1. «Турецкий принц». Обследован на реке Темза, в Кравесенде, марта 1772-го. Капитан Оуэн Тейлор. Владелец — сэр Уильям Торренс. Корабль водоизмещением около 200 тонн, 85 футов в длину, 25 футов в ширину, способен перевозить 300–350 рабов…»
С начала обеда и до самого конца слова рапорта горели в ее сердце так, что Сара едва притронулась к еде. Несколько раз она ловила на себе взгляд Криспина, замечала выжидающее выражение его лица и только тогда осознавала, что не услышала обращенного к ней замечания. Как только обед закончился, Сара пожаловалась на сонливость, навеянную морским воздухом, и удалилась в спальню.
И снова, со все возрастающим ужасом, она перечитала рапорт. Она отказывалась верить хотя бы единому слову. Что ей теперь делать? Подождать, пока Мэри проснется, положить бумаги обратно между страницами книги и притвориться, что она не читала этой отвратительной лжи о своем отце? Или вызвать на разговор Дебору Трехерн и потребовать объяснений? Она лежала на кровати ничком, и беспорядок, царивший у нее в голове, не позволял ей расслабиться и отдохнуть.
Поднявшись, она натянула плащ, на цыпочках спустилась вниз и выскользнула через боковую дверь. В высоких вязах грачи все еще ссорились из-за своих гнезд. Поднявшийся ветер усиливал крики птиц — на фоне темнеющего неба их силуэты походили на куски горелой бумаги. Сара брела через лес, тянувшийся позади дома, не обращая внимания на шипы ежевики, впивавшиеся в юбку, на рассыпавшиеся по плечам волосы. Скрип ветвей у нее над головой и серые штормовые облака, бегущие над крышей Клэверинга, как нельзя лучше соответствовали ее мрачным мыслям и чувствам.
В ее сознании молотом стучали слова, сказанные недавно Эдвардом Трехерном: «Ваш отец вовлечен в африканскую торговлю — самое сатанинское дело, какое когда бы то ни было совершалось на земле».
Перед ее невидящими глазами вспыхнула недавняя сцена. Бальная зала у них дома, перепуганный негр на коленях перед Криспином, ее отец, приказывающий, чтобы этого человека увели. И смеющийся Энтони рядом с ней.
— То, что я прочла, не может быть правдой, не должно быть правдой, — громко сказала Сара.
Она все шла и шла, не замечая ни направления, ни времени, пока в конце концов не поняла, что заблудилась. Закатные лучи проникали в лес, от усыпанной листьями земли поднималась сырость. Сара попыталась двинуться обратно по своим следам. Но дорожки не было. Она припомнила предостережения Криспина, как опасно выходить одной: контрабандисты, дикие кабаны. Стоило теперь треснуть сучку или веточке, стоило чему-то зашуршать в подлеске, как сердце Сары начинало бешено колотиться. Ей хотелось кричать, звать на помощь, но она словно онемела.
А потом сквозь ветви деревьев она разглядела дымок из высокого камина Клэверинга. Сара пустилась бегом, зацепилась ногой за корень и рухнула как подкошенная. И прежде чем она успела подняться, кто-то схватил ее за руку. Ее крик оказался слабым и почти неслышным.
Сара принялась колотить вокруг себя руками в попытке вырваться. Над ней стоял человек — самый черный из всех, кого она когда-либо видела. На нем была лишь пара изорванных штанов. Шею охватывал железный воротник, с которого свисал обрывок цепи. Белки его глаз сверкнули в сгущающемся сумраке, пока он наклонялся к ней. Сара зажала рот руками и молила Бога, чтобы не потерять сознание.
Негр вытянул руку, но не сделал попытки снова прикоснуться к ней.
— Позвольте мне помочь вам, сударыня. Вам нет нужды бояться, я не причиню вам зла.
Его голос был глубоким, словно музыка. Сара неуверенно подала ему руку и позволила поднять себя на ноги. Негр возвышался над ней, словно башня, он казался огромным, как великаны из ее детских сказок.
— Что вы здесь делаете? — спросила Сара, преодолевая оцепенение.
— То же, что и вы, сударыня, — убегаю.
— Я не… — Сара начала было протестовать и тут же поняла, что в какой-то мере он прав. Она хотела бежать, хотела скрыться если не от людей, то от слов, которые, стоит в них поверить, станут угрозой для самого ее существования.
Негр резко повернулся, заслышав позади какой-то звук. На левой руке у него было выжжено клеймо. Кожа на спине была изранена и кровоточила.
Чтобы удержаться на ногах, Сара оперлась рукой о соседнее дерево и закрыла глаза. Это был просто сон, ночной кошмар, навеянный прочитанным. Ничем другим это быть не могло. Через секунду она проснется и обнаружит себя лежащей в постели в полной безопасности.
Когда она открыла глаза, ее со всех сторон окружал сумрачный лес, а в ушах стоял шум надвигающейся бури. И негр все еще был здесь.
Сара сделала невероятное усилие, чтобы собраться с духом, и наконец спросила:
— Почему вы убегаете? Что вы сделали, какое преступление совершили, что заслужили такое наказание?
— Я пытался спасти служанку молодой леди.
— От чего?
Негр пожал массивными плечами:
— От домогательств белого человека. Вы тоже от этого бежите?
Пораженная, Сара неожиданно сообразила, как она выглядит: изорванная юбка, покрытый грязью плащ, растрепанные волосы. Она выпрямилась во весь рост, но на фоне этого огромного человека казалась не более чем ребенком.
— Разумеется, нет. И я не служанка.
— Прошу прощения, сударыня. В таком случае, думаю, что вы станете искать магистрат, чтобы меня взяли. За мою поимку назначена награда.
Сара уставилась на него, она смотрела на тяжелые мускулистые плечи, на толстые запястья, на могучие руки, бессильно свисающие у него по бокам. Она глубоко вдохнула и спросила:
— Если я скажу «да», что вы станете делать? Запугаете меня? Убьете?
Негр медленно и решительно покачал головой:
— Одно зло не исправить другим, сударыня. Я не причиню вам зла.
Его глубокий, звучный голос оказывал на Сару странный, гипнотический эффект.
— Я не буду доносить на вас, — честно сказала Сара. — Но что вы станете теперь делать?
Негр пожал плечами:
— Идти, покуда дальше будет некуда. Я буду счастлив умереть где-нибудь в лесу, среди деревьев — свободным. — Он посмотрел вокруг. — Мне говорили, что где-то здесь есть дом…
— Где вы сможете найти укрытие, спрятаться? Здесь есть такой дом. Он там, дальше, за лесом. — Сара указала туда, где кольцами поднимался дымок, завиваясь на ветру. — Его хозяин — мистер Данси. Я уверена, что он не выдаст вас. К тому же сейчас там находится доктор, который осмотрит ваши раны. Конюшни будут справа, как только выйдете из леса. Спрячетесь на сеновале, а я расскажу им о вас.
Одно мгновение он смотрел на нее сверху вниз, его темные влажные глаза недоверчиво расширились. Потом он опустился на колени и склонил голову к краю ее плаща. Сара услышала звук, похожий на рыдание, за ним последовали слова, которых она не могла понять. Наконец он довольно ясно произнес:
— Да благословит вас Бог, маленькая леди, за милость, которую вы подарили одному из ничтожнейших его созданий.
И в одно мгновение он исчез за деревьями — стремительно и бесшумно. Сара стояла неподвижно. Над ней все громче и громче шумели ветви; первые капли дождя упали ей на лицо. Весь лес вокруг нее наполнился зловещими звуками. Но у нее в ушах все еще звучал голос беглого раба, призывающего на нее благословение.
Очнувшись, Сара двинулась вперед, чувствуя, как пронзительный ночной холод пробирается под плащ. Стараясь не наступать на корни деревьев и кроличьи норы, она медленно двинулась обратно в Клэверинг.
Сара уже прошла половину лестницы, благословляя небо за то, что ей удалось вернуться незамеченной, когда на лестничной площадке появился Эдвард Трехерн. Он начал быстро спускаться ей навстречу.
— Боже, мисс Торренс, что случилось? Ваше лицо исцарапано, ваши руки… Дайте я посмотрю.
— Ничего страшного. Я упала и…
— Упали? Когда я приехал, мне сказали, что вы отдыхаете у себя в комнате.
— Я гуляла в лесу. О, не спрашивайте меня почему. Доктор Трехерн, в конюшне находится беглый раб, который нуждается в вашей помощи.
Трехерн пристально посмотрел на Сару, потом осторожно взял ее запястье и перевернул ладонью к себе.
— Похоже, что-то… возможно, это было животное… напугало вас?
— Я же сказала вам, там беглый раб…
— Да-да, — успокаивающе произнес он, словно говорил с ребенком, который его позабавил. — Боюсь, вы немного не в себе. Вы говорите, что были в лесу, в конюшне…
— Я не была в конюшне! — в раздражении воскликнула Сара. — Будьте добры выслушать меня!
— Да, конечно, — отвечал он все тем же уговаривающим голосом. — Но сначала… эти руки требуют некоторого внимания. Если вы позволите мне…
— Нет. — Сара отдернула руки. — Я не приму от вас никакой помощи.
Трехерн отшатнулся к перилам, словно Сара ударила его.
— Я думал, что мой проступок прощен, и надеялся, что теперь мы стали друзьями.
