— Я никогда подобного не делала, ты же знаешь, мама. — Она зарыдала у меня на плече.
Я поглаживала ее, утешая.
— Конечно, все знают, что это ерунда. Они все это придумали…
Мне очень хорошо заплатили как раз за эту историю. Газеты вовсю публиковали фотографии этого жуткого места поклонения. И благодаря этому газеты продавались! Естественно, Бекка ничего об этом не знала, и я утешила ее, напомнив, что это благодаря мне Франклина оставили в покое, и, естественно, она была очень мне благодарна. Выйдя из тюрьмы, она рассчитывала выйти за него замуж, поэтому ей не хотелось, чтобы до этой поры ему досаждали ненужным вниманием.
Она очень хотела, чтобы он пришел навестить ее, но я сказала, что кругом снуют репортеры и они обязательно заметят его, что разрушит всю ту приватность, которую все мы так тщательно стараемся поддерживать. Она увидела в этом смысл.
Вообще-то в тюрьмах работают довольно милые люди. Как правило, заботятся о нуждах заключенных — что должно быть довольно тяжело, учитывая, с какими людьми им обычно приходится работать. Конечно, Бекка другая, и они видят это, конечно, видят. Во-первых, она леди, а во-вторых, у нее нет криминального мышления. Она возвышается над всеми, кто сидит там, и в то же время поддерживает со всеми ними хорошие отношения, что, безусловно, говорит о хорошем воспитании.
Она учится вышиванию в «личное» время у одной из тюремщиц, хорошей женщины по имени Кейт. Бекка говорит, что это занятие оказывает очень расслабляющее, почти терапевтическое воздействие. Она вышила мне накидку для диванной подушки, и, хотя получилось не очень профессионально, я сказала, что положу ее на видном месте в гостиной. Бедная прелестная Бекка! Она думает, что запросто сможет оказаться дома, чтобы посмотреть на накидку. Ей удалось подняться над всем ужасом своей ситуации путем отказа от его осознания. Есть такой способ держаться, и у Бекки это хорошо получается.
Она начала работу над большим покрывалом для постели, с вышитыми словами «Франклин» и «Ребекка».
Мне следует помнить о том, что я не должна надевать свои лучшие наряды, когда я отправляюсь к ней, потому что Бекка опознает фирменные вещи за полмили, благодаря годам работы в бутике. Она знает, что обычно я не позволяю себе жакеты от «Прада» или Джозефа Рибкофа. Для этих случаев у меня есть костюм для посещения тюрьмы, как я его называю, так что она не сможет связать бульварные статьи с моим новым гардеробом.
Прошло уже несколько месяцев, и Бекка выглядит сейчас намного лучше. Ее спина стала более прямая, она не переживает по поводу завивки, как это бывало раньше; теперь ее волосы прямые и изящно выглядят. Одна из тюремщиц, Гвен, подруга Кейт, той, которая славная, по-видимому, училась на парикмахера и все еще работает неполный рабочий день в косметическом кабинете, так вот, она регулярно всех стрижет. Им самим, конечно, не разрешают держать собственные ножницы. Что в случае с Беккой глупо: какой вред она сможет кому-то причинить с помощью ножниц?
Теперь она кажется менее озабоченной, чем в те дни, когда была на свободе, какой-то более спокойной. Очень интересуется ретушированием, плетением из нитей и переживает, возьмут ли ее в команду по нетболу. Надо же, Бекка интересуется спортом и вышиванием. Кто бы мог подумать! Кто бы мог вообразить это хотя бы отчасти!
Иногда люди из бульварных газет спрашивают меня, есть ли у меня какая-то симпатия к бедной Джанис, которая пошла на смерть, сама того не зная, но я напоминаю им, что меня нельзя цитировать: мое мнение и моя искренняя глубокая печаль — это мое личное дело. А прежде, чем они развернутся против меня, я скармливаю им новое описание Бекки, подробности о вечеринках, которые она посещала, банкетах, приемах, на которые ее даже не приглашали. Они запустят еще одну историю, описывая ее как женщину легкого поведения, хорошо проводящую время.
Так обычно и говорят о женщинах, попавших в исправительные заведения.
У Бекки осталось мало интересов за пределами этого ужасного места, где она находится. Она рассказывает мне об отталкивающих лесбийских связях между заключенными и даже между заключенными и тюремщицами. Единственная нить, которая связывает ее с внешним миром, — это ее мысли о Франклине.
Это удивительно, что она с таким позитивом относится ко всему происходящему, но, похоже, она утратила чувство реальности, ведь она, кажется, не понимает, как долго ей предстоит там пробыть. Ни разу она не осознала чудовищности того, что она сделала. Она как бы отмахнулась от этого.
А ведь это был ужасный поступок — убить невесту Франклина или подстроить ее смерть, что, в общем, то же самое. «Предумышленное хладнокровное убийство» — так сказал судья, вынося приговор после единогласного вердикта присяжных. Она ни разу не заговаривала ни о Джанис, ни об этом действительно несчастном парне, Кевине, который был за рулем, ни о чем-либо другом, случившемся в эту ночь.
А я не хотела причинять ей страдания. Бедная простушка, ее жизнь сложилась совсем не так, как она мечтала.
Поэтому, когда она заговаривала о Франклине и своем будущем с ним, я не говорила ничего такого, что бы привело ее в уныние. Но когда она осознала, что он не сможет навестить ее, она перестала спрашивать, как он живет и чем занимается.
Это было серьезное облегчение.
Действительно, большое облегчение. Мне становилось все труднее и труднее выдерживать ее вопросы о нем. Я пыталась рассказывать ей о клубе по игре в бридж, но Бекка потеряла весь свой интерес к этому — она едва отреагировала, когда я рассказывала о том, что выиграла все взятки. Похоже, она едва прислушивалась к моим рассказам о том, как Уилфред, Франклин и я регулярно играем вместе, если случается найти четвертого. Затем я решила, что бридж — больное место для нее, ведь Джанис познакомилась с Франклином, будучи его партнером по бриджу, и все такое.
Поэтому, пожалуй, лучше не упоминать о бридже.
Проблема в том, что лучше было бы не упоминать о слишком многих вещах. Вместо этого я говорю о том, как похожи на фуксию эти нити светло-вишневого цвета и как трудно тюремщице Кейт содержать двоих детей на свою зарплату, и я слушаю, как Бекка рассказывает мне, что роман Глории с Эйлис закончен и это может отразиться на составе команды по нетболу.
И еще пересказывает истории о проститутках, наркоторговках, женщинах, убивших своих мужей в результате самообороны. Какой же это ужасный способ существования. Этот проклятый Имон, мой бывший муж, спрашивал, не хочет ли Бекка, чтобы он навещал ее, и я ответила, что конечно же нет. До того как все это случилось, он не оказывал ей никакой помощи, а теперь он только огорчит ее. На этом он и успокоился.
Кейт во время моих посещений время от времени отводит меня в сторону и говорит, что Бекка очень хорошо адаптируется и пользуется авторитетом у других заключенных. Будто мне будет приятно, что моя Бекка нравится этим ужасным женщинам! Но Кейт говорила, она ничем бы не смогла помочь, если бы у Бекки не были развиты соответствующие задатки. По словам Бекки, Кейт была такой же несчастной жертвой, как и я, ее муж бросил ее. Ублюдки, честное слово, других слов не подберешь.
И вот, посещая тюрьму, я стала приносить Кейт небольшие подарки. Ничего особенного: хорошее мыло, глянцевый журнал или маленькую баночку тапенады[5]. Бедняжка, не думаю, что она знала, что это такое, но все равно ей было очень приятно. А она была так добра к моей Бекке.
Франклин с облегчением воспринял то, как я уладила вопрос с посещением им тюрьмы. С большим облегчением. Но Уилфред, который был таким вежливым и всегда старался делать правильные вещи, спросил, не стоит ли ему сходить навестить Бекку? Я подумала над этим некоторое время, затем ответила, что, пожалуй, не стоит: о чем ему там говорить? И он тоже испытал страшное облегчение. Я ясно это видела. В любом случае я не хотела, чтобы Уилфред оказался там, болтающий и рассказывающий ненужные вещи. Он предлагал это, конечно, лишь из вежливости.
Он по-прежнему был партнером Франклина по этому загадочному бизнесу, связанному с мобильными телефонами, занимаясь скачиванием или пересылкой чего-то на мобильные телефоны людей. В общем, это невозможно было понять.
Потом мама этой несчастной Джанис спросила, может ли она посетить Бекку, но я попросила Кейт сказать администрации, что это будет ошибкой. Эта женщина была одержима идеей возрождения или какой-то другой, столь же неоднозначной, и она полагала, что Бекке будет легче, если она придет и скажет, что простила ее. Я думаю, что Бекка, по правде говоря, уже давно забыла о Джанис, так что я воспрепятствовала этому, и Кейт, видимо, сказала что следует, потому что эта женщина так и не пришла.
И жизнь шла своим чередом. Как будто бы все изменялось, но в то же время с течением дней все возвращалось к своей сути. Мы продолжали играть в бридж по вечерам два раза в неделю. Отец Бекки, проклятый Имон, звонил мне каждый раз, когда в бульварных газетах появлялось что-то новое — его гадкая жена, очевидно, ничего другого не читала.
