и Адриана, совершенно забывших об этой «теме», — я бы советовал вам купить десяток здоровых парней из Сенегала… Это будет стоить от ста восьмидесяти до двухсот бумажных пиастров[23]… и они обработают вам плантацию, которую я на вашем месте приобрел бы… гм… вот здесь!
Господин де Карес ткнул пальцем в точку рядом с озером Поншартрен.
— И вы сможете питаться озерными устрицами, — вмешался в разговор любезный господин Пелюш, — они немного пресные, потому что им не хватает соли, но зато очень крупные и сочные…
Флорис и Адриан поблагодарили обоих за совет и простились. Федор и Ли Кан ожидали своих господ. Все четверо пересекли площадь д’Арм. Был рыночный день. Желтая пыль забивалась в горло, из нагревшихся на солнце сточных канав несло зловонием. Временами слышался ставший привычным глухой рокот, однако на него уже никто не обращал внимания. Жители перестали бояться этого странного шума. Никаких вулканов на горизонте не было, а землетрясений в этом краю никогда не бывало.
Флорис и Адриан издали поклонились виконтессе Мари-Бланш и Жольетте де Ла Бюисоньер, обходившим торговые ряды в сопровождении двух рослых рабов.
У соседнего прилавка маркиза де Водрей выбирала раков, издавая восторженные восклицания. Флорис сразу заметил миленькую Босси, стоявшую с корзинкой возле хозяйки, и широко ей улыбнулся. Вокруг супруги губернатора толпились угодливые «придворные». Негритята в роскошных ливреях держали на вытянутых руках бархатный балдахин, закрывавший ее белую кожу от солнца. Очевидно, госпоже де Водрей хотелось возобновить партию в триктрак, поскольку она приветствовала Флориса взмахом веера. Но у того не было настроения любезничать, поэтому он приветствовал маркизу, не приближаясь. В трех шагах от нее мадам Гобаль выбирала вместе со своими девушками тыквенные сосуды. Карлотта подошла к продавцу птиц, чтобы полюбоваться их ярким оперением. Завидев Флориса, она просияла, а тот низко поклонился красавице-квартеронке.
Госпожа де Сент-Эрмин, любившая подлить масла в огонь, тут же обратила на это внимание госпожи де Водрей.
— Какое поразительное нахальство! Господин де Портжуа склоняется ниже перед девкой, чем перед знатнейшей дамой колонии!
Коварная реплика принесла свои плоды. Госпожа де Водрей нахмурилась, провожая взглядом Флориса и Адриана. А братья, повстречав Гаэтана д’Артагета и Попюлюса де Проте, направились с ними в кабачок, чтобы пропустить по стаканчику местного вина. Вышли они через несколько минут.
— Я собираюсь приобрести экономку. Друзья, помогите мне выбрать, — сказал Попюлюс де Проте.
— Это совсем не просто, — фыркнул Гаэтан д’Артагет, — Попюлюс холост, так что экономке придется прислуживать и днем, и ночью!
Флорис и Адриан вежливо отклонили приглашение. Неподалеку выставил свой товар работорговец. Молодые африканцы обоего пола пугливо жались друг к другу, стоя на возвышении. Флорис и Адриан смущенно опустили глаза. Они смутно сознавали, что в торговле живыми людьми есть нечто постыдное, хотя занимались этим их соотечественники с благословения Церкви и по эдикту, изданному в Версале. Флорис вновь подумал, что король, хотя и подписал «Черный кодекс» с намерением облегчить участь рабов, вряд ли представлял себе, как это будет выглядеть на самом деле. И уж, конечно, ему не приходила в голову мысль, что речь идет о людях, а не о животных.
— Ты идешь, Флорис?
Не дожидаясь ответа, Адриан направился к Федору и Ли Кану, которые торговали лошадь у барышника — ее решено было купить для Цицерона, поскольку арденнский конь с постоялого двора оказался слишком — норовистым.
Флорис уже было двинулся за братом, но тут его внимание привлек лист пергамента, прибитый к столбу. Молодой дворянин подошел поближе. Это был «Черный кодекс», гласивший:
1. Рабов должно крестить и хоронить по христианскому обряду за счет их хозяев.
2. Им запрещено любое исповедание, кроме католического.
3. Святые дни Господа должны соблюдаться.
4. Браки и сожительство между белыми и черными запрещаются.
5. Священники не могут венчать раба без согласия его хозяина.
6. Число ударов кнутом в день не должно превышать тридцати.
7. Рабам запрещено носить огнестрельное и холодное оружие. Исключение допускается лишь во время охоты и только с позволения хозяина.
8. Раб не может ничего продавать или покупать без разрешения хозяина.
9. Рабам запрещено собираться вместе без уведомления хозяина.
10. Ребенок отца-раба и свободной матери рождается свободным.
11. Ребенок свободного отца и матери-рабыни рождается рабом.
12. Хозяин обязан кормить, одевать и лечить своих рабов.
13. Хозяин не должен предлагать рабам водку вместо одежды.
14. Хозяин имеет право предать смерти раба, совершившего побег.
15. Суровое наказание по закону ожидает того, кто даст убежище рабу, не получившему свободу.
Впервые в жизни Флорис устыдился того, что он француз. Жажда наживы и власти довела его соотечественников до этого позора — он в жизни не читал более мерзкой бумаги.
— Идем, Паден, я куплю тебе негритянку, чтобы помогала ходить по дому! — послышался совсем рядом голос Жеодара Кастильона дю Роше.
Флорис обернулся, словно ужаленный. Этот барон заплатит за всех остальных!
— Вот, сударь, желаете купить рабыню? Итак, вы готовы совершить любую низость и подлость?
— Но, сударь, я поступаю, как все! Кроме того, я не желаю говорить с вами!
Флорис с угрожающим видом двинулся на Жеодара, но тот, проявив несомненное мужество, решил не уступать.
— Господин, уйдем отсюда! — молил Паден, дергая его за рукав.
— Зато я с вами разговариваю, сударь, поскольку вы имели наглость подойти ко мне ближе, чем на триста футов! — яростно вскричал Флорис.
На помощь Жеодару уже бежали Эрнодан де Гастаньяк и Яан Легалик.
