Наконец завершающее движение, и Жак выгнулась, пронзенная невероятным наслаждением.
— Блейк! — прокричала она, с силой вцепившись в его плечи.
В то утро, когда Жак узнала потрясающую новость о том, что Бульдог собирается спонсировать музыкальную программу центра для подростков, ее вырвало уже в третий раз за несколько прошедших дней.
В первый раз можно было списать все на случайность. Во второй она решила, что это отравление. Но в третий раз, когда не проявилось никаких симптомов вируса, Жак подумала о единственной оставшейся причине.
Сердце Жак бешено билось, одной рукой она опиралась о стену в ванной гостевого коттеджа, другой прижимала телефон к груди, пытаясь заглушить звуки лезущего наружу завтрака. Она едва держалась на ногах, с трудом продолжая вести беседу с матерью Блейка.
— Жак, — раздался приглушенный голос Абигейл из динамика. — Ты еще там? Что это за ужасный звук?
«Это я. Блюю. Потому что беременна от вашего сына».
Господи, неужели судьба так любит устраивать людям неприятности? Неделю назад Блейк целовал ее шрамы и она была готова сделать для него намного больше, чем просто подарить свое тело, которое постоянно напоминало о прошлом. Но его губы были такими мягкими, успокаивающими, а прикосновение к женскому естеству порождало огонь и доказывало, что она была прекрасна.
Блейк преподнес ей дар. Теперь, глядя на себя в зеркало, Жак могла выбирать: воспоминания о печальном прошлом или о времени, проведенном с Блейком. Тьма уступила место свету; удовольствие заменило боль.
Кто бы мог сопротивляться такому?
С тех пор как они вернулись из путешествия, Блейк стал наведываться в гостевой коттедж каждую ночь. Что могло быть лучше?
Жак вновь приложила трубку к уху, вспомнив, что Абигейл ждет ответа.
— Просите, Абигейл. Я передвигала диван, — сказала она, вздрогнув от собственной лжи.
— А что это там за плеск?
Жак закрыла глаза:
— Я разлила чай, — снова солгала она и прочистила горло, пытаясь справиться с приступом паники. Жак вернулась к первоначальной теме: — Как вашему приятелю удалось привлечь Бульдога?
— Франклин послал ему видео твоего флешмоба, — объяснила Абигейл, радуясь счастливым новостям. — Его впечатлили способности твоей танцевальной группы и работа, проведенная ради центра. В подростковом возрасте он бывал в похожем клубе в Майами.
Жак почти видела, как Абигейл лучится улыбкой.
— И сыграло определенную роль то, что твой последний «концерт» в суде проходил под его песню.
Жак попыталась изобразить радость, хоть ей и было неимоверно плохо.
— Это потрясающая новость, Абигейл. Что бы я без вас делала? Вы — лучшая.
— Не волнуйся, Жак. Может, как-нибудь тоже сделаешь мне одолжение, — ответила мать Блейка, и желудок Жак сжался, когда она подумала о знаменитых мятных булочках. — Кстати, об одолжениях, — продолжала Абигейл. — Не забудь о вечере, посвященном раку молочных желез. Сегодня в восемь. Я оставила ваши с Блейком пригласительные у двери.
Жак едва подавила тягостный вздох, вспомнив, что в обмен на выходные они обещали прийти на благотворительный вечер.
Как она сможет красоваться в длинном платье, пока печенье будет лезть из нее наружу? Да еще придется общаться с отцом ее ребенка, который и не подозревает, что он — отец? И разве Блейк не предпочел бы, чтобы матерью его детей стала Сара, рассудительная, ответственная и умная женщина? Та, которая воспитывала бы детей в идеальном порядке?
Жак снова замутило, и она сжала губы, задаваясь вопросом, продержится ли?
Ребенок.
Сердце застучало сильнее, она попыталась сконцентрироваться на разговоре с Абигейл. После продолжительного обсуждения события, платья, которое еще предстояло купить, предложения Бульдога Жак наконец смогла облегченно вздохнуть. Сейчас ничто из этого ее не занимало.
Она беременна.
Жак моргнула и попыталась успокоиться, разобраться в эмоциях. Страх, предчувствие беды и смущение. Достаточно, чтобы сойти с ума. Мысль, что она не подходит Блейку, угнетала ее. Но ко всему этому примешивалась еще и маленькая капелька надежды. И счастья.
Радости.
Жак закрыла глаза, пытаясь побороть сильные эмоции. Она машинально коснулась живота — того места, где были шрамы, которые ласкал Блейк. Там, под этой израненной кожей, жил ребенок — сын или дочь.
Ее единственный родственник умер, и впервые появился кто-то, связанный с ней генетически. Нерушимо.
Жак вздохнула и улыбнулась. Она почувствовала себя частью семьи Блейка, но стала отгонять приятное ощущение, боясь, что надежда, взлелеянная за долгие годы, окажется иллюзорной.
По крайней мере Никки и Абигейл могли стать семьей ее ребенку. Жак запустила руку в волосы, пытаясь освоиться с мыслью, что она, возможно, наконец обрела поддержку, родственную связь, любовь…
Но как насчет Блейка?
Сердце чаще забилось в груди. Она боялась думать о Блейке, потому что их неудачная первая встреча и его невероятно длинный список требований не давали шанса длительным отношениям. Единственный выход — сконцентрироваться на настоящем и похоронить мечты о будущем.
Теперь это стало невозможным из-за ребенка. Блейк никогда не увиливает от ответственности. Но полюбит ли он Жак?
«Не смей надеться, Жак».
Ее обуяло мрачное предчувствие. Броня, которая защищала сердце в течение долгих лет одиночества и после поступка Джека слабела с каждой минутой.
На глаза вновь навернулись слезы, но Жак проглотила их.
«Не веди себя как ребенок. Настало время для борьбы. Ты должна быть сильной. Ради малыша».
Проведя рукой по лицу, Жак принялась разрабатывать план. Во-первых, нужно окончательно убедиться в своем подозрении. Нет смысла прибегать к тесту, лучше сразу бежать к врачу. Если она не беременна, придется добраться до истинной причины плохого самочувствия.
Так или иначе, день начался со звонка врачу. А поскольку Жак не хотела провести благотворительный вечер, мучаясь вопросом, где и как лучше рассказать отцу ребенка всю правду, — если она действительно беременна, — второй звонок должен быть адресован Блейку.
Тревога снедала Жак. Она вновь обхватила живот, словно желая уговорить ребенка вести себя хорошо, до тех пор пока она все не расскажет Блейку.
— Не понимаю, как это могло случиться! — ошарашенно произнес Блейк.
Они были в небольшом кабинете доктора Мерфи.
— Мы же всегда пользовались презервативом!
Последний раз Жак видела Блейка таким взволнованным, когда тот узнал, что она была девственницей, и испугался, что причинил ей боль.
Доктор Мерфи, рыжеволосая женщина средних лет, села за стол из грецкого ореха. Судя по выражению ее лица, она отнеслась к Блейку с пониманием.
Но его нервозность и хождение из угла в угол раздражали Жак.
— Сядь ты хоть на минуту и успокойся! — прикрикнула она, указывая на пустой стул рядом.
— Но я не понимаю… — повторил он, явно не собираясь садиться.
Доктор Мерфи снова молча посмотрела на Блейка. Ее кабинет казался маленьким для такого крупного мужчины, который к тому же пребывал в возбужденном состоянии. Доктор ждала, пока он успокоится и сможет выслушать ее объяснение.
Блейк не злился.
Он не выглядел загнанным.
Он казался человеком, на плечи которого свалилась тяжкая ответственность, и он не знал, как с ней справиться.
Жак осознала, что уже во второй раз за время их знакомства лишь она пытается сохранить хладнокровие. Ее сердце сжималось, когда она смотрела на мечущегося Блейка. На его лице застыло растерянное выражение, в глазах читалась уязвимость. Жак была взволнована, увидев этого мужчину — который привык контролировать каждый шаг — недоумевающим.
Оказалось, что его «показания» были не совсем точными.
— Ну, мы не использовали презерватив каждый раз, — произнесла Жак.
— Нет, использовали, — возразил Блейк, уставившись на нее. — Я там был, помнишь?
Она закатила глаза:
— Конечно помню.
Жак открыла рот, желая продолжить, но тут вмешалась доктор Мерфи.
— Значит, беременность наступила из-за того, что презерватив порвался, — заключила она.
— Порвался? — Блейк едва не обиделся. — Я не экономлю на контрацептивах. Я покупаю качественные презервативы.
Жак была впечатлена тем, как доктору Мерфи удавалось сохранять невозмутимый вид.
— Уверена, что ваши презервативы были самого высокого качества, — мягко произнесла она, и Жак не смогла подавить улыбку.
Блейк наконец остановился и посмотрел на врача, на лице которой читалось: «Господи, избавь меня от этих невежд».
Жак прокашлялась, собираясь закончить предыдущую фразу.
— Уверена, ты помнишь… — произнесла она, глядя на него, — когда мы впервые… — Она перевела взгляд на Мерфи. Врач терпеливо ждала продолжения, понимая всю деликатность ситуации. — Когда мы впервые поддались моменту, — закончила Жак и облегченно вздохнула.
