Женщина зарыдала в голос.
— Хоть на работу не приходи! Она же меня убьет! Ну не убьет, так уволит! — всхлипывала посетительница.
Я заверила ее, что завтра их с котом примут вне всякой очереди, как только она переступит порог нашего заведения.
Когда я закрывала дверь за выплакавшейся хозяйкой распоясавшегося животного, зазвонил телефон.
— Сима, большая радость — сестра моя приехала, — сообщила Вера. — Ждем тебя после работы. Дело есть.
И — гудки. И — все. Как всегда.
А я совсем не хочу к ним идти. Я боюсь, может быть. Ведь мне сказано было чего-то не делать во избежание смерти. Может, мне именно к Верке идти не нужно. Вот приду, а меня бандит какой-нибудь в ее парадной по голове — тюк! Нет, там ведь было сказано, что это враг. А бандит моим врагом быть не может. Мы ведь с ним не знакомы. А Верка? Она на врага очень даже похожа, если приглядеться. Я приеду, а она меня отравит. Тьфу, совсем сбрендила. Если бы Верка захотела, она бы меня уже давным-давно отравила. Значит, я ей живой нужна.
В семь вечера моя служба закончилась, и я отправилась в соседний дом, где жила Вера.
— А вот и Симочка наша пожаловала, — открывая мне дверь, крикнула Верка кому-то, затаившемуся в глубине квартиры.
Как только я справилась с застежками на своих туфлях, она потащила меня на кухню — единственное жилое помещение в доме. На высокой табуретке сидела молодая девица и смотрела на меня как солдат на вошь.
— А это мой Светик, знакомься, — подтолкнула меня Вера к девушке.
Я немного опешила. Верка, надо сказать, была маленькой блондинкой. Разумеется, крашеной и всегда — на самых высоченных каблуках. Ее никогда нельзя было назвать худенькой, хотя она всю свою сознательную жизнь просидела на диете. Она не выглядела полной, но, казалось, в любой момент готова была расплыться в пышненькую булочку, как дрожжевое тесто. Но ее сестра — интересно, какая у них степень родства? — оказалась длинной высушенной девицей со свисающими черными волосами и орлиным носом. Возможно, конечно, Верка уродилась в маму, а сестра в папу. Или наоборот. Но между ними совершенно точно не было ничего общего.
— Симуля, — Верка подсластила свой голос до концентрации сиропа, — милок, у нас к тебе дело.
— Да? — Я честно изобразила повышенное внимание.
— Вот приехала моя девочка, моя маленькая любимая сестренка. А ночевать, сама понимаешь, у меня негде, места, сама понимаешь, совсем нет.
Она имела в виду четыре комнаты своей музейной квартиры.
— Я ради радости такой предложила Светику кушетку времен Екатерины Второй, но она музейный работник и категорически отказалась даже близко подходить к такой ценной вещи. Говорит, это для потомков нужно сохранить в целости и сохранности. Посоветовала, кстати, сверху накрыть полиэтиленом, чтобы не портилась. Поэтому, Симуля, я тебя очень прошу, приюти мою сестренку в своих просторных хоромах. Ненадолго, всего на месяцок-другой.
Я с облегчением вздохнула. Обычно Веркины просьбы были более замысловатыми и трудноисполнимыми.
— Конечно…
— Вот и чудненько, вот и ладненько. Собирайся, Светик, тебе еще дотемна устроиться там нужно, вещи разложить. Может, что переставить придется.
Чая мне не предлагали, по, значит, и травить меня Вера пока не собиралась. А это уже хорошо.
Через несколько минут я тащила два тяжелых чемодана долговязой Светланы, а она шла рядом с сумками и пакетами, поминутно роняя что-то, останавливаясь, сгребая в охапку снова и снова.
— Нужно взять такси, — заявила мне, когда мы прошли так два квартала по направлению к метро.
— Я живу далеко, это дорого.
— Ерунда, — заявила Света, сбросила сумки на асфальт и замахала мчащимся машинам.
Минуты через две одна из них лениво подкатила к нам. Светлана согнулась пополам, свесила свои волосы в дверцу и быстро договорилась с водителем. Сидя в машине, я радостно рассматривала людей, томящихся на остановках в ожидании переполненных автобусов, и радовалась новому знакомству. Я никогда не останавливаю машины. Во-первых, потому, что мне это не по средствам. Во-вторых, когда я однажды пыталась поймать машину, то простояла с поднятой рукой часа полтора, а потом еще минут двадцать не могла сойтись с водителем в цене. А вот у Светланы сразу получилось. Водитель, даже глазом не моргнув, везет нас на другой конец города, словно ему по пути.
— Приехали, — сказал водитель.
— Приехали! — повторила нетерпеливо Света, и оба они уставились на меня.
Я переводила взгляд с водителя на Светлану и никак не могла понять, чего же они от меня хотят.
— У тебя денег с собой нет? — догадалась Света. — Так сбегай домой, а я пока вещи буду выгружать.
— Сколько? — с ужасом спросила я.
— Сто, — пожала плечами Света, совершенно не имея представления о моей зарплате.
Лишившись дара речи, я им на всякий случай кивнула и поплелась к подъезду.
Расплатившись с таксистом, я распрощалась не только с половиной своих денежных запасов, но и с симпатией к своей гостье. Что-то в ее облике казалось мне теперь хищным: острый нос, свисающие на грудь темные волосы, маленькие глазки с длинными, до хруста накрашенными ресницами. Если так пойдет и дальше…
Светлана вошла в квартиру первой и, не разуваясь, повалилась на мою тахту.
— Боже, какое мучение! — выдохнула она и закрыла глаза.
Я постояла некоторое время возле нее и, поскольку она не шевелилась, отправилась заносить ее чемоданы и многочисленные сумки, оставшиеся за порогом. В этот момент мне стало ясно, что подлинное мучение — прожить с ней бок о бок два месяца — еще впереди. Но делать было нечего, поэтому я старалась оставаться вежливой и гостеприимной хозяйкой.
На часах было без двадцати девять, и мне пришлось пробежаться в самый дальний магазин из тех, что я обычно посещаю, — он один еще не закрылся. Набрав провизии, я шла домой не торопясь, без всякого удовольствия. Так нельзя. В любом, самом дурном событии есть что-нибудь положительное, нужно только его отыскать. Вот, к примеру, Света теперь со мной жить собирается. С первого взгляда может показаться, что это не очень приятно. Но если задуматься… Я задумалась. Потом глубоко задумалась. Потом призвала на помощь всех святых и угодников, и тут меня осенило. Ведь если у меня два месяца будет жить Света, я могу под этим предлогом избегать встреч с Климом! Скажу, что она ко мне в гости приехала, что мне нужно ее развлекать. Сегодня в Эрмитаж, завтра на колоннаду Исаакиевского собора, послезавтра в Кунсткамеру… Так и скажу: ты, мол, Клим, прости, — гостья у меня. Требующая внимания. Может, повезет, и он за это время найдет себе другую тетеньку, которая умрет от счастья, драя его паркет, выглядывая по субботам из окна его «ауди», штопая его зеленые носки в крапинку.
Тут мечты мои оборвались. Я вышла из лифта и нос к носу столкнулась с Климом. То есть носом я чуть не уперлась в его спину. Первым моим побуждением было нырнуть снова в лифт и скрыться. Но Клим быстро обернулся и, прищурившись, изрек:
— Сдается мне, ты не одна!
Это он тонко заметил, потому что дверь уже открывали с той стороны.
— Кто это у тебя? — спросил Клим.
— Знакомьтесь, это Светлана. — Жестикулировать было очень неудобно из-за двух тяжелых сумок. — Сестра Веры. Она приехала на два месяца посмотреть город…
Света сделала ему реверанс, а Клим поклонился ей.
— Вот и замечательно, — резюмировал он. — Начнем с ночного клуба.
— Что ты, что ты, — снова замахала я руками, позабыв, что держу сумки с провизией, — она очень устала.
— Ну нет, — подала голос Света, — такого я никогда не пропущу.
— Вот и чудесно. Переодевайтесь, девочки, я жду вас в машине.
Переодеваясь, я все еще пыталась увидеть что-нибудь хорошее в том, что происходит. И мне показалось даже, что я нашла. А вдруг Климу Светлана понравится, и он оставит меня наконец в покое? Я ухватилась за эту идею… Светлана стояла в соседней комнате, готовая к выходу, сверкая золотистым платьем до пят с колоссальным разрезом. Сверху оно держалось на тонюсеньких тесемочках, а спина была голая.
— Я готова.
— Я тоже.
Света оглядела меня с ног до головы без всякого участия и двинулась к двери. В машине она уселась на переднее сиденье рядом с Климом, чему я весьма обрадовалась. Говорить было не о чем, поэтому Клим включил радио на всю катушку, и мы выкупались в рекламных увещеваниях непременно посетить «Максидом», чтобы приобрести там пару-тройку дрелей, и насладились речитативами одной из расплодившихся теперь групп, которые не поют, а выкрикивают всякие призывы типа «давай-давай».
За столиком же Клим оживился и, пока Света отбивалась от вьющегося вокруг нее стриптизера, жаловался ей на меня.
— Вот ты, Светлана, женщина умная…
Я никак не могла понять: из чего он сделал такой вывод? Я-то знала уже, что прокатиться за чужой счет Светочка не дура, но Клим-то откуда знает?
