Когда она ходила к реке за водой и поглядывала на шумную жизнь цыган в таборе, она чувствовала, что именно здесь может найти эти приключения. Каждый раз она пыталась подойти поближе, чтобы столкнуться с кем-нибудь из цыган и завязать знакомство.
И такой случай ей вскоре представился. Когда Марта в очередной раз набирала воду, она услышала за спиной звуки гитарных струн. Марта набрала ведра, поставила их на землю и оглянулась. В метре от нее стоял красивый молодой цыган, голый по пояс, в переливающихся красных шароварах. Он держал гитару, перебирал струны, смотрел на Марту большими черными глазами и улыбался. Она почувствовала, как краснеет, но не отвела взгляд. Было приятно смотреть в эти бездонные черные глаза.
- Здравствуй, красавица, - сказал цыган по-русски без малейшего акцента.
- Здравствуй, - не робея, ответила она.
- Ты живешь здесь? - чуть растянув губы в улыбке, спросил молодой человек.
- Я служанка в пасторском доме, - ответила девушка.
- Приходи к нам ночью. Мы будем петь и веселиться. В пасторском доме, наверное, не очень весело, - засмеялся он. - Придешь?
Марта пожала плечами. Ночью? В цыганский табор? Разве может приличная девушка решиться на такое? Но в глубине души она была уверена - придет обязательно. Чего бы это ей ни стоило.
- Так придешь? - пропел цыган, перебирая струны и сделав шаг к ней. Его мускулистая загорелая грудь смущала ее и вновь заставляла краснеть.
- Не знаю, - тихо сказала она. - У меня строгие хозяева.
- А ты приходи, когда они все заснут. Мы гуляем всю ночь, - засмеялся цыган. - Приходи, я буду ждать тебя. Меня зовут Марко. А тебя?
- Мартой.
- Марта... Приходи, Марта, не пожалеешь.
Цыган подмигнул ей, вновь коснулся струн, запел что-то на своем цыганском языке, развернулся и, не попрощавшись, пошел в сторону кибиток табора.
В июле темнело поздно, а здесь, под Ригой, ночи были очень короткими и в первой половине лета совсем не темными. Но распорядок в пасторском доме был строгим, и все члены семьи готовились ко сну. Пастор в окружении детей и жены читал вечерние молитвы, а Марта с пожилой служанкой Фатиньей стелила постели.
Но вот все дела были сделаны, уборка проведена, посуда вымыта. Хозяева разошлись по комнатам. Пора было ложиться спать и прислуге. Марта прошла к себе в комнату на втором этаже и отодвинула занавеску. Вдали, у реки, горели костры табора. Дымок поднимался вверх, в небо, где показались первые звезды.
В доме пастора о цыганах даже не заикались. Несмотря на то что их табор стоял в километре от дома, все вели себя так, как будто цыган не было. С властями у бродяг отношения были, мягко говоря, напряженными, на них периодически устраивали облавы, и поэтому пастор предпочитал держаться от них подальше. В его планы не входило ссориться с властями. Через месяц ему обещали приход в лютеранской церкви в Мариенбурге, и это был определенный карьерный рост по сравнению с приходом в провинциальном местечке Лифляндии.
Марте общаться с цыганами было запрещено. Это даже не обсуждалось, всем это казалось естественным. Всем, кроме самой Марты. Ничего более естественного, чем свободная кочевая жизнь на воздухе, с песнями и танцами, с красивыми девушками в разноцветных нарядах и сильными смуглыми мужчинами, волновавшими ее молодую чувственность, - ничего более заманчивого и притягательного она в жизни своей еще не видела. Детство она провела в лифляндской деревне, и, хотя родители были довольно зажиточными крестьянами, особенно ярких воспоминаний о первых годах жизни она не вынесла. Большая семья, с малых лет много работы по дому, деревенские игры с соседскими детьми, лютеранская церковь, азы образования в воскресной школе. Когда родители отдали ее служанкой в дом пастора, она была счастлива. Начиналась другая, новая жизнь, где к ней относились по-другому, ее уважали, с ней обходились как со взрослым человеком - еще бы, ведь ей уже шестнадцать лет!
Но жизнь эта была размеренной и скучной. А костры цыганского табора как сигнал к новому рубежу, манящему ветру свободы и... краска бросилась ей в лицо, когда она вспомнила молодого цыгана Марко, - и, может быть, любви.
Она надела теплую кофту, пуховый платок (ночи стояли прохладные), на ноги - простые башмаки, загасила свечу и на цыпочках пробралась по лестнице к выходу. Пес Карвак высунул нос из своей конуры, готовый залаять, но, увидев Марту, завилял хвостом и опять улегся. Девушка осторожно открыла калитку, выскользнула за забор, так же аккуратно повернула задвижку, бросила взгляд на окно пастора и, убедившись, что ее не заметили, быстро пошла по дороге к реке Даугаве.
Она вдыхала дым костров и слышала отголоски песен. Вдруг сердце ее учащенно забилось - она увидела стройную фигуру Марко. Он шел ей навстречу. Черные длинные волосы его развевались по ветру, на нем был синий кафтан, а в руках - гитара. Он, наверное, с ней никогда не расстается, подумала Марта.
- Ты замерзла, милая? - широко улыбнувшись, спросил Марко и обнял ее за плечи. - Пошли к костру.
Они подошли к кибиткам, и Марко пригласил Марту сесть на разложенные вокруг костра подушки. Около костра сидели цыгане - трое мужчин и три женщины. Они приветливо кивнули девушке, как будто ничуть не удивившись ее появлению. Марко взял кувшин, стоящий на ковре у костра, кружку и налил в него какой-то красной жидкости.
- Это хорошее вино, сразу согреешься, пей, - сказал он.
Марта обвела взглядом цыган. Молодая цыганка чуть постарше нее одобрительно засмеялась, увидев ее растерянность, а пожилая, с седыми волосами, сказала:
- Пей, красавица, это доброе вино.
Марта сделала несколько глотков кисло-сладкого напитка и сразу почувствовала, как тепло разливается по телу. Она еще раз посмотрела на молодую цыганку и, увидев ее улыбку, тоже улыбнулась ей. Марко ударил по струнам и запел. Цыгане подхватили песню. Марта сделала еще несколько глотков и ощутила себя наверху блаженства - еще никогда ей не было так хорошо.
Во время пения старая цыганка внимательно смотрела на Марту. Это наверняка смутило бы девушку, если бы цыганка не улыбалась ей тепло и приветливо. Но смотрела она на нее так, как будто что-то знала про нее. После второй кружки вина Марта совсем охмелела, она даже хотела подпеть цыганам, но не знала их языка и только про себя повторяла мелодию. Поймав очередной внимательный взгляд Мариулы - так звали старую женщину, - девушка вопросительно посмотрела на нее: что ты хочешь мне сказать? Мариула тут же поняла ее взгляд и сделала ей знак отойти в сторону от костра: мол, надо поговорить. Марта взглянула в глаза Марко, который касался ее плеча своим. Тот одобрительно, весело кивнул. Марта встала, чувствуя, как от долгого сидения затекли ноги, и пошла за Мариулой.
Пожилая цыганка проводила ее в шатер, где в обнимку спали двое цыган мужчина и женщина, усадила на удобные мягкие подушки, зажгла свечи.
Цыганка молча смотрела ей в глаза. Девушке стало не по себе. Мариула это заметила и тут же накрыла ее руку своей. Потом взяла ее руку и, наклонив к ней свою голову, поцеловала. Та вздрогнула, но руки не отняла. Поведение цыганки привело Марту в большую растерянность. Она слышала, что цыганки умеют хорошо гадать, и ожидала что-то в этом роде, но то, что та станет целовать ей руки... Такое и в голову ей прийти не могло.
- Простите, ваше величество, если что-то у нас не так, - вдруг сказала Мариула.
Сумасшедшая? Вроде не похоже. Но что она говорит?
- Ваше величество? - Марта попыталась улыбнуться. - Почему ты так говоришь?
- Спаси внуков и правнуков моих, королева, когда их поведут на смерть. Меня тогда уже не будет в живых, но дети и внуки мои попросят тебя. Обещаешь?
- Я не понимаю... О чем ты, Мариула?
- Ты поймешь потом. А сейчас дай слово.
- Ну, хорошо, обещаю, - тихо сказала Марта.
Женщина серьезно смотрела ей в глаза.
- Скоро ты станешь королевой. Я вижу судьбы людей, а ты будешь ими распоряжаться. Я вижу тебя на троне. Когда настанет день, о котором я говорила, вспомни меня, пожалуйста. А сейчас ничего не говори. Сейчас ты ничего не можешь сказать. Пойдем к костру.
Марта сидела с цыганами, слушала их непонятную болтовню, пила вино, которое подносил ей Марко, и все думала о словах Мариулы. Странные они, эти цыгане... Скитаются по свету, поют, живут так, как будто нет никаких забот, веселые, свободные, счастливые. Да еще говорят такие загадочные вещи. Почему все люди не живут так?
Марко нежно обнимал ее за плечи. Она все ждала, что теперь он позовет ее в шатер. Она и боялась, и хотела этого. Но, к ее разочарованию, он вдруг сказал:
- Скоро начнет светать. Ты не боишься, что дома тебя хватятся?
Марта и думать забыла о том, что утром она должна все подготовить к завтраку.
- Ой, да, конечно, мне нужно идти... - с грустью сказала она.
- Пойдем, я провожу тебя.
Марта попрощалась с цыганами. Теперь ей казалось, что она знала их всю жизнь. Она встала, Марко накинул ей на плечи поверх платка кусок материи и обнял за плечи. Так, в теплых объятиях молодого цыгана, она дошла до пасторского хутора. Перед калиткой Марта приложила палец к губам, сделав знак, что не надо говорить и что ей пора. Марко опять обнял ее, она не сопротивлялась. Он нежно коснулся ее волос и поцеловал в губы. Девушка ответила на поцелуй, и у нее слегка закружилась голова. Марко прошептал:
