3
Подвал впечатлял прежде всего широченной, наводящей на грешные мысли тахтой, а уж потом картинами, мольбертом, вкусным запахом красок, лампой на длинном шнуре, зарешеченным окном во всю стену. Лёня задернул тяжелые шторы, зажег свет.
- Располагайтесь.
- Спасибо, - неуверенно сказала Лиза и положила на стул портфель. Здесь прохладно.
- Сейчас согреемся!
Быстрым движением руки Лёня включил камин - загорелось, затрепетало искусственное красное пламя; сбросил на тахту пальто, хотя у двери стояла высокая деревянная вешалка; не спрашивая, стал расстегивать на Лизином пуговицы, но расстегнул только две; махнул худой длинной рукой, в три огромных шага пересек мастерскую.
- Идите сюда! - позвал Лизу.
Он стоял у картины, задернутой маленькими шелковыми шторками.
Лиза подошла нерешительно.
- Да вы не бойтесь, - резко сказал Лёня. - В обе стороны - раз!
Шторки разъехались под его нетерпеливыми руками, и Лиза невольно вскрикнула, увидев себя. Она летела куда-то вдаль, оторвавшись от земли, босая, сдуваемая ветром, подняв в отчаянии руки. Летели, сливаясь с небом, почти прозрачные волосы - никогда не носила Лиза такой прически; в широко распахнутых огромных глазах застыл мучительный, неизвестно к кому обращенный вопрос; маленькая нежная грудь просвечивала сквозь зеленоватый хитон; розовыми, как у ребенка, были длинные ноги с изящными, тоже розовыми ступнями.
- А теперь идите сюда, - нетерпеливо позвал ее Лёня.
Он был уже в другом конце студии, у другой картины, и там тоже была Лиза, только уже не в печали, а в радости - сияющая, счастливая, на цветущем лугу, и на голове у нее был венок из ромашек.
- Почему? - прошептала Лиза. - Почему я?
- Не знаю, - отрывисто ответил Лёня. - Это было как наваждение, сон, от которого требовалось освободиться. Я все видел и видел вас - грусть в ваших глазах, ваши удивительные волосы, дурака Артема рядом. С какой стати?..
Про "дурака" получилось очень злобно.
- Почему ж он дурак? - обиделась за Артема Лиза, хотя сто лет о нем даже не вспоминала.
- Потому что зачем рядом с вами? - неуклюже, но понятно объяснил Лёня.
Ну тут просто невозможно было не улыбнуться! Но Лёня улыбки не заметил.
- Я все думал, что вы появитесь, - с обескураживающей открытостью, торопливо, проглатывая концы слов, продолжал он. - Прибегала ваша подруга, забыл, как зовут.
- Ира.
- Ах, да это не важно! Ира так Ира. Она, знаете, и в самом деле пригнала грузовик с солдатами. Все, что надо, перевезли - в тот, другой клуб, - и опять она появилась, когда и там закончилась выставка. Я все хотел спросить, а вы-то где, да вот видите - не спросил.
Лиза слушала и не слушала, кивая не всегда впопад, и все смотрела на ту картину, где была грустной, летящей. Как он угадал тогдашнее ее состояние? И запомнил, запечатлел навеки... Да, Ирка что-то такое про все эти переезды и перевозки рассказывала, но Лиза не очень-то вникала, думая только о Жане. Сейчас она вдруг вспомнила все.
- А вы их накормили? - неожиданно спросила она.
- Кого?
- Солдат.
- Когда?
- Ну тогда же, тогда, - занервничала Лиза. - Когда они перевозили картины. Помните, Ира сказала, что отец даст грузовик и перевезут бесплатно, надо только накормить солдат?
Синие глаза напротив затуманились, словно поблекли, выцвели.
- Меня бы кто тогда накормил...
Фраза была произнесена в пространство.
Художник взглянул на Лизу, и что-то такое было в ее лице, что он заторопился, заоправдывался, руки его забегали, задрожали.
- Для меня в тот год это было проблемой, и я испугался: не знал, сколько будет солдат, чем их кормить, а спросить стеснялся...
- Простите...
Лиза уже жалела, что задала бестактный вопрос.
- Я продал "Розы". - Лицо его сморщилось от внутренней боли. - Не копию, "Розы"!
- Почему? - ахнула Лиза.
- Потому что в ту ночь стал делать вдруг подмалевок - искал другое цветовое решение, - и получилась другая картина.
Руки его, выразительные руки художника, жили своей собственной жизнью, как два живых существа. Сейчас они взметнулись ввысь и упали. И замерли, повисли плетьми.
- Почему ж вы не сделали копию? - робко спросила Лиза. - Не понимаю...
- Да где вам понять! - вспыхнул Лёня, схватил Лизу за руку, потянул вниз, усадил на тахту, сел рядом. - Извините... - Неожиданно он положил голову ей на колени, и она коснулась кончиками пальцев его светлых волос. Извините, - повторил он. - Я и сам не знаю, как это вышло. Но я помнил, что солдат надо кормить. А вдруг их там целый взвод?
Он вскочил, подбежал к одному из мольбертов.
- Видите, видите? Я потом старался восстановить мои "Розы", но не смог.
Лиза подошла к мольберту. Тех роз она уже не помнила, а эти были прекрасны. Так она и сказала.
- Что бы вы понимали! - грубо оборвал ее Лёня. - Те были неповторимы...
Словно кто-то сжал ему горло: голос потускнел, стал каким-то безжизненным. Лиза положила руку ему на плечо, но он ее сбросил.
- Оставьте, - раздраженно сказал Лёня. - Все меня почему-то жалеют! А солдатиков оказалось всего-то двое, я бы и без тех тридцати сребреников справился: занял бы у Васьки.
Он был так несчастлив сейчас, несчастлив и взвинчен, что Лиза не посмела спросить, кто такой Васька. Да и не все ли равно? Небось такой же нищий художник.
А Лёня уже смеялся.
- Ну, мы тогда погуляли! Я ж накупил всего на целую роту! Они вначале сопротивлялись: "Браток, ведь мы за рулем", - а я в ответ: "Я сам поведу грузовик, пейте!"
- Вы водите машину? - не поверила Лиза и, как выяснилось, совершенно правильно.
- Откуда? - расхохотался Лёня. - У меня ее отродясь не бывало! Но к концу пьянки все это уже не имело значения. Я им говорю: "Оставайтесь, ребята, здесь, у меня". А они: "Нет, кореш, нас ждут!"
- И что?
- И уехали. Кажется, пронесло, обошлось без жертв.
Он снова сел на тахту, сжал ладонями голову.
- Но "Розы"... Висят там, в фойе... Лучшая моя работа - в фойе захудалого клуба! Я часто туда хожу. Стою и смотрю, сокрушаюсь. Пытаюсь понять, в чем их тайна, почему я не смог сделать копию?
- А давайте их выкупим, - озарило Лизу. - Можно продать кольцо.
Она сняла с пальца колечко, подаренное мамой в честь поступления в МГУ.
- Оно золотое, с рубином!
- Вижу, - хмыкнул Лёня.
Он взял кольцо, снова надел Лизе на палец, осуждающе покачал головой.
- Тоже - придумали... Вы меня за кого принимаете?
- За художника, который сделал глупость, - улыбнулась Лиза и, подумав, добавила: - А теперь страдает.
- Да я бы давно мои "Розы" выкупил, - вздохнул Лёня, - но они провели их по какой-то хитрой статье, и теперь картина почему-то не продается. - Он в недоумении пожал плечами. - Знаете, Лиза, я в этой бухгалтерии ничего совершенно не понимаю. Все у них проходит по безналичному расчету, от денег шарахаются как черт от ладана.
- Ну тогда украдем, - развеселилась Лиза. - Как стул у Ильфа.
- А вы, я вижу, авантюристка, - засмеялся Лёня. - Выпьем по этому поводу! Да снимите вы наконец пальто, или вам еще холодно? Мне, например, давно жарко.
Лиза сняла пальто, повесила на деревянную, с рогами, вешалку. Лёня задумчиво следил за ее движениями.
- Ах да, вечно я про нее забываю, - сказал он про вешалку, взял свое пальто с тахты и пристроил рядом.
- Вы знаете... - начала Лиза, но он остановил ее, щелкнув пальцами.
- Вот двое: он и она, - бормотал он, отойдя на середину комнаты, глядя прищурившись на Лизу. - Лизонька, подождете? Посидите немножко? Я - мигом, в карандаше...
В руках у него оказалась большая папка. Он сел на стул против тахты, положил папку себе на колени, вытащил из нее лист ватмана, а из кармана толстый, как бревно, карандаш.
- Сейчас, сейчас, - повторял Лёня. - Я сейчас...
Быстрыми легкими движениями он наносил на ватман штрихи и линии, что-то приговаривая, чему-то удивляясь, совершенно, казалось, забыв про Лизу. Впрочем, когда она шевельнулась, на нее прикрикнул:
- Сидите, как сидели, не двигайтесь: вы мне еще нужны.
Еще... Сорвал с лекций, приволок в холодный подвал, усадил на тахту и занялся своим делом. Вполне можно было бы возмутиться, встать и уйти. Но не хочется. И бесцеремонность его почему-то не раздражает. Ну ясно же почему. Хорошо смотреть, как человек создает что-то, на твоих глазах создает, в твоем присутствии, да еще, как видно, про тебя и себя.
"И эта ее рука, трепет ресниц, и дрожание пальцев..." Фраза ускользала, пряталась, упорно ей не давалась. Надо подумать... И Лиза тоже взялась за работу. Нет, она не встала и не схватила портфель, не вытащила из него ни ручки, ни листа бумаги. Она сидела неподвижно и тихо, но в голове ее складывались все новые варианты, переплетаясь один с другим, отталкиваясь друг от друга, снова сближаясь...
- Эй, Лиза, вы там не уснули?
Незаметно для себя она закрыла глаза.
- Вовсе нет.
- Значит, устали?
- Да нет!
Она почти нашла тот единственный, нужный глагол, а он мешает!
- Я скоро закончу, - ничего, конечно, не понял Лёня. - Еще немного, чуть-чуть. Ничего?
