- Ты, наверное, уже знаешь, что сестру Макферсон перевели в ночную смену? - спросила она.
Я пробормотал, что и впрямь заметил рыженькую шотландку издали, покидая последнюю палату.
- Я хочу попросить, чтобы её уволили, - промолвила сестра Плюшкиндт. Она совершенно не тянет. Вместо мозгов - одни студенты. Представляешь, сегодня утром она ухитрилась перепутать диеты - вместо бессолевых блюд подсунула больным витаминизированные!
- Да ну? - притворно ужаснулся я. - Не думаю, однако, чтобы это уж очень им повредило.
Она принялась крутить верхнюю пуговицу на моем пальто.
- Ричард, завтра у меня свободный вечер. Ты придешь на ужин ко мне домой?
- Домой? - ошалело переспросил я. - Мне почему-то даже в голову не приходило, что у сестры Плюшкиндт может быть свой дом помимо жилья, предоставленного Св. Суизином. - А где ты живешь?
- В Митчеме. Мамочка и папочка очень хотят с тобой познакомиться.
Я замялся, не зная, что ответить.
- Пожалуйста, Ричард, - взмолилась она, шмыгая носом. - Прошу тебя.
Мой мозг залихорадило. Приглашение домой и знакомство с родителями это было уже серьезно. Мне вдруг представились её родители: отец, отставной полковник и наверняка грубый мужлан, и въедливая мамаша, придирчиво следящая за каждым моим шагом. С другой стороны, сестра Плюшкиндт была мне добрым другом, которому я был многим обязан... Однако главную роль в принятии решения сыграло, пожалуй, то обстоятельство, что я уже давно сидел без денег, готовый разве что не зубы на полку класть, а приглашение, как-никак, означало бесплатный ужин.
- Хорошо, - сказал я. - Встретимся в шесть на обычном месте. Если мне удастся вырваться.
Тут как раз часы пробили одиннадцать, и сестра Плюшкиндт поспешно скрылась за дверями, словно Золушка, убегающая с бала.
- Ну что, как поживает Плюшкиндт? - лукаво поинтересовалась сестра Макферсон пару минут спустя, когда я переступил порог её клетушки.
- Живет и здравствует, - ответил я, усаживаясь на край стола и закуривая.
- Что-то вы не слишком веселы, - с вызовом произнесла сестра Макферсон.
- Неужели?
Отставив в сторону миску, в которой взбивала яйца, она попросила:
- Угостите меня сигареткой, пожалуйста. Я свои дома оставила.
Я достал из кармана пачку сигарет, а сестра Макферсон приблизилась ко мне. Рыженькая, веснушчатая и дурманящая. Сестра Плюшкиндт всегда производила какое-то нездоровое впечатление, тогда как от сестры Макферсон исходила притягательная живость и сила. Не успел я даже понять, что происходит, как голова моя закружилась, и я впился в её губы жадным поцелуем.
- Ум-мм, недурно, - прошептала она минуту спустя, устраиваясь поудобнее в моих объятиях. - Флоренс Найтингейл* (*Найтингейл, Флоренс (1820-1910) - прославленная английская медсестра и общественная деятельница) этого не одобрила бы, но я хочу еще!
- А как же обход? - сглотнул я.
- Там все в порядке.
Я снова поцеловал её.
- А дежурная сестра?
- Она до самого утра не появится. К тому же я в чепчике. Это в нашем деле самое главное. Даже если медсестру застанут в чем мать родила, но в чепчике, будет считаться, что все прилично.
Когда я поднимался к себе, было уже совсем поздно. Или ещё совсем рано. Душа моя пела. Я ощущал себя настоящим арабским шейхом. Халифом. Теперь у меня были сразу две подружки: одна, дневная, для дружеских отношений, а вторая - для необузданной страсти по ночам. Что ж, до тех пор, пока мне удастся сохранять между ними водораздел и довольствоваться лишь парой часов сна, жизнь меня ожидала приятная и волнующая.
Глава 16
Вторым событием, осложнившим наши отношения с сестрой Плюшкиндт, стал тот самый ужин в её домашнем кругу.
- Мамочка и папочка у меня просто душки, - поделилась она со мной по дороге в Митчем, куда мы катили на моей заслуженной "Доходяге Хильде".
- Не сомневаюсь.
- Правда, папочка иногда может отчебучить что-нибудь разэтакое. Ты уж прости ему его причуды, ладно? Это с ним после увольнения из армии началось. А мамочке в такую погоду иногда артрит докучает. Но они тебе понравятся, вот увидишь. Ты только будь самим собой.
Плюшкиндты обитали в скромном на вид домике с небольшим садиком, который был усажен подстриженными в виде конских голов тисовыми кустами; перед крыльцом красовалась изящная медная пушечка, а табличка на двери гласила:
ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА
ГЛАВНЫЙ УПОЛНОМОЧЕННЫЙ
Сестра Плюшкиндт нажала кнопку звонка, чем произвела эффект бомбы, разорвавшейся в зоопарке. Так, во всяком случае, мне показалось, когда со всех сторон грянули заливистый лай, дикое мяуканье, а потом и человеческие вопли. Признаться, громкое царапанье в дверь заставило меня струхнуть - уж не пара ли голодных львов пытается до меня добраться?
- Я просто обожаю зверюшек, - кротко призналась сестра Плюшкиндт.
Дверь резко распахнулась, и два огромных датских дога, вырвавшись на свободу, напрыгнули на меня и принялись с радостным визгом вылизывать мне лицо, словно оно было вымазано патокой.
- Ирод! Гарибальди! Сидеть! - послышались крики. - Оставьте доктора в покое!
- Не бойся, - улыбнулась сестра Плюшкиндт. - Они ещё маленькие.
Я с ужасом представил, до каких размеров вымахают эти чудовища, если они ещё щенки.
Догов оттащили, но они продолжали влюбленно таращиться на меня, старательно виляя хвостами. Будь я датским догом, я бы, наверное, тоже завилял хвостом. Сестра Плюшкиндт провела меня по коридору в гостиную, стены которой были почти сплошь увешаны армейскими фотографиями, а свободное от них пространство занимали два скрещенных палаша и огромная тигриная шкура. В углах под стеклянными колпаками красовались шлемы британских колониальных войск. Гостиная была до отказа забита людьми и животными. Повсюду так и кишели собаки, на всех подушках сидели и лежали кошки, на подоконнике порхали какие-то птахи, а на камине высился аквариум с рыбками. Посреди гавкающего, мяукающего и щебечущего царства как-то особняком смотрелись тощий седоусый полковник в отставке, темноволосая дородная дама в фиолетовом платье и молодой человек с девушкой, поразительно похожие на сестру Плюшкиндт.
- Здравствуйте, дорогой доктор, - проворковал полковник, наступая на меня с дружески протянутой рукой. - Страшно рады познакомиться с вами! Эдна столько про вас рассказывала.
А я, признаться, и не подозревал, что сестру Плюшкиндт так зовут.
- Позвольте представить вам мать Эдны!
- Дочь мне про вас все уши прожужжала, - с улыбкой сказала миссис Плюшкиндт, обмениваясь со мной рукопожатием.
- Иан меня зовут, - представился молодой человек. - Я на Би-Би-Си служу. Рад, что вы пришли, доктор. А это Джоан. Мы - брат и сестра Эдны.
- Просто замечательно, что вы смогли прийти, - расцвела улыбкой Джоан. - В последнее время мы все только про вас и говорили.
Я почувствовал закипающее раздражение. Надеялся спокойно поужинать, а угодил на собрание семейного клана.
- Фу, Кромвель! - осадила Джоан вертлявого фокстерьера, который старательно пытался прокусить мне лодыжку. - Неужели ты и вправду хотел куснуть доктора? Противная псина! Убью! - И она любовно потерлась носом о собачью морду. - Прелесть, не правда ли?
Я воздержался от правдивого ответа, поскольку меня так и подмывало поддеть гнусную тварь ногой. Кромвель, почувствовав мое желание, свирепо оскалился.
- Завтра у него свадьба, - пояснил Иан. - Он очень волнуется.
- Пойдемте я угощу вас коктейлем, доктор, - позвал полковник, потирая руки. - Или мне лучше называть вас Ричард?
- Как вам угодно, сэр, я не против.
Почему-то моя реплика вызвала бурю восторга.
Мы прошествовали в столовую и расселись. Не прошло и нескольких минут, как я уже стал своим в доску. Ехал я в полной уверенности, что встретят меня с крайним подозрением, тогда как на деле Эднин папаша отнесся ко мне как к посланцу фирмы по организации лотерей, который принес ему главный выигрыш. Разговоры за ужином вращались вокруг одной-единственной темы; как и многие другие, Плюшкиндты были свято убеждены, что с врачом надо беседовать исключительно о болезнях. Сначала отставной полковник развлекал меня красочным рассказом о долго не заживавшей ране в ягодицу, которую заполучил в бою под Дюнкерком. Несколько раз старый вояка порывался продемонстрировать мне шрам, и мне стоило больших усилий его удержать. Миссис Плюшкиндт вторила супругу, смакуя подробности недавно перенесенного операции по поводу удаления желчного пузыря. Джоан же просто извелась, тщетно пытаясь похвастать перенесенным в детстве карбункулом, из которого каждое утро выдавливали гной.
Первым не выдержал Иан. Обхватив голову руками, он глухо простонал:
- Только не это, Джоан.
Все посмотрели на него с изумлением.
- Но ведь Ричард - доктор! - напомнила Джоан.
- Да, но я не доктор, - пробормотал Иан, залпом осушая свой стакан. Меня уже просто мутит от ваших россказней. - Бедняга и вправду позеленел. Если не прекратите, меня сейчас вырвет. Ей Богу!
