Горничная глубоко вздохнула:
— Да, мисс Сара, думаю, что не смогу. По-моему, мы обе хотим одного и того же. Просто услышать, как грачи кричат в старых вязах по утрам.
— Да, — с несчастным видом согласилась Сара. — Только это.
Она поглубже зарылась в постель и, натянув по привычке одеяло на голову, наконец заснула.
Даже смертельная болезнь сына не могла заставить леди Бретертон изменить привычный распорядок дня. Когда Сара с мачехой прибыли в ее дом, их, как обычно, заставили ждать, а потом провели в спальню старой леди, где они в нетерпении томились, пока леди Бретертон кормила спаниеля и забавлялась с маленьким черным мальчишкой.
Наконец леди Бретертон подняла свой монокль и уставилась на Сару:
— Значит, вы вернулись, не так ли? Надеюсь, вы удовлетворены тем, что случилось в результате вашего бегства.
Леди Торренс стянула с рук перчатки.
— С трудом верю, что вы можете обвинять Сару в том, что случилось с вашим сыном.
Монокль вспыхнул.
— Я не просила вас высказывать свое мнение, сударыня. Итак, мисс, что вы хотели сказать?
— Что я была глубоко опечалена, получив эту новость. Но я не понимаю, как мое присутствие могло предотвратить этот… несчастный случай.
— Несчастный случай! Но вы же, разумеется, не такая дура, чтобы в это поверить?
— Нет, сударыня. Я просто пытаюсь пощадить ваши чувства.
— Тьфу! Если бы вы хоть сколько-нибудь о них заботились, вы бы убедили Бретертона немедленно на вас жениться и зачать наследника прежде, чем он будет убит.
— Убит! — Сара приподнялась. — Вы хотите сказать, что он…
— Сядьте на место, девчонка. Он все еще дышит, насколько мне известно. Но как долго это продлится — вопрос.
— Неужели все так серьезно?
Старая леди раскинулась на подушках и заговорила с притворным терпением:
— Сара, иногда я сомневаюсь, что у вас есть хоть капля мозгов. Насколько я знаю, вам сообщили, что Бретертон получил пулю в правую руку, которую он, скорее всего, потеряет. И вы спрашиваете, серьезно ЛИ это?
— Я уже не знаю, говорят ли мне всю правду, — горячо откликнулась Сара. — Более того, я не понимаю, как вы можете оставаться такой спокойной и равнодушной, в то время, как ваш сын…
Мачеха протестующе взмахнула рукой:
— Сара, ты оскорбляешь леди Бретертон.
— Тьфу! Даже Бижу не смог бы оскорбиться в ответ на то, что может сказать эта глупая девчонка. Что же до моего спокойствия… И что вы предлагаете, мисс? Броситься к Бретертону и рыдать у него на груди? Он вас за это не поблагодарит.
Сара одернула юбку.
— Если мне позволят увидеть Энтони, — твердо сказала она, — я знаю, как следует вести себя в комнате больного.
Маленькие черные глазки старой леди сверкнули.
— Скажите пожалуйста, вы обиделись! Это уже лучше. — Она наклонилась вперед, глядя на Сару сквозь стекло. — Да, я чувствую в вас перемену. Кому вы ею обязаны? Тому самому родственнику с отвратительными манерами, который проповедует ересь аболиционизма?
Сара сдерживала гнев, одновременно осознавая, что девушка, которая сидела в этой комнате несколько недель назад, к этому времени уже бы начала заикаться от смущения. Теперь же она отвечала со спокойствием, которое удивило ее саму.
— У меня есть некоторый опыт обращения с тяжелобольными — я приобрела его в Сассексе, сударыня. Именно поэтому, как я уже объяснила Энтони, мне пришлось задержаться там дольше, чем я намеревалась.
— В самом деле? С каких это пор вы посвятили себя обязанностям сиделки? У меня сложилось впечатление, что при первом же намеке на болезнь в вашем доме вы предпочли исчезнуть.
— Я этого не отрицаю. Но каждый может измениться сам и изменить свое отношение к жизни.
Монокль выпал из рук старой леди.
— Господи прости! Так, значит, это произошло с вами? Вы решили стать взрослой? В самом деле, вы выглядите старше. Вы очень бледны и прибавили в весе. — В ее голосе слышалось мрачное удовлетворение. — Вам это не идет. Если Бретертон умрет, вам нужно будет, не тратя времени даром, искать нового жениха. Красота молодости недолговечна. Думаю, ваша привлекательность не протянет дольше двадцати. — Злые глазки стали похожи на два черных хрусталика. — Не означает ли это, что вы готовы выйти замуж за Бретертона, если, конечно, он поправится, даже в случае потери руки?
Сара больше не могла сохранять спокойствие. Она вскочила, и краска прилила к ее щекам.
— Я знаю, что вы обо мне всегда были низкого мнения, сударыня. Но если вы думаете, что я могу покинуть Энтони…
Старая леди бросила мальчику-рабу кусок сладкого мяса и принялась аплодировать, когда он поймал его ртом.
— Я просто пытаюсь понять, послужила ли тупость моего сына хорошим уроком для вас. Но вижу, что вы так же глупо заблуждаетесь на его счет, как и раньше. Впрочем, все это к лучшему, поскольку с одной рукой он вряд ли так легко найдет себе богатую вдову.
— Даете ли вы мне разрешение навестить его прямо сейчас? — холодно спросила Сара.
Леди Бретертон откинулась на подушки, задыхаясь от смеха.
Феба Торренс неуверенно заметила:
— Не думаю, что вопрос Сары может быть сочтен таким забавным, сударыня.
— Вам не понять. Так же как и этой глупой девчонке, со всеми ее претензиями казаться взрослой. — Ее душил хохот. — Сара, которая помолвлена с Бретертоном, просит разрешения сидеть рядом с его кроватью и держать его за руку. Мне только хотелось бы знать, у кого собиралась просить разрешения Мария Стернер, прежде чем разделить с ним постель.
Шокированная леди Торренс торопливо поднялась и сделала неловкий книксен. Взяв Сару за руку, она заторопилась вон из комнаты. На лестничной площадке рывком натянула перчатки.
— В самом деле, эта женщина невыносима.
— За что она меня так ненавидит? — спросила Сара. — Я никогда не причиняла ей никакого зла и до сегодняшнего дня вела себя в ее присутствии не иначе, как с крайней учтивостью.
Мачеха глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
— Это не имеет отношения к тебе лично, моя дорогая. Леди Бретертон в юности была изумительной красавицей, какой и представить себе нельзя. Она влюбилась в молодого офицера, разумеется, без гроша за душой. Это обычная история. Но ее заставили выйти замуж за старого лорда Бретертона. Он был распутник и пьяница. И из-за этого она возненавидела всех мужчин разом, а когда она утратила молодость и красоту, ее злоба распространилась и на хорошеньких женщин. Думаю, единственные создания в мире, к которым она испытывает хоть какие-то чувства, — ее любимый спаниель и маленький черный мальчик.
— Но ведь он вырастет, — сказала Сара, повторяя слова Криспина. — Вероятно, его следует лишь пожалеть.
Леди Торренс пожала плечами:
— Лучше побереги эти чувства для Энтони.
Несмотря на всю свою решимость, при виде Энтони Сара не смогла подавить отчаянного вздоха. Он выглядел бледнее Мэри и куда ужаснее. Он лежал с закрытыми глазами, под которыми обозначились глубокие тени. Энтони был небрит. Взъерошенные волосы да мятый ночной колпак заменили безукоризненный парик, в котором он обычно щеголял. Правая рука его лежала на простынях, закутанная в бинты. Сара отметила, что он выглядит на десять лет старше, и в то же время он казался ей молодым и беспомощным.
Слуга, сидевший рядом с ним, поднялся, когда вошла Сара, и беззвучно покинул комнату. Леди Торренс замешкалась в дверях, когда Сара прошептала:
— Пожалуйста, оставьте меня с ним наедине.
Она присела рядом с кроватью. Теперь, когда пришла минута, которой она так страшилась, она чувствовала себя до странности невозмутимой, свободной от всех эмоций. Этот человек был для нее незнакомцем. Она не могла признать в нем Энтони: привлекательного, обходительного Энтони, который всегда беспокоился о том, чтобы выглядеть достойно, который принимал восхищение собой как должное. Какую бы ошибку он ни совершил, он заплатил за нее сполна. Быть доведенным до такого состояния, когда ужасное унижение прибавляется к нестерпимой боли.
Энтони вздрогнул, открыл глаза, потом закрыл их снова. Его левая рука беспокойно теребила одеяло. Сара наклонилась над ним и ощутила легкое головокружение. Но потом, собрав всю свою волю, взяла его руку в свои.
— Энтони, — мягко произнесла она. — Это Сара.
Пальцы Энтони впились в ее руку. Он повернул голову и посмотрел на нее, его орехового цвета глаза смотрели с недоверием.
— Сара? Я думал, ты была…
— В Сассексе. Я вернулась сразу же, как только узнала. Я приехала вчера ночью. Маман заставила меня подольше поспать, чтобы прийти в себя после путешествия. По пути в Лондон у нас отвалилось колесо.
Какие банальности, думала Сара. Так могла бы разговаривать мачеха.
— Они рассказали тебе… как все случилось? — Энтони говорил с трудом, едва выдавливая из себя слова. — Знаешь, это… это не был разбойник.
