В больнице они увидели, что Габриэла бледна и под глазами у нее залегли темные тени, но при этом она мало походила на женщину, которая совсем недавно перенесла серьезную операцию. Она объявила, что доктор Мэтьюс намерен выписать ее из больницы дня через три и что она надеется начать сниматься через три недели, точно в назначенный срок.
Дэмион преподнес подарок, который он для нее привез: дивный пеньюар из шелка цвета персика, отделанный перьями марабу. Габриэла милостиво его поблагодарила и позволила Санди набросить его себе на плечи. На фоне нежной ткани ее лицо казалось особенно бледным.
Явилась младшая медсестра с подносом, на котором принесла Габриэле обед, и больная брезгливо поморщилась.
- Дорогие мои, можете уходить, - сказала она. - У меня не будет сил с вами разговаривать, даже если вы останетесь. Эти драконы в обличье медсестер будут висеть у меня над душой, пока я не съем все отвратительные смеси с этого подноса. - Габриэла приподняла тарелочку с чем-то желтым и желеобразным. - И они делают вид, что вот это - еда! - объявила она с почти прежним своим воодушевлением.
Дэмион улыбнулся.
- Но это действительно еда, Габриэла. Это - заварной крем.
Та театрально содрогнулась.
- Им мало, что они чуть меня не убили во время операции. Теперь я еще должна есть заварной крем! Иногда мне кажется, что моим мучениям не будет конца.
- У тебя тут еще клубничное желе, - попыталась утешить ее Санди. - И чашка куриного бульона.
Ее мать не снизошла до ответа.
- До свидания, дорогие мои. Идите, поешьте чего-нибудь вкусного, чтобы я хотя бы могла представлять себе, как вы двое получаете удовольствие от еды, пусть даже я должна страдать.
Как только они оказались в лифте, Санди улыбнулась Дэмиону.
- По-моему, она пошла на поправку. А как тебе кажется?
- Да, мне определенно так показалось. Эти театральные манеры - обычное состояние Габриэлы.
- Интересно, почему ей так не терпелось от нас избавиться, - вслух подумала Санди.
- Тебе бы следовало знать, насколько невозможно предугадать, что взбредет Габриэле в голову, - со смехом ответил Дэмион.
Мгновение он колебался, хоть и понимал, что его неуверенность - ничем не оправданная глупость. Он с самого начала намеревался пригласить Санди провести вечер с ним, и не случилось ничего, что заставило бы его передумать. Наоборот.
- Не хочешь поехать поужинать у меня? - предложил Дэмион. - Я собирался готовить блинчики с мясом по-мексикански. Могу гарантировать, что лучше моего рецепта нет во всех Штатах.
- Ну разве можно отказаться от такого предложения?
Это была не ее обычная вежливая улыбка, а та, искренняя и чарующая, которую он видел слишком редко. Он уставился на ее губы, охваченный жадным желанием поцеловать Санди.
Острота собственного желания была ему неприятна, и, ведя ее к машине, он хмурился. Эта его одержимость с каждой минутой становится все нелепее. Чем скорее он уложит ее к себе в постель и займется с нею любовью, тем быстрее избавится от своей зацикленности и сможет перейти к более важным делам. Он пообещал Ричарду Хоукинсу, что прочтет два сценария, а сам до сих пор не заглянул еще ни в один. Когда женщина начинает мешать думать о работе, пора предпринять что-то серьезное.
Он отпер дверь квартиры и провел Санди на кухню. Нэнси, его домоправительница, оставила записку на кухонном столике: если ему что-то понадобится, то она у себя в комнате.
Дэмион скатал записку в комок и швырнул его в мусорную корзину. Пусть Нэнси отдыхает. Он с изумлением обнаружил, что по-мальчишески нетерпеливо предвкушает, как удивит Санди своим кулинарным талантом.
- Садись, - пригласил он ее, указывая на мягкую табуретку, стоявшую у стойки, которая отделяла собственно кухню от столовой. - Что тебе налить?
- После такого дня, как сегодня, разумнее всего пить просто холодную воду: тогда можно надеяться, что я не засну во время обеда. Или я могу выпить двойное виски со льдом - и скорее всего свалиться прямо под стол. Но по крайней мере я паду с улыбкой на губах.
- А как насчет компромисса в виде легкого мексиканского пива? предложил он. - Градусов в нем довольно мало, но с блинчиками по-мексикански оно сочетается лучше, чем холодная вода.
- Согласна.
Он вынул из холодильника бутылку пива, открыл и передал ей. Она сделала большой глоток и вздохнула, не скрывая удовольствия.
- Я уже чувствую себя лучше, Дэмион. Предлагать свою помощь не стану. Я буду просто сидеть тут, пить пиво и восхищаться твоим умением готовить.
Он закатал рукава джемпера и вымыл руки.
- Я не возражаю. Но раз уж вся работа ложится на меня, ты должна развлекать меня захватывающе интересным разговором.
- Дэмион, я встала в пять утра. Захватывающе интересного от меня ждать не приходится. Хорошо еще, если я смогу говорить связно.
- Тогда мы будем говорить о тебе - так будет легче. Вечер вопросов и ответов. - Он молниеносно быстро нарезал луковицу и зеленый перец и выложил их на сковороду. - Для начала расскажи мне о Питере.
- О Питере?
- Да, о твоем близком друге Питере, который много времени проводит в разъездах.
- А! Об этом Питере. Ну, наверное...
наверное, он еще не вернулся. Я уже довольно давно его не видела.
Неделю назад Дэмион не заметил бы никаких перемен в ее внешности или манере держаться, но сегодня он сразу же обратил внимание на то, что на мгновение на щеках у нее выступил слабый румянец, и догадался, что она снова взяла бутылку, пытаясь скрыть смущение и чем-нибудь занять руки. Он попытался понять, почему ее смутил разговор о Питере, и мгновенно почувствовал абсурдный прилив ревности.
Дэмион добавил в кипящий соус мясного фарша и чуть-чуть все присолил.
- Ты когда-нибудь думала о том, чтобы выйти замуж? - спросил он, сам изумившись своему вопросу.
Наступило недолгое молчание.
- Один раз я была помолвлена, - ответила она наконец. - Его звали Джим Брукнер. Он преподавал психологию в Калифорнийском университете. Мы решили расстаться за месяц до свадьбы.
- Что случилось? - тихо спросил Дэмион.
- Ничего. И очень много чего. - Санди сделала еще один глоток пива. Джим на самом деле не хотел жениться на мне.
Он хотел жениться на Алессандре Хоукинс, дочери всемирно знаменитого кинорежиссера Ричарда Хоукинса и всемирно знаменитой киноактрисы Габриэлы Барини. Его привлекал мой образ жизни и мое имя, а не я сама.
- Мне очень жаль, - сказал он. - Тебе, должно быть, это причинило боль. Но, может быть, к лучшему, что вы разобрались во всем до свадьбы.
Санди внимательно посмотрела на него и после паузы ответила:
- По-моему, в обоих случаях была задета наша гордость, а не наши чувства. Я еще никому в этом не признавалась, но мои мотивы были не лучше, чем те, которыми руководствовался Джим. Я хотела выйти за него замуж потому, что он был университетским профессором из респектабельной семьи, которая жила в пригороде в уютном доме. Я привязалась к двум чудесным младшим сестрам Джима, которые его любили и были ужасно рады принять меня в их семью. Если говорить честно, то, наверное, я влюбилась не в самого Джима - как и он влюбился не в меня.
Дэмион вдруг почувствовал, как в нем поднялась волна какого-то необычайно сильного чувства, которое он даже не хотел слишком внимательно анализировать. Он знал только, что страшно хочет обнять Санди, притянуть ее голову к себе на плечо и почувствовать, как ее дыхание легко касается его щеки. Он быстро отвернулся и прикрыл крышкой сковороду с фаршем, уменьшив под ней огонь.
- Теперь надо подождать полчаса, пока фарш не будет готов, - объявил он. - Ты очень проголодалась?
Санди покачала головой.
- Тогда как насчет того, чтобы взять еще бутылку холодненького пива и уйти с ней в кабинет? Там на кушетке гораздо удобнее сидеть, чем на этих табуретках.
- Неплохая мысль, - отозвалась Санди. Голос ее звучал чуть глуховато.
Дэмион прошел вперед по устланному ковром коридору. В голове его калейдоскопом крутились обрывки самых разных мыслей. Всего полчаса тому назад он был твердо намерен обольстить Санди, а теперь испытывал к ней какую-то странную нежность, которая была скорее дружеской, нежели эротической. Но тут же в нем снова проснулось раздражение. Ему неприятен этот непрекращающийся маятник эмоций. Черт бы побрал эту женщину!
- Чувствуй себя как дома, - отрывисто бросил он, направляясь к стереомагнитофону, чтобы поставить кассету.
Дэмион долго копался, отыскивая старую запись, сделанную в конце шестидесятых группой "Острэлиен Сикерс". Хрустально-чистый голос солиста удивительно подходил к его настроению. Он вставил кассету, и комната наполнилась нежной, чарующей мелодией. Дэмион прикрыл глаза, вслушиваясь в первые такты, и только потом повернулся к Санди.
Она неподвижно застыла на середине комнаты, крепко сжимая в руке неоткрытую бутылку. Вся ее поза говорила о крайнем напряжении.
