— Конечно, дядя Джеймс! А Роберт и мистер Джиллендер будут меня сопровождать; так что я надеюсь, что мы будем иметь удовольствие видеть тебя там, Рейчел, и… — ее глаза скользнули по Джейн, — и других джентльменов, конечно, тоже. — Самый чарующий призывный взгляд она устремила на Диксонов. — На балу джентльменов не может быть слишком много, правда, Рейчел? — Она победно улыбнулась Фрэнку Черчиллю и добавила: — Кажется, я еще не имела удовольствия познакомиться с этим джентльменом; хотя я вас раньше видела и уверена, что вы тоже не откажетесь потанцевать.
— Как же, дорогая, — воскликнул полковник, — это же Фрэнк Черчилль, наш лондонский сосед!
Фрэнк с готовностью вступил в разговор:
— Я думаю в точности так же, как и вы, мисс. Танцы для меня одно из главных удовольствий, и если будет музыка, я готов танцевать без устали до утра. Мне кажется, я мог бы танцевать целую неделю. Те, кто придумал котильон, полонез, джигу и стратспей, по моему мнению, больше достойны восхищения, чем изобретатели пороха, арки и колеса.
— Фрэнк, мальчик мой, ты сегодня на удивление фриволен! — воскликнул полковник и покачал головой, хотя и вполне добродушно.
Шарлотта захлопала в ладоши и воскликнула:
— Это замечательно! Теперь я вижу, что вы обязательно будете на балу, мистер Черчилль, и я гарантирую, что не уступлю вам пальму первенства в танцах.
Теперь вежливость обязывала Фрэнка пригласить мисс Селси на два любых танца по ее выбору, а мистер Джиллендер, лениво приблизившись к Джейн, попросил о чести оставить за ним два первых танца.
— Конечно, я не останусь там больше часа или двух, но раз уж я приехал в этот город, то обязан показаться в местном обществе. Вы со мной согласны, мэм? Общественный долг… и все такое.
— Не сомневаюсь, что население Уэймута будет вам за это вечно признательно, — сухо заметила миссис Кэмпбелл.
— Благодарю вас, сэр, — ответила Джейн, которой не понравился мистер Джиллендер. — Однако маловероятно, что мы будем на балу. — Об этом ей подала сигнал Рейчел, очень решительно помотав головой.
Но тут вмешался полковник Кэмпбелл:
— Ну же, Рейчел, не надо разочаровывать кузенов. Может быть, хватит с нас этого монастырского существования? Да и бабушка определенно хочет, чтобы ты пошла. И Джейн не будет возражать, не правда ли, Джейн?
— Все зависит от Рейчел, — спокойно проговорила Джейн. — Мне все равно. — Строго говоря, это было неправдой, потому что она очень любила музыку, а значит, и танцы. Но она вовсе не собиралась навязывать свое мнение Рейчел, для которой вечер мог превратиться в сплошное наказание.
— Ну разве у вас нет сердца, юные дамы? Вы же не можете лишить меня удовольствия танцевать с вами по очереди? Весь вечер! Ну и с мисс Селси, конечно, — добавил полковник с улыбкой. — А Сэм, хоть он, к сожалению, и не может танцевать, получит огромное удовольствие, наблюдая за вами.
На это Рейчел, слегка заикаясь, сказала:
— Н-ну ладно, если п-папа хочет, мы п-пойдем. Спасибо, Мэтт. Я буду очень рада танцевать с тобой.
Миссис Кэмпбелл заявила, что, раз так, всем надо возвращаться домой, иначе у девочек не будет времени отдохнуть перед вечерними развлечениями; и все снова расселись по коляскам. Роберт и Шарлотта, которая призывно улыбалась Мэтту Диксону до последнего момента, уехали первыми. Их сопровождал мистер Джиллендер верхом. Фрэнк Черчилль повез Джейн и миссис Кэмпбелл, а Мэтт — Рейчел и миссис Консетт.
Джейн до этого не приходилось много разговаривать с Фрэнком. Она часто испытывала к нему жалость, хотя ни за что не смогла бы объяснить причину этого чувства. Он был очень красивым юношей, — рост, осанка, манеры — все было исключительным. Красивое лицо было энергичным, и природная живость несколько сглаживала природную основательность и здравомыслие. Юноша был хорошо воспитан, обладал естественными манерами и был всегда готов поддержать любую беседу. Все это, безусловно, говорило в его пользу. Поэтому Джейн нередко спрашивала себя, почему ее не оставляет чувство, что, несмотря на внушительные преимущества, он все-таки вызывает жалость?
Не потому ли, что он всегда оказывался на краю, чуть в стороне от их компании, страстно желая, чтобы его пригласили в нее, но понимая, что пока для него там нет места. Он был похож, думала Джейн, на красивую дружелюбную собаку, всегда виляющую хвостом, заискивающую, готовую продемонстрировать самое лучшее поведение. Наверное, он научился быть таким, потому что его опекунша была непредсказуемой мегерой.
Джейн хорошо знала историю Фрэнка. Его мать, происходившая из богатого древнего рода Черчиллей, вышла замуж за бедного молодого капитана Уэстона из Хайбери. После трех лет брака несчастная умерла, и поговаривали, что ее смерть была ускорена враждебностью ее же собственной семьи, и Черчилли попросили разрешения у молодого капитана усыновить ребенка. Так Фрэнк из Уэстона стал Черчиллем.
«В его истории есть что-то общее с моей, — думала Джейн, — только у его истории счастливый конец, потому что Фрэнк по всем параметрам является законным наследником Черчиллей — и по кровным узам, и благодаря усыновлению, и со временем получит состояние. Кроме того, у него есть очень милый и снисходительный отец, всегда готовый принять сына в Хайбери, если Черчилли одобрят такой визит. Пока, насколько понимала Джейн, такого одобрения не было, но с другой стороны, — размышляла Джейн, — я намного счастливее Фрэнка, поскольку люблю Кэмпбеллов, а они — меня. В то же время, как бы мне ни хотелось, я не вижу ни малейшего намека на привязанность между Фрэнком и Черчиллями. Они дали ему богатство и комфорт, но не сумели подарить любовь. Думаю, всю свою жизнь ему не хватало настоящего чувства, вот оно что! Вот почему он стоит в стороне и с такой надеждой ждет. Он хочет получить то, что мы ощущаем друг к другу. И его научили всегда вести себя наилучшим образом, чтобы не раздражать больную и несдержанную тетку. Бедняга, его действительно стоит пожалеть. Мои инстинкты меня не подвели: в будущем я постараюсь выказывать больше искреннего дружелюбия по отношению к нему».
— В Апуэлле есть интересное место — колодец желаний, нам обязательно нужно его увидеть, — сказал Фрэнк. — Вы верите в колодцы желаний, мисс Фэрфакс?
— Наверное, мне не слишком повезло в жизни — пока я не видела ни одного, мистер Черчилль, — ответила Джейн. — Но вообще-то я не суеверна и не верю в волшебное исполнение желаний.
Миссис Кэмпбелл, на секунду оторвавшись от чтения, что-то одобрительно проворчала.
Фрэнк с изумлением воскликнул:
— Вам не повезло в жизни? Но ведь вы наследница самого лучшего состояния в мире!
— Я, мистер Черчилль? Сирота, которой судьбой предназначено зарабатывать себе на жизнь преподаванием?
— О, я вовсе не об этом, — взволнованно проговорил он. — То есть я, конечно, знаю, что вы сирота, у вас нет ни отца, ни матери, и это, конечно, очень грустно. Но вам посчастливилось жить в семье, которая вас искренне любит — это видно всякому, — и кроме того, множество случайностей еще может повлиять на ваше будущее; кто может предсказать, что нас ждет впереди? Взгляните на себя и на меня, мисс Фэрфакс, наши судьбы во многом похожи, мы оба оказались вырванными из хода событий, предназначенного нам судьбой, и помещены в совершенно другое место; мы с вами — компаньоны в неожиданных обстоятельствах, разве нет?
Как странно, подумала Джейн, что он повторил практически слово в слово то, что она думала несколько минут назад.
И она стала смотреть на Фрэнка Черчилля с чуть большим интересом. Оказалось, что он вовсе не глуповат, хотя она никогда не стала бы относиться к нему с таким же безусловным восхищением, как к мистеру Найтли или Мэтту Диксону.
В Мэтте чувствовалось что-то непринужденное и необузданное: природный ум и теплота, никак не связанные с воспитанием и обучением. Бедный Фрэнк Черчилль научился дважды подумать, прежде чем говорить; он овладел искусством угождать, и хотя это далось ему легко, как и его отцу мистер Уэстону, к нему все же невозможно испытывать такое же восхищение и уважение, как к Мэтту, который всегда говорит, что думает, независимо от того, какое впечатление произведут его слова на слушателей.
— Если бы вам было обещано исполнение желания, мисс Фэрфакс, — продолжил Фрэнк Черчилль, — а так, конечно, и будет, когда мы приедем в Апуэлл и выпьем воды из колодца, что бы вы загадали?
На мгновение на месте смеющегося лица Фрэнка перед мысленным взором Джейн возникло другое лицо, так часто являвшееся ей в детских мечтаниях. Она представила, как перед ней появляется мистер Найтли на своем черном жеребце Бруте, ведя в поводу маленькую кобылку Дусетту, и говорит: «Пойдем, Джейн, пойдем со мной». А потом, несясь на лошади рядом с ним через Хайбери, она услышит, как он произносит слова, которые она уже сотни раз слышала в своих фантазиях: «Джейн, ты станешь моей женой?»
