Вскоре появилась сама Монна, она была крупной женщиной, и рубашки, которые носила Фиби, едва не теряясь в них, должно быть, принадлежали ей. Она по-матерински прикоснулась ко лбу Фиби, нахмурилась и покачала головой.
- Что? - спросила Фиби встревоженно. Дункан в тот момент сидел на другом матрасе, поигрывая маленьким изящным ножичком.
- Слишком рано. Оставайся. Отдыхай еще.
Дункан не поднимал глаз от ножа и правильно делал. Лезвие блестело, когда нож, кувыркаясь, взлетал в воздух. Дункан ловил его за рукоятку и снова повторял опасный фокус. - Если Морно найдет нас раньше, чем я подготовлюсь, - заметил он, - отдыхать нам придется вечно.
Фиби содрогнулась, вспомнив опасное приключение, острый, парализующий страх и безбрежное, усеянное звездами море, как черный бархат под ночным небом, протянувшийся в бесконечность. Она встретила взгляд Монны и спросила:
- Как настоящее имя Старухи? Монна усмехнулась:
- Сама узнаешь. О, черт, - пробормотала Фиби.
- Думаю, что ее зовут иначе, - заметил Дункан.
Они отплыли той же ночью на рыбацкой лодке, с двумя из многочисленных сыновей Монны в качестве эскорта. Фиби сидела, закутавшись в грубые, бесформенные рубашки, которые дала ей хозяйка, и думала. Дункан стоял на носу, как Вашингтон, пересекающий Делавэр, не теряя бдительности, а юноши с поразительным мастерством справлялись с приливными течениями.
Почти рассвело, когда рука, опустившаяся на плечо Фиби, вывела ее из дремоты. Она открыла глаза и увидела склонившегося над ней красивого взъерошенного человека в задубевшем от соли маскарадном костюме, и прошло несколько секунд, прежде чем она сообразила, где находится. Затем она вспомнила приезд на Райский остров, лифт...
- Отсюда до дома недалеко идти, - сказал Дункан, открывая в улыбке невероятно белые зубы, сверкавшие на загорелом лице. - У тебя хватит сил?
Фиби взглянула на него с шутливым упреком и неуклюже поднялась на ноги.
- Справлюсь ли? - откликнулась она. - Не я ли спускалась по якорной цепи? Не я ли проплыла сотню миль по водам, где кишат акулы?
Дункан подал ей руку сияя ослепительной улыбкой.
- Там было не сто миль, а только пять, - сказал он. - Плыл в основном я, а акулы безвредны, если только они не голодны. - Он расплатился с сыновьями Монны серебряными монетами, вылез из лодки на мелководье и протянул руки к Фиби. Вынес ее на берег, поставил на ноги, и серьезно посмотрел на нее. - Ты вела себя очень храбро.
Его комплимент польстил Фиби, и она, слегка покраснев, улыбнулась ему и сказала:
- Ты тоже.
Они направились к огромному дому Дункана по хорошо протоптанной тропинке, петляющей сквозь заросли, подшучивая друг над другом.
Их возвращение было встречено с большой радостью - вся команда Дункана явилась из своих жилищ, чтобы пожать капитану руку и похлопать по спине, а служанки окружили Фиби, щебеча, как пташки. Старуха пошумела, поругалась и отвела ее на кухню, заявив, что она выглядит полумертвой от голода.
Симона не поздоровалась с Фиби и даже не глядела на нее. Она стояла позади толпы, пришедшей приветствовать Дункана, с глазами, в которых отражалась вся печаль ее души.
Фиби почувствовала к ней жалость, и в то же самое время готова была с яростью защищать свои права на Дункана.
- Я так и знала, что он найдет тебя и привезет назад, - сказала Старуха, когда они оказались вдвоем в большой кухне. Фиби сидела за одним из длинных столов, и перед ней стойла чашка чая и тарелка с грубыми обсахареными бисквитами.
- Конечно, знала, - ответила Фиби. - Ты потому и отпустила меня.
Старуха засмеялась и добавила к угощению чашу с фруктами. Ее нежные глаза были внимательны и светились любовью.
- Ты выглядишь совсем иначе.
Фиби не стала ничего отвечать. Они обе знали причину, но все-таки это было глубоко личное дело, и Фиби не хотела вдаваться в подробности.
- Что ты тогда прочитала по моей ладони?
- Ты сама знаешь, - ответила Старуха.
- Ну, дети, а еще что? - настаивала Фиби.
Старуха вздохнула, как будто перед ее мысленным взором вспыхнуло какое-то великолепное видение.
- Хорошее место, далеко отсюда, полное смеха и музыки.
Фиби боролась с желанием нагнуться и постучать лбом по столу. Даже когда Старуха давала ответ на вопрос, он ничего не объяснял, а только сильнее сгущал тайну.
Очищая банан, выросший, очевидно, на этом же острове, Фиби тем не менее начала другое расследование.
- Что случится, если я произнесу твое имя? Только не говори про волшебство. Я хочу знать правду.
Старуха лишь взглянула на нее с кривой усмешкой.
- Ладно, не говори мне своего имени. Я хочу знать только одно, если я сама его угадаю, то чудо произойдет?
- Да, - сказала Старуха. - Доедай поскорее. Тебе нужно вымыться и лечь спать.
Фиби вздохнула и, прищурив глаза, начала бормотать: - Дафна... Эвелин... Альмира:,.Но никаких ударов грома не раздавалось.
Фиби, как ей было обещано, искупалась в большой медной ванне, которую держали специально для этой цели и хранили в комнате позади кухни. Старуха принесла ей халат и платье, очередные пожитки той несчастной безымянной леди, погибшей при кораблекрушении, чей гардероб волны вынесли на берег.
- Это должно быть туземное имя, - размышляла Фиби, смывая с себя грязь. - Ну конечно...
Старуха вылила ей на голову кувшин горячей воды.
В тот же день, ближе к вечеру, Алекс стоял на веранде лицом к морю, опираясь на костыль. К счастью, его нога не воспалилась, но она усыхала, как больная ветвь на здоровом дереве. Дункан помедлил, в который раз вспоминая напрасное сожаление, что пуля из британского мушкета попала не в него, а в Алекса.
Алекс обернулся, и его губы сложились в жизнерадостную улыбку, но глаза оставались пустыми.
- Итак, ты нашел ее заблудшую девчонку, говорящую странные вещи.
- Да, - сказал Дункан, прислоняясь к перилам крыльца в нескольких футах от Алекса. - Джессеп Биллингтон заработал из-за нее порку, но в остальном урон она причиняла минимальный.
- Полагаю, что она не хотела этого.
- Конечно, не хотела, - согласился Дункан, вспоминая глаза Фиби, когда та рассказывала, как нашла Биллингтона в задней комнате кузницы. Эта сцена снилась ей в кошмарах: она металась и кричала во сне, хотя Дункан сомневался, что она помнит их, проснувшись. - Просто дело в том, что если где-то очень далеко от Фиби случается какая-нибудь история, она обязательно в нее вляпается.
Алекс усмехнулся, но его смех был таким же пустым, как глаза.
- Тебе бы надо жениться на этой девице, - сказал он. - От такого брака родятся крепкие предприимчивые дети, как раз такие, какие нужны нашей новой стране.
В его словах была заметна тоска, несмотря на его попытки выглядеть веселым, и Дункан подозревал, что она коренится в старом желании Алекса самому стать отцом полудюжины храбрых патриотов.
- Ничто не мешает тебе жениться, - тихо сказал он Алексу. - Мушкетная пуля попала тебе в колено, друг мой, а не в твои мужские достоинства.
Лицо Алекса на мгновение исказилось, и на его старания, сохранить спокойствие, нельзя было смотреть без боли.
- Мы обсуждали этот вопрос раньше, - сказал он, когда внутренняя битва закончилась, и он победил или проиграл. - Я не хочу, чтобы какая-нибудь женщина взяла меня в мужья из жалости и извинялась бы передо мной, говоря: «Знаешь, такое случается на войне».
- Твоя воображаемая жена не станет произносить ничего подобного. Ты сам твердишь это себе как последний дурак. Неужели ты не понимаешь? Мы не можем быть хозяевами своей судьбы в сколько-нибудь значительной степени, но, слава Богу, мы можем выбирать, как относиться к тому, что происходит с нами!
- Все это очень воодушевляет, - едко заметил Алекс. - Наверно, тебе следовало бы стать священником, а не пиратом и воином. Но к тебе это не имеет отношения, верно, Дункан? Ведь ты здоровый человек, и у тебя целы обе ноги!
- Боже мой, Алекс - зачем ты так поступаешь с собой, со мной, со всеми, кто любит тебя? Мы все в известной степени калеки это часть человеческой натуры. Твое увечье проявилось с внешней стороны, но яд скапливается в твоем сердце и уме. Ты чувствуешь исключительную жалость к себе, не так ли? - Дункан увидел ярость, засветившуюся в глазах Алекса, и обрадовался, потому что это означало, что в изувеченном теле еще жив дух. - Черт возьми, ну почему бы тебе просто не напиться, как поступил бы любой нормальный человек в подобных обстоятельствах? Почему бы тебе, не опустить голову на руки, не оплакать свою потерю и не отправиться к какой-нибудь смазливой девчонке за утешением? Боже милосердный, Алекс, разве не ясно, что тебе дали шанс стать лучше, стать чем-то большим, чем ты был, раньше? Да, подобное несчастье может сломать человека. Но только если он сам хочет сломаться.
В глазах Алекса стояли слезы.
- Оставь меня в покое! - сказал он. - Если в твоей черной, проклятой душе есть хоть капля жалости, оставь меня в покое!
