Он ввел ее в огромную спальню, где стояла огромная кровать, застланная темно-синим с бордовым покрывалом. Большое окно с двойными рамами позади кровати закрывали вертикальные жалюзи кремового цвета, штор не было. Дверь слева, как она полагала, вела в ванную комнату.
- Ну, как тебе? - спросил он, освобождаясь от смокинга и бабочки.
Молли старалась не смотреть, как он расстегивает рубашку, повторяя про себя, что ей не впервые приходится видеть Лайэма голым по пояс. Летом он всегда косил газон перед домом матери в таком виде. Но теперь все было иначе.
- Думаю, при сложившихся обстоятельствах у нас есть все необходимое, произнесла она деловым тоном, который никак не соответствовал тому, что творилось у нее в душе. - Кровать. Ванная комната. И мы с тобой.
Лайэм засмеялся, выдергивая подол рубашки из брюк.
- Не уверен, что мне безоговорочно нравится новая Молли, но не буду отрицать, что ты меня совершенно заинтриговала.
- Лучше бы я тебя не заинтриговала, а возбудила, - насмешливо отпарировала она, решив ни за что не возвращаться в шкурку той мышки, которой когда-то была.
- Это само собой разумеется, - сказал он и стянул с себя" рубашку.
Молли сглотнула.
- Разве? Раньше ведь я никогда тебя не возбуждала... - Она посмотрела ему в глаза и усилием воли заставила себя не отводить взгляд. Прежний страх вернулся к ней - иначе и быть не могло, ведь она вступила на неведомую почву, - но провалиться ей на этом месте, если она позволит ему что-нибудь заметить. - Не раздеться ли и мне? - спросила она, заводя руки за спину и стараясь нащупать бантик, которым была завязана шнуровка. Она не смогла найти концы и попыталась, повернув голову, увидеть их через плечо.
У нее за спиной возник Лайэм.
- Дай-ка я, - тихо сказал он и отвел ее дрожащие руки. - Мне весь вечер хотелось это сделать...
Молли ахнула, когда он нежно поцеловал ее сзади в шею, одновременно потянув, как оказалось, за нужный конец, потому что тугая шнуровка вдруг ослабла. Ее охватила безумная дрожь, когда он стал сдвигать узкие шелковые бретельки к краям ее плеч, не переставая целовать ее в шею. Еще дюйм или два, и платье соскользнет на пол, оставив ее обнаженной, открытой для его глаз и рук.
При этой мысли сердце ее встрепенулось и забилось сильнее. Лайэм будет трогать ее голые груди...
Его руки еще немного сдвинулись, и платье соскользнуло вниз. Молли охнула и затаила дыхание. Прошла целая вечность, прежде чем его руки снова ожили. А когда это произошло, она застонала, озадаченная их медлительностью.
Лайэм неспешно скользил пальцами вверх и вниз по ее рукам, потом потянул их за запястья назад и завел себе за спину.
У нее пересохло во рту, когда она ощутила его обнаженную грудь и что-то большое и твердое, прижатое к ее ягодицам. Сердце тотчас гулко заколотилось, а груди нетерпеливо напряглись в ожидании ласки.
Молли теоретически знала, что ее ждет, но реальность сильно отличалась от того, что рисовало ей воображение девственницы. И это ведь только начало! А о том, что ей предстояло скоро испытать, даже подумать было страшно. Боже милостивый...
Руки Лайэма, прикоснувшиеся к ее грудям, заставили Молли позабыть обо всем на свете, в том числе и о страхе возможной боли. Она погрузилась в сладостные волны наслаждения, и сила их возрастала чуть ли не с каждой секундой, особенно после того, как он осторожно зажал между большим и указательным пальцами ее набухшие соски и стал играть ими. Ощущения были столь острыми и интенсивными, что Молли не выдержала и застонала. О Боже, неужели это происходит наяву!
От ее кожи исходил такой жар, что казалось, будто тело превратилось в топку с бушующим внутри огнем. - Лайэм, - умоляюще прошептала она. - Да?
- Только не останавливайся.
- Не буду, - отрывисто произнес тот и вновь прильнул к шее девушки, покрывая ее быстрыми, распаляющими страсть поцелуями.
Молли охватила сильная дрожь.
- Я имею в виду - потом. Когда войдешь в меня. Не останавливайся.
Руки Лайэма замерли на ее груди. Он поднял голову. - Ты уверена? - Да.
- А как насчет беременности?
Эти слова застали Молли врасплох. Она почему-то совершенно не подумала о последствиях. Но прерваться, пусть даже ненадолго, было невозможно. А кроме того, эта их первая ночь любви, скорее всего, станет последней. Зачем тогда беспокоиться и о чем-то думать? Что будет, то будет!
- Сегодня такой опасности нет, - торопливо проговорила она в надежде, что его руки и губы вернутся туда, где были только что. - Мои месячные должны начаться на этой неделе, и задержек у меня обычно не бывает.
- Ты не спросила меня, не опасен ли для тебя я. Вдруг я чем-нибудь болен.
Ей такое даже не приходило в голову.
- А ты опасен? - потрясенно спросила она.
-Нет.
Она радостно повела плечами.
- Значит, все в порядке.
Он рывком повернул ее к себе и взял ее лицо в ладони.
- Обещай мне, что никому другому ты не будешь вот так без оглядки доверять, - требовательно сказал он. - Ты не представляешь, до какого вранья могут опуститься некоторые подонки, чтобы не пользоваться презервативом.
Молли поняла, что он уже думает, как она после него будет спать с другими мужчинами, и расстроилась. Хотя это и глупо. Чего она ожидала? Что сегодня он вдруг обнаружит, как сильно втайне любит ее, и объявит ее своей, и только своей, навеки? Какая же она романтическая дура!
- Пусть тебя не волнует, что я буду делать с другими мужчинами, Лайэм, - резко сказала она.
- Но меня это волнует. Мы с тобой друзья, и ты мне небезразлична.
- Неужели? Но ты же сам сегодня сказал, что это к дружбе не имеет никакого отношения. - Она отступила на шаг и, быстро сняв колготки и туфли, отодвинула кучку одежды в сторону, выпрямилась и предстала перед ним в полной наготе. Дерзко вскинув подбородок и сверкая зелеными глазами, она по очереди вытянула из ушей свои длинные серьги и небрежно бросила их на зеленый шелк платья. - И ты совершенно прав, Лайэм. Это не имеет никакого отношения к дружбе. Абсолютно никакого!
Она поняла, что в ее голосе прозвучало слишком много страсти.
Но было уже поздно.
Лайэм нахмурился. Потом нахмурился еще больше.
- А к чему это имеет отношение, Молл? - с расстановкой спросил он, неотрывно глядя ей в глаза. - Я чертовски надеюсь, что Деннис был не прав.
- Деннис? При чем тут Деннис?
- По-видимому, ни при чем. Но он, кажется, думает, что твои чувства ко мне вовсе не дружеские. Он сказал, что наблюдал за тобой во время моего выступления и пришел к выводу, что ты влюблена в меня. Он предупредил, чтобы я с тобой 'не связывался, потому что влюбленные девственницы известны своей ранимостью. Я тогда не поверил ему. Подумал, что Деннис, как всегда, говорит гадости. Но теперь начинаю сомневаться...
Молли поняла, что надо действовать быстро - или все пропало. Она надеялась, что в ее смехе прозвучал и сарказм, и ирония, и удивление - все, что должна иметь в запасе искательница приключений.
- Влюблена в тебя? Ох, Лайэм, как это по-мужски! У вас с Деннисом просто невероятное самомнение, знаешь ли. Влюблена в тебя и одновременно в мистера Икс? Я не мазохистка.
Но ты действительно очень привлекательный мужчина, дружище, - сказала она, потянувшись к нему всем телом с соблазнительной улыбкой на губах. - А твой сексуальный опыт впечатляет. Почему я выбрала для этого именно тебя? Нет, Лайэм, сегодня мне не нужна твоя любовь. Мне просто нужно твое тело. Она положила ладони ему на грудь и поцеловала в основание шеи, потом, медленно подняв голову, снова посмотрела ему в глаза.
Он сердится на нее? Или на себя?
Как бы там ни было, в его синих глазах горел огонь. Он схватил ее за локти, поднял, донес до кровати и швырнул на нее. Она лежала молча, затаив дыхание, и с пересохшим ртом смотрела, как он раздевается, сбрасывая одежду резкими, сердитыми движениями.
Лицезрение обнаженного Лайэма подтвердило все тревоги и страхи Молли. Сомнений нет - это будет больно. Она лишь надеялась, что он помнит свое обещание - не останавливаться. Ни перед чем!
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Оказавшись на кровати, Лайэм обхватил Молли, уложил повыше на подушки и грубо впился в ее рот.
Молли ничего не имела против его гнева. Она была даже рада. Пусть лучше гневается, чем строит всякие догадки. За первым поцелуем последовали и другие, не такие яростные, но тоже на грани грубости.
Молли ошеломило то, насколько возбуждающим оказалось для нее такое совсем не нежное обращение. Она стонала, когда он мял ее груди, вскрикивала, когда щипал и крутил ей соски. Но это были стоны и вскрики наслаждения. И все же ничто не могло сравниться с ощущениями, которые пробудили его пальцы, скользнув ей между ног. Казалось, он точно знал, где именно нужно к ней прикасаться, как ласкать и возбуждать ее, пока она не начала таять и гореть от желания. Кровь стучала у нее в висках, голова кружилась. Было такое ощущение, будто она сейчас взорвется.
